"Земля уходит из-под ног". Мария Бурмака – о смерти брата-защитника, попытках болезненно ее задеть и единственное пожелание соседям

Народная артистка Украины Мария Бурмака – из тех ярких исполнителей, которые никогда не изменяли жизненным принципам, хотя еще недавно украиноязычным певцам работалось не так легко, как коллегам, которые имели репертуар на русском.

Видео дня

В интервью OBOZ.UA певица рассказала об украиноязычной родительской семье в русскоязычном Харькове, своем непростом браке и трагедии, которая произошла недавно – певица потеряла родного брата, защищавшего Украину на фронте. Мария призналась, как эта смерть изменила ее жизнь и почему сейчас предпочитает не осуждать коллег, выступавших на языке агрессивных соседей, а затем перешли на украинский.

– Хочется начать с вашего недавнего сообщения в Facebook о том, как трудно пробиваться украиноязычным певцам даже во времена независимости. Сейчас ситуация кардинально противоположная. Верите в искренность исполнителей, которые пели по-русски, а сейчас бросились переводить песни на украинский?

– Конечно, я могу различить, написана композиция от сердца или на калькуляторе, потому что есть опыт, жизненный путь, музыка, которую я создала. Сделана песня для того, чтобы удержаться в лодке, расшатать хейт, или потому, что все так сейчас так делают, – подобные вещи чувствую. Но мое мнение таково: сейчас очень важно не создавать противостояние внутри страны. Какие-то моменты нужно озвучивать, но аккуратно, не оскорбляя. Устраивать охоту на ведьм, разбрасываться обвинениями – это не то, что нужно сейчас.

Понимаете, мой пост – это не в защиту кого-то или против кого-то. Потому что на самом деле прийти к украинству, родившись в Крыму, как и Маша Ефросинина, гораздо сложнее, чем так, как Кристина Соловий, родом из Дрогобыча (именно после их спора в интервью решила написать свое сообщение). У всех нас было разное детство, разное воспитание. Я ведь тоже не родилась в семье, которая изначально была украиноязычной.

Мой папа перешел на украинский в 25 лет, мне тогда было года четыре. Он родился и вырос в Харькове, с мамой познакомился в университете, она приехала поступать из Прилук. Много читал историческую литературу, возможно, это повлияло на его выбор. Да и любовь к украиноязычной маме, поездки к ее родственникам тоже сыграли роль. Все в нашей семье говорили по-украински, что было необычно для Харькова.

Очень часто вообще не хочу ничего писать в соцсетях, хотя есть что сказать, чтобы не набрасывать грязи на вентилятор. Когда люди в тылу начинают оскорблять друг друга – это прежде всего больно воюющим. Поэтому я не хотела бы ставить оценки, и у меня не было такой цели, когда писала сообщение. Я написала о своем пути, он был непростой – это не секрет. Но не говорю, что это какая-то жертва – да, имел место прессинг, но я сознательно шла на это. Разговаривала на украинском и никогда не пела песни на русском. Потому что видела в соседнем государстве империю, которая в итоге захочет вернуть Украину, опираясь на исторические параллели. Однако это вовсе не означает, что я хорошая, а кто-то – нет. Все могли ошибаться. И здесь дело в другом: умении признавать ошибки.

– В пятом классе папа вам купил учебник по истории на украинском языке, у одноклассников книги были на русском. Непросто, наверное, было не такой, как все?

– Я с детства играю на гитаре и всегда была в центре компании, неформальным лидером в классе. Меня уважали. Хотя сейчас думаю, что педагогам было со мной непросто. Я всегда спорила, показывала характер. И сейчас, кстати, частенько его показываю… А историю у меня в школе преподавала учительница, которая еще моего отца учила. Она знала всю нашу семью и отнеслась к моему учебнику нормально, как настоящий педагог.

– С друзьями детства поддерживаете отношения? Кто у вас остался в Харькове?

– У меня есть друг в Харькове, с которым мы вместе ходили еще в детский сад, а потом и в один класс. Выходит, дружим с двух лет. Это отличный хирург Кирилл Юрьевич Пархоменко. Сейчас он заведующий хирургическим отделением Харьковской областной больницы. Очень солидный человек, но если звонит, все время хочется сказать: Кирюша. Когда были события на Майдане, звонил по телефону и все время спрашивал: "Маня, ну что нам делать? Маня!" Для него война началась в 2014 году – брат участвовал в боевых действиях, прошел плен и Иловайск. После вторжения Кирилл не уезжал из Харькова – оперирует раненых. Вместе с ним оперирует его сын Иван. Мы часто общаемся, списываемся.

В Харькове находится мой двоюродный брат Павел Бурмака. Его мобилизовали, воюет в аэроразведке, сейчас получил отпуск. Проходит лечение и планирует успеть пройти какие-то важные курсы по своей специализации.

– А что он вам говорит о войне? О ее сроках?

– Я стараюсь не расспрашивать. И ничего мегаоптимистичного, как вы понимаете, он не рассказывает. Говорим больше о нас, о внутренних каких-то переживаниях. Павел признается, что, попав в мирную жизнь, чувствует некоторое одиночество, и говорит, что тянет назад – на фронт. Мол, там более понятны отношения между людьми. Говорит, что очень больно, когда гибнут побратимы, еще труднее – когда молодые.

В начале января не стало моего родного брата – случился инфаркт… Слава пошел на войну добровольцем, служил в 43 артиллерийской бригаде имени гетмана Тараса Трясило. На фронте получил контузию, как потом оказалось, имел хроническую ишемическую болезнь сердца. Его комиссовали летом, лечился. И тоже после госпиталя говорил о том, что хочет возвратиться к побратимам. Это ужасная утрата для нас всех. Для меня – даже не могу выразить словами. Не знаю, как я сейчас живу и живу ли вообще. Не могу поверить, не могу смириться… Он был очень воспитанным, интеллигентным, никогда не служил в армии – пошел совершенно по зову сердца. Его невозможно было остановить. Он не мог по-другому, понимаете? Война, к слову, очень изменила его. Говорил: во мне что-то сломалось.

Осталось двое детей. Старшей дочери Людмиле 14 лет, младший Ксении – год и 9 месяцев. И, знаете, я вижу в этих детях его черты, девочки очень похожи на него – и постарше, и поменьше. И сейчас мне очень хочется делать что-то для них. Но внутренние раны – они не отпускают… Я помню, когда он родился, мне было 10 лет, и я всем гордо рассказывала, что у меня теперь есть брат (долго молчит). А сейчас вижу, насколько жизнь коротка и что на какие-то вещи совсем не стоит тратить время.

С того момента, как не стало мамы и папы (они похоронены в Бортничах), мы всегда с братом ездили вместе убирать их могилы. И я до сих пор не понимаю, как в этом году поеду убирать три могилы. Папа, мама и брат… Он похоронен в тех же Бортничах, на Аллее Героев. Провожали в последний путь с почетным караулом, на кладбище пришли побратимы, их командир. Это было очень важно для нас, для его детей, хотя отца им это, конечно, не вернет. А мне – брата.

Знаете, моя жизнь уже не будет такой, как раньше. Когда не стало родителей – мама имела онкозаболевание, – было очень тяжело, потом папа – тоже рак… Но когда умирает близкий человек, который младше тебя на многие годы, то это просто совершенная несправедливость. Сейчас смотрю на все совсем по-другому. Самое ценное в мире – жизнь. И жизнь должна быть достойной, потому что тогда для чего это все?

– Мария, с началом российского вторжения вы на своей странице в Instagram выкладывали мотивирующие видео: как в микрофон исполняете гимн Украины, стоя у открытого окна в своей квартире. Многие украинцы потом признавались, что этот поступок очень поднимал дух.

– Это было спонтанное решение. В квартире мы находились как раз вместе с беременной женой моего брата. Это было время, когда люди старались всеми способами друг друга подбадривать, потому что было непонятно, что нас ждет. Я живу на высоком этаже, просто открыла окно – тишина, солнце, синее небо. Выставила усилитель и начала петь гимн Украины. Пришла такая мысль, и я это сделала. И знаете, что интересно: когда поддерживаешь кого-то, тем самым даешь силы себе. Вот у нас была расположена тероборона, я борщи варила для них, помогала, чем могла, – и чувствовала порой совсем не усталость, а прилив сил.

– Ваша популярность как певицы началась с легендарного фестиваля "Червона Рута". Говорите ли вы с кем-то, кто, как и вы, громко заявил об украинской музыке с той сцены?

– Общаюсь с сестрами Тельнюк, когда у нас бывают совместные концерты. Ирина Билык год назад мне писала – прислала теплое послание. Эдуард Драч, которого очень ценю (стал лауреатом фестиваля в жанре авторской песни), служит, сейчас он врач. Имею связь с Тарасом Чубаем. С Романом Чайкой из "Мертвого півня". Какое-то время общалась с Сестричкой Викой, но это было 15 лет назад. Она давно живет в Америке, не занимается музыкой.

– Одна из победительниц "Червоной Руты" – певица Ани Лорак. Она получила премию на конкурсе, который проходил в Севастополе. Как вы думаете, что с ней сейчас произошло?

– Победителей в Крыму я не помню, у меня тогда как раз дочь родилась, не так внимательно следила за конкурсом. А по поводу певицы хочу сказать: у каждого человека свой путь и выбор. Понятно, что она не будет сама себе говорить, что делает подло. Наверное, как-то себя внутренне оправдывает. А мое мировоззрение настолько не пересекается с такими, как Ани Лорак или Таисия Повалий, что совершенно не могу понять, что у них в голове. Не знаю, чем они руководствуются и почему так вышло.

Но знаю одно: они мыслят себя гражданами России, там живут (на момент публикации интервью стало известно, что Ани Лорак подала документы на получение российского гражданства. – Ред.). Следовательно, являются частью этой пропаганды, выступлениями легитимизируют Россию. А я этой стране хочу пути на самоуничтожение. Мое самое большое желание – чтобы этот корабль утонул. Конечно, у кого родные на фронте, кто сталкивается с войной, понимает, насколько это сложно. Украина значительно меньше, чем Россия, но она борется, она возрождается. А этому монстру, повторюсь, желаю одного – самоуничтожиться.

– Ваш двоюродный брат, дважды министр Юрий Павленко в свое время был депутатом пророссийской политической партии ОПЗЖ. Где он сейчас?

– Видите ли, у меня практически ни одно интервью не обходится без того, чтобы не спросили о Юре. Я не упрекаю, нет. И всегда отвечаю, потому что это мой брат. Естественно, его решение работать в команде Януковича стало для меня шоком, мы даже не общались какое-то время. Но сейчас мне обидно, что до сих пор есть много людей, которые хотят укусить, ущипнуть, бросить камень, задеть, сделать мне неприятно или больно, задать неудобные вопросы. Этих всех людей рядом нет, когда мне действительно тяжело. Когда земля уходит из-под ног и я понимаю, что я вот-вот сломаюсь, – их нет. А родной человек – рядом.

Когда умер Слава, первым, кто приехал помочь, был брат Юра. С начала полномасштабной войны он присоединился к 130-му батальону ТрО Киева. Но об этом меня не спрашивают. Сейчас он воюет. Летом у меня брали большое интервью для одного из YouTube-каналов, где я рассказывала об этом. А брат потом смеялся, что сразу после беседы пришел запрос на его часть, действительно ли он там служит. И прислал копию справки, сделанной его командиром. Именно из этого документа я узнала, сколько достойных поступков он совершил, какие имеет знаки отличия. Сам он об этом не рассказывал.

– Еще хочется спросить о дочери Ярине. Когда увидела ее фотографии, поняла, что вы мама, которая доверяет: татуировки, волосы разного цвета. Вы такой были всегда? Или учились быть?

– Знаете, я по-разному к этому относилась. В свое время нервы она мне потрепала сильно. И всякое бывает в наших отношениях до сих пор. Но самое главное, что она мне очень близка. А то, как внешне себя выражает, – это не проблема. Она хороший человек. И я всегда ее во всем буду поддерживать. Я не та мама, которая скажет: это был твой выбор – выгребай теперь сама. Своему ребенку буду помогать всегда. И также быть на ее стороне. Даже если ошибется, то все равно будет отдельно весь мир и отдельно – мама, которая за тебя. Так учила меня моя мама, и именно так она вела себя со мной.

Сейчас Ярина активно ищет себя, ей 28 лет. И музыкой занимается, и имеет в Instagram магазин винтажных вещей. Что-то у нее получается, что-то – нет, но справляется. Возможно, мне хотелось бы, чтобы она выбрала какой-то другой путь в жизни. Но это ее судьба, какое я имею право навязывать свое видение? В главных вещах она меня не разочаровывает. Порядный, хороший, добрый человек.

– У вас был непростой брак с папой Ярины. В одном из интервью вы сказали, что если говорить о жизненных ошибках, то самая большая – вернуться к мужчине и выйти замуж за него во второй раз.

– Сейчас я так не считаю. Бывшего мужа уже нет в живых. Его не стало 24 января, перед войной. И это была трагическая смерть. Когда-то я думала, что выйти за Дмитрия второй раз – это была ошибка, но на самом деле, когда потом анализировала, поняла, что не могла поступить иначе. Выходила замуж, потому что очень любила. Когда развелись, а позже захотела вернуться, то потому, что продолжала любить. И потому, что это просто я, это мой характер. Вот я такая: даю второй шанс. Но причины, по которым ушла первый раз, не исчезли. Потому ушла во второй раз.

Однако когда человек идет с этой земли, уже совсем по-другому смотришь на какие-то вещи. Тем более вижу, как тяжело пережила смерть отца моя дочь. Поэтому переживаю вместе с ней и вместе с ней храню память о нем. Более того, до брака со мной Дмитрий был женат, имел еще одну дочь. И когда был год после его смерти, мы поехали все вместе на его родину, делать там панихиду. Ярина – со мной, Оля – со своей мамой. До этого у меня с Еленой, первой женой мужа, не было никаких контактов, а здесь, при таких обстоятельствах, впервые искренне пообщались. А девочки между собой очень дружны уже давно.

– Что бы вы посоветовали людям, которые сейчас из-за войны вынуждены начинать все сначала?

– Возможно, мой советы сейчас будет выглядеть слишком философским, но он такой: не бойтесь нового и не держитесь за материальные вещи. Пока живы близкие и родные, можно сражаться. А если человека не станет, то очень многое теряет смысл. Конечно, в новых условиях будет сложно и многое завязано на материальном: куда же без денег? Но расставляйте приоритеты. На долю каждого из нас сейчас выпадают очень большие испытания. Но есть самое главное – жизнь, и ее нужно жить.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с телеведущей Надежде Матвеевой – о новой профессии, семейной драме и самом дорогом, что осталось в Крыму.

А еще на OBOZ.UA интервью с известным украинским телеведущим Константином Грубичем – о беглых коллегах, былой дружбе с Данилко и причинах безумной популярности Марченко.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!