"Она еще не вынесла тебе мозг?" Егор Гордеев о тайне Русланы Писанки, скандале с Людмилой Барбир и просчетах Влада Ямы

Ведущий телеканала "1+1 Украина" Егор Гордеев первым объявил с телеэкранов 24 февраля 2022 года о полномасштабном вторжении россиян на нашу территорию. В интервью OBOZ.UA журналист вспомнил эмоции, которые испытывал в те минуты, а также признался, какие выводы сделал для себя, когда через некоторое время в его дом в Киеве попал вражеский дрон.

Видео дня

Егор Гордеев, много лет работающий ведущим "Сніданку з 1+1", рассекретил интересные подробности закулисья программы, а также рассказал об отношениях с известными телеведущими возглавляемого им проекта "Твой день".

– Многие услышали шокирующее известие о том, что началась война, из эфира "Сніданку", где вы первым объявили о вторжении. Как вспоминаете эти минуты?

– Это было 6:10, плюс-минус. Я просто включил совершенно рабочую историю. Понимал, что сейчас не время концентрироваться на собственных чувствах, потому что рефлексируют люди по ту сторону экрана. Миллионы людей не знают, что происходит, а мне нужно было дать им информацию. Это как врач приходит в операционную, где предстоит сложная операция. Главное для него в это время – совершенно холодный разум. И думаю, что нам с командой удалось ровно выдержать эмоции, потому что до сих пор слышу благодарности от людей, которые говорят: если бы не мы, совершили бы кучу совершенно нелогичных поступков в тот трудный день.

– На днях "Сніданок з 1+1" отпраздновал очередную годовщину. 27 лет эфира – это рекорд?

– Это не мировой рекорд, ясное дело. В США и Европе есть программы, которые дольше продолжались в эфире. Но у нас и страна достаточно молодая. Поэтому, в принципе, "Сніданок з 1+1" – это старейший утренний бренд украинского телевидения. До этого же вообще не было утренних программ. Повторы кинофильмов, каких-то новостей – вот такое предлагалось зрителям. И утренняя программа стала взрывом, в том числе потому, что ведущие начали говорить на нормальном языке. Вести эфир не как дикторы, а как люди.

Я очень хорошо помню первые эфиры, хотя был совсем юный. Поэтому эти 27 лет – это история Украины. Совершенно новая эстетика, новый вид разговора. "Сніданок з 1+1" – это не программа, а вид общения. И эта годовщина – 27… Мы не празднуем ее, мы прежде всего благодарим зрителей за доверие в эти годы. Даже сделали подборку историй. Люди рассказывали, как много лет назад собирались под "Сніданок" в школу, а сейчас – в университет. А еще смотрят нас целыми поколениями. Также признавались, что в разные периоды жизни программа была рядом и стала знаком, что даже если все меняется, то есть вещи, которые стабильны. Нам приятно, что именно "Сніданок" называют островком стабильности, который помогает сейчас держаться.

– Как семь лет в эфире этой программы (Гордеев работает в "Сніданку" с 2017 года. – Ред.) изменили вас лично?

– Я ужасно изменился. Вспоминаю, психотерапевт Олег Чабан, часто выступающий экспертом в наших программах, как-то подметил: "У вас низкий риск заболевания Альцгеймера. Потому что очень быстро переключаетесь: здесь серьезный разговор с министром, дальше – танцы в эфире, потом приготовление какого-то блюда, затем – снова серьезная история". Такие калейдоскопические эфиры заставляют становиться очень сильно адаптированным к миру, меняться, быть более мобильным.

– В одном из интервью вы сказали, что в работе скорее игрок-одиночка. Как долго происходила притирка характеров с Нелей Шовкопляс, с которой в паре ведете эфиры?

– В этом контексте я вспоминаю разговор с нашим тогдашним руководителем Александром Роднянским, когда он рассказывал о тандеме Безулик и Яневского, которые были первыми ведущими "Сніданку". Казалось, что они не любят друг друга, что у них куча конфликтов. И отчасти так и было. Они люди из разных миров, но притирались и шли на общение. Но в этом и есть преимущество. Мы с Нелей вообще из разных миров. И по опыту, и по мировосприятию. Поэтому ясно, что привыкали друг к другу долго, и до сих пор притираемся. Но уже столько лет прошло. Есть взаимоуважение, любовь, принятие – а это стержень. Мы никогда не станем одинаковыми, и в этом, думаю, есть какой-то интерес для зрителей.

– Весной 2021 года вы возглавили программу "Твой день", последний эфир которой вышел в день российского вторжения. Трудно было принять новость о том, что вожделенный проект должен приостановить существование?

– Знаете, мы очень много здоровья и души вложили в эту историю. Проект развивался. И его закрытие – это скорее не о решениях канала, а о наших российских "братьях". После вторжения физически не было необходимого количества людей, а значит, возможности продолжать работу. А что касается ощущений, о которых спросили: если есть эмоция более сильного характера (а война – именно такова), то это больше, чем любой проект, пусть даже дорогой и близкий сердцу.

Правда, признаюсь, в свое время мы не допрощались с этой программой. Поэтому в одном из эфиров "Сніданку", где-то через год, организовали онлайн-встречу – Стася Ровинская уже была в Нью-Йорке, Руся Писанка лечилась в Германии… И я помню, что этот эфир эмоционально "порвал" нас всех. Мне было тяжело еще и потому, что единственный из всех знал, что происходит с Русланой. Она не выражала этого никак.

– В интервью нашему изданию муж Русланы Писанки рассказывал, что практически никто из их окружения не знал о ее диагнозе. Вы один из немногих, кому была известна правда. Как вы думаете, почему Руслана вам доверилась?

– Вы знаете, я очень хотел бы называть себя другом Русланы, но не буду на этом паразитировать. Знаю только, что многое ей не договорил. Не решился рассказать о своем детском воспоминании о ней. Когда мне было пять, она приходила к моим бабушке и дедушке в гости, потому что дружила с моим дядей. Я ее почему-то испугался ужасно.

Мне было очень легко работать с Русей. В коридорах часто переспрашивали коллеги: "Она еще не вынесла тебе мозг?" Ну а как? Она ведь дива! Да, конечно, она была звездой. И могла, наверное, действительно кому-то вынести мозг, но это случалось тогда, когда понимала, что что-то происходит непрофессионально, неадекватно, нелогично, или она не чувствует химию, которая для нее была важна. Но это не наша история. Руслана была одним из лучших наших игроков, она с полувздоха понимала задачи, хорошо разбиралась в том, как что работает на телевидении.

Я младше ее на лет надцать, но это не было никаким препятствием для того, чтобы мы сотрудничали как продюсер и ведущая. Она очень командный игрок. Мы кучу всего не успели, к сожалению – не допили, не договорили, не проговорили… Я знал правду о болезни Русланы еще и потому, что мог немного помочь им с мужем логистически во время пребывания в Германии. Потому, собственно, Руся мне и рассказала все. Но я очень понимаю и уважаю ее желание держать это в секрете даже от близких.

– Потому что привыкла выглядеть сильной?

– Слушайте, Руслана не из тех людей, кто стремился как-то выглядеть. Дело в другом. Мы об этом не говорили, но, знаете ли, нередко окружающие по-разному воспринимают твое горе. Иногда как свое – и, сами того не желая, высасывают из тебя кучу энергии. И если эти силы нужны как никогда тебе самой, то лучше не говорить. Потому, думаю, она приняла очень мудрое и правильное решение. Руся – дива, это правда. Она до последнего, даже когда выходила в эфир на две минуты уже из больничной палаты, готовилась. И мало кто знал, какие это были адские приготовления, как ей было тяжело это делать физически. Но она делала и дарила радость, праздник, оптимизм.

Как-то она сказала, что есть люди, которые не могут проектировать энергию, а есть те, кто способен это делать. Вот она была такой. Маленький пример: съемка, на площадке трое ведущих, но ничего не вяжется. Не могу объяснить – сценарно и редакторски все грамотно, но не склеивается, нет химии, не работает. И тогда говорю: "Русь, а попробуй просто выйти и резко зайти в кадр". Она это делает – и все налаживается, понимаете? Она все время продолжала работать над собой, совершенствовала свой украинский, очень тщательно его учила. Ей было трудно быстро говорить – так виртуозно, как делала это по-русски. Но вот той магической энергии в ней было больше, чем нужно любому человеку.

Признаюсь вам, что, когда мы работали над программой, у меня возникла идея вернуть на экраны очень известных звезд из прошлого. Не буду называть их фамилии, потому что большинство отказались. А Руслана, в свое время просто прогремевшая на всю Украину с прогнозом погоды, к нашему счастью, согласилась. Знаете, я считаю, что у нас потеряно большое, талантливое поколение абсолютно ярких людей, еще читавших книги, а не смотревших исключительно TikTok. Умевших говорить, быть на экране убедительными и незаурядными. Их некоторое время не показывали по телевидению, они не работали в кино. Потому что сменился тренд, а они отказались делать то, на чем тогда единственно можно было заработать деньги. Я просто хотел, чтобы мы дали этим людям новую силу. Думаю, что с Русланой это вышло. И уверен, что, если бы не произошла трагедия, она стала бы суперзвездой нашего телевидения.

– О чем был ваш последний разговор?

– Ой, скажу вам так: зная о тяжести болезни, я понимал, что, в принципе, любой разговор наш может быть последним. Каждый телефонный звонок воспринимал как последнюю возможность поговорить. И я всю жизнь буду помнить очень непростой день, когда сначала позвонила по телефону Стася Ровинская, которая сказала, что решила с мужем все-таки ехать в Америку ради детей. А через полчаса позвонила Руся и призналась, что с ней, и попросила определенную помощь. И тогда я понял, какие большие перемены с нами случились. С началом полномасштабной войны даже не было времени подумать об этом. А вот в такие дни, когда у тебя, как в кино, разлетаются вдребезги пазлы, понимаешь, насколько глобальные перемены произошли.

– Правда, что вы отговаривали Стасю покидать Украину?

– Вы знаете, это вообще не моя история – кого-то от чего-то отговаривать. Как можно такое делать, когда решается не твоя, а чужая судьба? Более того, я вам скажу совершенно откровенно: мне кажется, у Стаси может сложиться очень интересная карьера в Нью-Йорке. Я вот смотрю на нее – она, как по мне, абсолютно нью-йоркская девушка, очень вписывается в этот город. И, не исключено, нас ждут неожиданные открытия в отношении Стаси. Тем более что она еще очень молода, к слову, когда пришла к нам, была самой молодой телеведущей на канале.

– А вот такие теплые отношения с подчиненными – это не мешало вам в работе?

– Я, как руководитель, тоже рос со всеми, тоже учился. И должен сказать, что рабочая коммуникация была у нас разной, не всегда такие уси-пуси. Иногда мне удавалось быть мягким, в некоторых случаях – нет. Надо понимать, что столь большую махину (а мы ставили себе задачу стать самой крутой дневной программой) нельзя построить только на родстве. Может быть, даже какие-то обиды на меня были, не знаю. Но постоянно повторял: есть личное, а есть рабочее – нужно разделять. И иногда это было тяжело, потому что работали на невероятном энергетическом нерве.

В команду пришли люди с разным опытом, им нужно притираться друг с другом, с нами, кому-то вообще – с новыми ролями в своей жизни. Бывало, что некоторым не удавалось, к сожалению. Но в целом наша работа была построена на абсолютной любви и взаимоуважении. Я даже сейчас, когда иногда захожу в редакцию, в которой уже работает другая программа, другие люди, чувствую энергию, которую мы когда-то наколотили. Мы просто кучу себя отдали этому проекту – редакторы, продюсеры, журналисты, ведущие. И эта энергия там живет до сих пор.

– А как вы отнеслись к решению еще одного ведущего "Твоего дня" Влада Ямы уехать с началом войны в США?

– Думаю, мое отношение к этому должно меньше всего интересовать. Важно, как к этому относится сам Влад. Это его жизнь, он сделал свой выбор. А реакция общества – она тоже ясна. Я думаю, что Влад не до конца сопоставляет какие-либо моменты, прогнозирует реакции аудитории. Возможно, потому что долго жил в каком-то своем пузырьке. И в программе "Твой день", к слову, ему из этого пузырька пришлось тоже выходить. Это было тяжело, стало огромным травматическим испытанием. Я думаю, что сейчас это испытание продолжается, только уже не в прямом эфире, а в реальной жизни.

Сейчас мы с Владом не общаемся. Я как-то списывался с ним, спрашивал, необходима ли какая-нибудь помощь родителям в Запорожье, – это и все. Влад же исчез из программы не с войной, а чуть раньше. А на его место пришел Костя Грубич – по-моему, уникальный персонаж украинского телевидения. Мы очень хотели наполнить программу душевной эмпатией, чтобы сбалансировать проект. И Костя хорошо справился с этим. Однако он в то время имел перерыв в работе с прямыми эфирами, да и само время изменилось. И зритель – тоже. Поэтому Костя тоже должен был меняться – искать какие-то интересные ноты, при этом не теряя себя. И думаю, он уже начал чувствовать этот вкус поиска, и тут ему оборвали крылья – программа закрылась.

– Прямой эфир – это постоянная импровизация, поэтому имеют место порой неожиданности, технические неурядицы. А как вы относитесь к недавней истории с Людмилой Барбир, которая выругалась во время трансляции, думая, что камера выключена?

– Я очень долго смеялся. А как иначе реагировать? А потом радовался, когда в поддержку Людмилы запустили флешмоб "Все мы немного Люда". Ясно, что никто намеренно не будет использовать нецензурную лексику в прямом эфире. Но ведь мы тоже живые люди, и может вырваться, потому что на нас тоже летят ракеты, тоже в чем-то разочаровываемся, тоже где-то не успеваем. "Сніданок з 1+1", "Твой день", "Твой вечер" – это программы, которые всегда честно общались с людьми. Мы не проекты, мы – люди. Знаете, есть ведущие, которые так работают, что кажется, что они не едят, не пьют – в монументе каком-то. Их привозят в студию, а затем на каком-то вертолете забирают. Это совершенно не о нас. И мне очень радостно, что аудитория так отреагировала – совершенно по-человечески. Очень мало отрицательных комментариев было. Мне было очень тепло и приятно.

– Знаете, вас уже трудно представить без четырехлапого друга, лабрадора Джума, который и в рекламе "плюсов" снимается, и иногда работает с вами в студии. Интересно, что у пса есть дочь, которая досталась в подарок одним из зрителей "Сніданку". Отслеживаете ли ее судьбу?

– Время от времени переписываемся. Идея рассказать о Синьке в эфире возникла случайно: я в редакции ляпнул, что Джум скоро станет папой и одну собачку отдадут нам, а что делать с щенком – не знаю. А кто-то предложил: давайте сделаем историю со зрителями. А почему нет? Я рассказал в эфире, что мы подарим собачку той семье, которая напишет, почему именно с ней должна жить эта четырехлапая. Интересно, что только в первые 10 минут появления публикации в соцсети зрители буквально засыпали нас историями, оставив более 200 сообщений. А потом я несколько дней перечитывал более тысячи сообщений, чтобы выбрать щенку семью. Наша зрительница Елена, ставшая владелицей дочери Джума, написала, что ее сыну 13 лет, он очень замкнут, испытывает трудности с коммуникацией, не уверен в себе. Я отчасти себя узнал в нем в детстве. А сейчас Елена признается, что совершенно не узнает сына. Доброе дело из этой истории вышло.

– Пролистывая ваши соцсети, обратила внимание, что очень легко относитесь к хейту. "Сходите к барберу и сделайте стильный лук", – пишет "неравнодушная" подписчица под вашим фото. "Ушел", – спокойно отвечаете.

– Ну слушайте, "сходите к барберу" – это не самое плохое, что я слышал в свой адрес. За столько лет на телевидении иногда такое читаешь, что волосы дыбом. Господи, откуда люди это берут?! И как умудряются заворачивать слова в такую токсичную обертку?! Но когда ты начинаешь к себе относиться в работе как к персонажу, а не как к человеку, все это воспринимается не так болезненно. Вот эта женщина мне пишет, но лично меня не знает. Обращается к образу, который сама себе нарисовала, наблюдая за мной в телевизоре. Поэтому с моей стороны было бы странно обижаться или резко отвечать ей.

Мало того, каждому из нас настолько сейчас нужна поддержка, так мало людей ходит к психологам, а уязвимость становится все больше, что если эта зрительница выплеснула свою злость и ей стало легче, то дай Бог. Будем считать, что это тоже часть моей работы. Единственное, что ужасно не терплю, когда начинают множить невежество. Необразованность не переношу абсолютно и обращаюсь с такими комментаторами жестко.

– И напоследок хочу спросить: какой вывод вы для себя сделали, когда осенью 2022 года в дом, где вы живете, попал дрон?

– Эта история меня научила, что нужно немного накапливать деньги. Даже когда принимаешь решение задонатить почти все, что у тебя было в начале большой войны, что-то надо все-таки оставлять. Чтобы банально было за что сменить окна в квартире, а не ждать зарплаты. Вот как-то так. А чему еще научиться? Когда ты так долго живешь в этом и неизвестно, сколько еще будешь жить? Должен как-то адаптироваться, ясное дело. Кто-то с первого дня на каждую тревогу реагирует паническими атаками, а кто-то приспособился. Я решил, что мое психическое здоровье для меня очень важно. А если буду каждый раз паниковать – а вдруг что-нибудь, а вдруг как, – то у меня просто поедет крыша. Потому продолжаю жить как жил. Ну а что делать? Я думаю, что в такой ситуации миллионы людей в Украине сейчас. Миллионы. И мне точно в этом смысле не хуже всех.

– Что вы посоветуете людям, которые вынуждены сейчас начинать все сначала?

– Сил, терпения и слушать себя. Не терять контроль над собой, своей энергии. Мне кажется, что сейчас время искреннего разговора с самим собой – что действительно интересно, чего хочется. А еще – возможность попробовать то, что мы при разных обстоятельствах раньше не делали. Это сложное время и вместе с тем – интересное. Главное – не потерять себя, свои точки опоры. Потому что мы так надорвали организм, что можем упустить момент, когда придет важное решение, а сил на это не хватит.

Что помогает мне лично? Очень простые штуки. Прошелся после эфира по городу – и уже легче. Поставил новую пластинку дома – и настроение меняется. Обязательно утром – чашка кофе. Я могу даже опаздывать на работу, на встречу, но потрачу пять минут, чтобы сварить кофе, выпить его и пойти дальше. Отсутствие этого меня разбалансирует. Если когда-то такие простые радости мог спокойно игнорировать, то сейчас нет – это очень важно для меня.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с телеведущим Константином Грубичем: о беглых телеведущих, былой дружбе с Данилко и причинах безумной популярности Марченко.

А еще на OBOZ.UA интервью с актрисой Натальей Сумской – об отвращении к речам о "двух-трех неделях", театральном буме во время войны и любви к общественному транспорту.

И беседа с актером Вячеславом Довженко – о запоздалых шагах власти и скандале с фамилией Зеленский в своем спектакле.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!