"До какого-то времени вообще не знал, что существует украинский язык". Дмитрий Суржиков – о родном Мариуполе, Путине в памперсе и недоброй роли в "Слуге народа"

Дмитрий Суржиков ("Слуга народа", "Ворон и Воробьев", "Коп из прошлого", "Сидоренко-Сидоренко", "Недотурканные", "Клан ювелиров", "Дом с лилиями", "Смерть шпионам", "Одесса-мама", "Женский доктор") родился и вырос в ныне оккупированном Мариуполе. По словам актера, какое-то время он даже не подозревал, что в мире существует украинский язык.

Видео дня

В интервью OBOZ.UA Дмитрий Суржиков рассказал о нынешней жизни в его родном городе, а также об отношениях с российскими актерами на съемочных площадках в Киеве и Москве. А еще – о своем настоящем в условиях войны.

– Дмитрий, прежде всего хочу поблагодарить за проект "Бандеровское смузи", который вы начали снимать в первые месяцы полномасштабного вторжения. Ваши остросатирические скетчи своим просто взрывным юмором невероятно поддерживали многих в то время. Как вам удалось во время войны привлечь к работе такое большое количество звезд: Стас Боклан, Олеся Жураковская, Виталина Библив, Леся Самаева, Вера Кобзарь?

– Никто из актеров, к кому мы обращались с предложением поработать, нам не отказал. Мы предупреждали, что это бесплатно, но все соглашались. Тематика очень актуальна – краткие истории об общественном противостоянии в начале войны. Кроме того, думаю, сыграл еще один факт: к тому времени кино остановилось почти все. Актеры очень хотели быть полезны в своей профессии, а юмор – это очень сильное оружие, согласитесь. И плюс соскучились друг по другу, по процессу. Все были очень счастливы от того, что встретились.

– Это не первое наше интервью с вами – раньше вы разговаривали в быту на русском. Когда произошел переход на украинский язык?

– Так случилось, что я родился и вырос в городе Мариуполь, где в то время русскоязычность просто зашкаливала. Процент тех, кто говорил по-украински, можно даже не считать. Впоследствии работал в театрах, где спектакли тоже шли на русском. Кстати, их было очень много.

В 35 лет пришел работать в Молодой театр, где постановки уже были на украинском. Это произошло еще до войны. Не скрою: перейти на украинский язык на сцене было очень серьезным испытанием. Казалось бы, 35 лет – возраст вроде и не такой большой. Но как артист ты уже сформирован с технической точки зрения – чувства слова, звукообразования. Мы же драматические актеры, не пантомима. Переход был болезненным, имели место разного рода проколы. Но это вышло.

– Вы за мягкую украинизацию или за более наступательную?

– Вы меня сейчас ставите в рамки: или – так, или – иначе. Давайте я вам объясню, что думаю, а вы уже делайте выводы. Любой язык, это вам скажет первый попавшийся лингвист или филолог, живой. Даже если на нем говорят две тысячи человек. Носителей украинского языка в мире – десятки миллионов. Я уверен, что профессионалы знают сколько, учитывая диаспоры в Канаде, США и других странах. Есть цифра, сколько на сегодняшний день людей общаются на украинском языке, слушают музыку, читают сайты. Но то, что произошло с ним в феврале 2022 года, когда почти вся страна за один день перешла на украинский, – таких примеров в истории, вероятно, немного.

То есть у языка – свой путь, на который иногда мы даже не можем повлиять. Конечно, законы, которые будут защищать его на государственном уровне, – это тоже важно. Однако все же украинизация в первую очередь должна состояться в сознании человека. Но это совсем другой вопрос – нужна правильная коммуникация на популяризацию языка в обществе.

Я родился, повторюсь, на юге Донецкой области, город тогда назывался Жданов. И до каких-то пор я вообще не знал, что существует украинский язык. Представляете, сколько денег, энергии, времени, сил вложила советская пропаганда, чтобы происходила такая ситуация? Как им удалось изолировать молодое поколение от языка? Может, у кого-то дедушки-бабушки разговаривали в селе. Но отношение было, как я уже наблюдал позже, такое: ну что тут скажешь, деревенщина. А мы здесь, в городе, – инженеры, люди серьезные, только на русском. Вот в таком духе, понимаете?

Когда я пришел в школу, украинский язык и литература у нас начинались с третьего класса. Раздали учебники, мы их открыли на перемене, один рассказ начинался со слова "ранок". Мы передрались все в классе, выдвигая разные гипотезы относительно значения этого слова. Пришла учительница, объяснила: "ранок" – это "утро". Все смотрели на нее круглыми глазами: да ну, мол. Те, кто больше всего дрался, даже родными стали на тот момент, потому что никто не угадал! Представляете масштаб? А это дети, которым уже по девять лет, еще год-два – и у них будет собственное мнение на многие вещи, сформировано отношение.

Я думаю, миллионы рублей вкладывались тогда, чтобы они не слышали украинский язык. А смешивание народов, насильственное переселение в другие регионы – это тоже инструмент советской пропаганды. Если взять даже только крымских татар – за одну ночь выселили из с земель. В свое время я снимался в картине "Хайтарма" Ахтема Сеитаблаева, который рассказывает об этом. Так же весь юг к востоку Украины был переселен и перемешан. А еще – один Голодомор, другой. Сейчас мы, благодаря войне (как ни страшно это звучит), возвращаемся к своей истории, корням. Люди посвящают этой теме YouTube-каналы, публикуют очень много информации. И вот так смотришь фотографии жителей Курской области или Кубани начала ХХ века, а они в вышиванках. А некоторые пожилые люди до сих пор разговаривают там на суржике.

– Актер Вячеслав Довженко сетовал нам в интервью, что даже за 30 с лишним лет независимости мы не стали настолько украиносознательными, насколько это необходимо. Приводил пример: его старшему сыну Ивану чуть больше 20 лет. Когда он выпускался из киевской школы, в классе только трое учеников разговаривали на украинском.

– Я не знаю, слышали ли вы информацию о том, что в школах хотят ввести штрафы для родителей, дети которых говорят на русском в стенах учебного заведения? Речь идет о переменах. Там есть проблема, не во всех заведениях, но наблюдается. На уроке в классе говорят на украинском, а выходят в коридор – и начинается. Спрашивается: какой тогда смысл в украинизации? Как бы я как отец отнесся к такому штрафу? Заплатил бы, конечно, потому что правила нарушать нельзя. Ну и был бы разговор, потому что это общественное место. Дома делай что хочешь – это вопрос уже моральной плоскости. А в публичном месте – пожалуйста, соответствуй.

– Вы вспомнили о Мариуполе: у вас кто-то остался там? Поддерживаете ли связь?

– Родственников не осталось, есть знакомые знакомых. Что говорят? Сложно ответить однозначно. Те, кто хочет это оправдать, будут говорить, что все нормально. Люди, которые хотят нормальной жизни, понимают, что все профанация. Вот такая у меня информация. Оккупанты отстроили там какие-то фасадные моменты, но больше ничего не происходит. Несколько заводов, дававших работу, стоят. Есть какая-то занятость на строительстве, потому что город развален. Но местных не очень охотно берут на эту работу, а если и берут, то обещают одни деньги, а платят меньше. А в Донецке что они сделали? Все то же – ничего не происходит... Знаете, я искренне верю в то, что все наши города и села вернутся домой. Диктаторы не вечны.

– Через несколько дней после начала вторжения вы записали жесткое видео к россиянам, где посоветовали им "сменить дедушку Путину памперс", потому что он тянется к ядерной кнопке. Сейчас бы вы столь же эмоционально выступили в случае необходимости?

– А что изменилось за эти годы? Вот смотрите, это видео было записано в феврале 2022 года. И что сейчас? То же самое: угрожают привести ядерное оружие в боевую готовность. Почти три года елозят одну и ту же тему. У "великой и непобедимой российской армии" больше нет никаких рычагов влияния.

– В вашей творческой копилке более 130 ролей в разных кинопроектах. Конечно, приходилось встречаться на съемочных площадках с российскими актерами. Звонили ли они вам или, может, писали после вторжения?

– Знаете, я такой человек, у меня вообще не очень много друзей, больше – приятели, знакомые. С россиянами не дружил, беларусы, грузины, ассимилировавшиеся в Москве, – такое было. В самом начале писали и звонили, мы общались. Но потом это все прекратилось очень быстро, потому что им "закрутили гаечки". Не поддерживаешь политику партии – в кино съемок нет, в театре со спектакля снимают. Это классические советские методы запугивания.

– Актер Театра Франко Алексей Богданович рассказывал нам в интервью, что на съемках в Киеве чуть не подрался с ярым путинистом Владимиром Стекловым из-за того, что тот пренебрежительно отзывался об украинцах. Какие у вас были отношения с россиянами?

– Со Стекловым? Ну классно, красавчик! Наблюдал ли я ситуацию пренебрежительного отношения к украинским актерам? Конечно. Это было очень унизительно, но драться – такого не было, пожалуй, не настолько накрывали эмоции. Я компенсировал все иным способом. У меня был один проект там. И, как оказалось, они только у нас "распускали хвосты", а дома вели себя тише воды и ниже травы. Помню, стоят московские актеры, как испуганные зайчики, под павильоном киностудии, тут подъезжает машина и выходит украинский актер. И они с перепуганными глазами: "Что, не хватает наших?" Говорю: "То же я могу сказать украинским продюсерам: не хватает своих актеров?" Уже потом понял, в чем дело: я стал свидетелем того, как они себя там вели. Это были совсем другие люди.

– В свое время вы сыграли одну из ролей в громком телесериале "Слуга народа". Как вспоминаете съемки?

– Ну у меня была не очень хорошая роль (смеется). Работу вспоминаю так, как и все остальные, единственное, что было очень много повышенного внимания впоследствии к этому сериалу, потому что произошел исторический случай: сыгравший президента актер затем им стал в реальной жизни. Следует сказать, что после съемок картины я ни разу больше не встречался с Владимиром Зеленским. И теперь, когда идет эта страшная война, все происходившее до этого вспоминается как другая реальность. Иногда кажется, что все это было как бы в другой жизни.

– Вас не смущает, что часто предлагают в кино негативные роли?

– Совсем не расстраивает. Меня вообще мало что выводит из себя, я позитивный человек и очень этому рад. Более того: есть актеры, которым вообще ничего не предлагают. Мне нравится, что меня ценят как острохарактерного актера. И потом, отрицательного персонажа играть в миллион раз интереснее, чем положительного. Нужно быть изобретательным, всякий раз другим, не повторяться. Это держит в тонусе, заставляет постоянно придумывать что-нибудь новое. Наблюдать за людьми в обычной жизни – на остановках, на улице, – разговаривать, слушать истории, фильтровать их, отбирать лучшее, откладывать в свой "чемодан" впечатлений, из которого доставать во время работы над ролью, перерабатывать и выдавать необходимое.

Отрицательные роли – это нормально, другое дело, когда и в обычной жизни тебя воспринимают через призму твоих ролей. Например, отказываешься сфотографироваться с поклонниками, потому что не очень хорошо себя чувствуешь, и слышишь: "Он такой же, как и в кино". Или спрашивают тебя: "А в каком фильме вы снимались?" От обиды буркнешь что-то в ответ. Реакция – та же.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с находящимся на войне музыкантом Мирославом Кувалдиным – о взрослых сыновьях, маме-россиянке и коллегах-предателях.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!