"В КГБ царили ложь и цинизм. Все проходимцы. Работали ради денег и карьеры" – экс-КГБист Попов
Спорт – это политический инструмент, его успехи демонстрируют политическую и экономическую мощь страны, поэтому недавнее отстранение сборной России от Олимпиады-2020 – это колоссальное поражение для президента РФ Владимира Путина, сказал в интервью OBOZREVATEL Владимир Попов, бывший подполковник КГБ. В органах нацбезопасности СССР он курировал спортивные сборные команды.
– Вы прослужили в КГБ 20 лет, курировали творческие союзи и спортсменов, выезжающих за границу. Они были настолько важны для Союза, что ими занималось целое управление?
– Я курировал не самих спортсменов, а различные спортивные подразделения. Это сборные команды по боксу, борьбе, управление футбола и хоккея, а также федерации, которые следили за развитием спорта.
Спорт – это политический инструмент. Его успехи демонстрируют, что страна политически и экономически развита, поэтому СССР вкладывал колоссальные средства в достижения спорта. Допинг еще в те времена был, широкая практика по его употреблению наблюдалась и в ГДР. Почему германские спортсмены лидировали в различных соревнованиях? Для достижения цели все средства хороши, в том числе и допинг. В данном случае современная Россия пытается прикидываться дурачком. Когда еще только шла подготовка к Олимпиаде в Сочи, я сказал, что будут фальсификации. Пробы, которые берутся у спортсменов, будут подменяться на чистые, что собственно и произошло.
Перед тем, в 2010 году в Канаде российская сборная провалилась, а через 4 года выиграла все с колоссальным успехом. В 80-м году КГБ был внедрен сотрудник, Борис Пакин, который за подмену анализов на допинг у спортсменов получил орден Красной звезды. Это было просто позорище, он и сам был в шоке. Такой орден вручался только за подвиги во время войны либо военных операций, а он получил за то, что менял пробирки с допингом на чистые. Тоже самое повторилось перед Олимпиадой в 14-м году в Сочи. Под видом водопроводчика внедрили сотрудника ФСБ, который поменял пробы с допингом на чистые.
Хотя, если по правде сказать, употребление допинга скрывают во всем мире. Возможности человеческого организма давно исчерпаны, а рекорды нужно ставить все выше и выше.
– От употребления допинга никуда не деться?
– Честно говоря, я бы его просто разрешил. Все равно его употребляют, просто скрывают это. Разрабатывались специальные программы, при которых спортсмену его дают, а потом просто удаляют следы приема. О запрете допинга речь никогда не шла, а только о том, как скрыть его употребление.
– Тем не менее российскую сборную отстранили от Олимпиады-2020. Что это значит для президента Путина?
– Во-первых, это совершенно справедливо, а вот для Путина это серьезный политический урон. Успехи в спорте – это создания имиджа на международном уровне очень сильной державы. А тут Россия предстает лгущей всему миру, достигая высоких спортивных результатов посредством фальсификаций. Конечно, это не здорово, что и говорить. Они будут апеллировать, пятое-десятое, но я не думаю, что эти апелляции будут иметь положительный исход.
– Кроме курирования спортсменов в КГБ вы еще занимались советской творческой интеллигенцией. Что входило в ваши обязанности?
– В системе КГБ существовал линейно-объектовый принцип. Линия творческой интеллигенции – это достаточно широкий аспект. Линейно-объектовый – это телевидение, гостелерадио, Союз писателей, композиторов, архитекторов. Все это находилось под управлением подразделений, в которых я работал. Был еще Институт литературы, институт им.Горького, где обучались творческие студенты, издательство "Прогресс".
Я как раз занимался курированием института им.Горького, Литературной газеты, издательства "Советский писатель". В этих организациях вербовалась агентура, которая работала в интересах госбезопасности, чтобы гарантированно избежать возможных антисоветских проявлений. В тот момент была в СССР шла подготовка антисоветских публикаций, идущих вразрез с линией партии. У меня еще была редакция газеты “Советский спорт”. Помню один интересный случай. В 79-м году в США проходила зимняя Олимпиада, соответственно летняя проходила в 80-м в Москве. По телефону разговаривали два человека, оба Юрии. Один звонил с Нью-Йорка, а второй находился в Мюнхене. Оба сотрудники "Радио Свободы", антисоветской радиостанции, ведущей пропаганду на территории СССР.
В советские времена по мировым океанам плавали т.н. океанографические суда с огромными антеннами, осуществляющие перехват всех коммуникаций. И в своем разговоре мужчины упоминали, что двое сотрудников газеты "Советский спорт", который я курировал, жаловались на доминирование идеологии. Один из сотрудников вообще сказал, что если б не больная жена, остался бы за границей. Для нас в КГБ это был серьезный сигнал, с которым нужно разбираться. Вот я был вынужден с ними разбираться, кто готов убежать из Союза, а кто нет. В итоге выяснилось, что оба хотели, правда, не рискнули.
Читайте: Путин скорее Кремль отдаст, нежели Крым – Сенцов
– Кто из советской творческой интеллигенции работал с КГБ?
– Один раз совершенно случайно в Комитете я наткнулся на Аллу Пугачеву. Перед кабинетами начальников управления была комната с дежурным, а в следующей комнате сидела секретарь. Потом следовал тамбур и двойная дверь, чтобы избежать подслушек, а за ним уже вход непосредственно в кабинет начальника. У меня был какой-то срочный вопрос, я должен был какой-то документ Бобкову (Филипп Бобков - начальник 5-го управления КГБ, ответственного за контрразведывательную работу по линии борьбы с идеологическими диверсиями противника. – Ред.) передать, а дежурного на месте не было. Захожу в ту комнату, где сидит секретарь, а там Алла Пугачева. Я не утверждаю, что ее вербовали. Потом уже в постперестроечные годы Бобков признавал, "да, я опекал Аллу, чтобы той молодой и талантливой девочке не помешали выйти на широкую сцену".
Или вот у мужа Майи Плисецкой в ближайших друзьях был генерал и заместитель министра госбезопасности. По моим представлениям он возглавлял очень серьезную группу, которая способствовала тому, что произошло в СССР.
– Украинские деятели искусства попадались вам или только российские?
– Если говорить об Украине, то та агентура меня не касалась. В 90-м готовилась коллегия, которая рассматривала работу органов госбезопасности. Тогда этому придавалось большое значение, Перестройка, гласность, открывались архивы. В 90 году КГБ Украины возглавлял Николай Галушко. Вначале он работал в Казахстане, потом возглавлял 5 Управление, а потом поехал в Украину. У Галушко был свой протеже, Евгений Марчук, который на то время был начальником полтавского управления. Я выезжал в Украину в составе небольшой группы сотрудников общественной связи, которые готовили эту коллегию и инспектировал как раз Полтавскую область. Ну а познакомился с Марчуком уже в Москве, когда он прилетал за уточнениями при подготовке материалов на рассмотрение коллегии. Я еще провожал его в аэропорт, помогал занять место в самолете. Мест не было и он летел на месте стюардессы. Такой был человек непритязательный, простой, обладал колоссальным авторитетом в Полтавском управлении. Больше об Украине я ничего не знаю.
– Юрий Швец, бывший сокурсник Путина, говорит, что украинский политик Виктор Медведчук, кум Путина, работает на КГБ еще с 80-х годов.
– Я не знаю биографии Медведчука, но я могу сказать, что благодаря менталитету сотрудников спецслужб, они как правило, окружают себя бывшей агентурой. То же самое делает Путин. Практически все из его ближайшего окружения были агентами КГБ или каким-то образом причастны к деятельности Комитета.
– Почему такой круг общения? Из-за доверия или страха?
– Люди из КГБ более управляемые, поскольку отношения работника и агента строятся на основе подчинения: оперативный работник дает задания агенту, тот их выполняет и отчитывается.
– Что вам лично КГБ дало в жизни?
– Я не был патриотом спецслужб, более того, меня туда просто затащили. Я учился на вечернем факультете, у меня первое образование юридическое, второе журналистское. Был хорошим студентом и старостой группы и однажды получил письмо, в котором было написано "для рассмотрения перспектив вашей карьеры просим позвонить по такому телефону". Как оказалось, это был телефон одного из подразделений КГБ. Встретились со мной на Кузнецком мосту и начали такой разговор. "Вот вы служили в Германии, а теперь учитесь, хороший студент, мы вам предлагаем работу в КГБ". Я сказал: "Нет, дорогие, я три года отслужил солдатиком, а вы мне предлагаете погоны снова, к тому же на 25 лет". У меня был серьезный задел для будущей диссертации по юриспруденции, а тут меня в КГБ тащат. Говорю: "Да я не хочу, я хочу наукой заниматься, у меня к этому есть склонности", а мне отвечают: "Вы неправильно понимаете, вы комсомолец, вам доверяют важную функцию – защита государственной безопасности страны, и если вы проявляете нелояльность, у нас возникают вопросы, можете ли вы в дальнейшем работать по тем профессиям или нет".
Вот так я и оказался в КГБ, поэтому я никогда не был патриотом этой организации. А когда оказываешься там, начинается прессинг. Мне еще интересно было, как там внутри, неужели они такие рыцари с чистыми руками и горячим сердцем? Ничего подобного, ни одного такого не встретил.
– А какие кагэбисты на самом деле?
– Карьеристы. Все, что они делали, делали ради карьеры. Мне приходилось работать с высокими партийными чинами. Моя первая зарубежная поездка была в 1978 году в Копенгаген на чемпионат по пулевой стрельбе. Руководителем делегации был комиссар в партизанском отряде, герой Советского Союза. 23 февраля отмечали День советской армии и военно-морского флота, а он мне говорит: "Ты, Володя, езжай на прием, а я останусь". То есть он предпочел провести время с молоденькой переводчицей, нежели ехать в посольство и отмечать 23 февраля. Все, что было в СССР – это ложь и цинизм с самого верха и донизу. По крайней мере за все мои годы работы сотрудника КГБ я ни одного убежденного коммуниста не встретил. Может, мне не повезло, но ни одного не было. Все проходимцы. Работали ради денег, карьеры, хороших условий, бесплатных квартир и пайков.
– После службы в КГБ вы уехали в Канаду. Вам там комфортно?
– Я очень люблю эту страну. В течение многих лет работы в КГБ я сопровождал спортивные делегации и в том числе группы спортивных журналистов. Впервые в Канаде побывал в 1983 году в городе Эдмонтон на летней Универсиаде и сразу влюбился в эту страну. Я бывший москвич, а там всегда ощущается агрессия, люди напряженные, агрессивные, неулыбающиеся и куда-то мчащиеся. А в Эдмонтоне все улыбаются, здороваются. Это как другая планета, очень люблю эту страну.
Читайте: Зеленского в РФ быть не может, это путинская Россия – российский оппозиционер
– То есть когда вы решили уехать из России, вы целенаправленно ехали в Канаду?
– Да, но я уезжал по определенным причинам. До 91 года, попытки переворота, я трижды писал рапорты об увольнении. Для меня было очевидно,помимо информации, которой я располагал еще в 1988 году, что страна идет к краху. Не просто к краху, а к большой крови.
Когда начался конфликт в Карабахе, меня отправили в командировку. Уже тогда было очевидно, нужно принимать важное, политическое решение. Либо сказать, что границы незыблемы, либо ничего не делать, что предпочитал негодяй Горбачев. Я крайне негативно отношусь к этому человеку по ряду причин. Союз ничего не сделал, просто ввел войска в Карабах, чтобы напугать. Меня и других сотрудников разбросали по разным городам соседних районов для передачи информации.
Было совершенно очевидно, что дело идет к бойне, а я в этом участия принимать не хотел. Я тогда еще говорил, что стрелять в свой народ я не буду. В том же 88-м или 89-м, когда уже готовился ГКЧП, всем сотрудникам центрального аппарата выдали новую камуфлированную форму. Ту, которую носят десантники при выполнении спецзаданий. Под Москвой есть такое место, известное еще с 30-х годов, высшие стрелковые курсы для повышения квалификации офицеров сухопутных войск. И вот все наше управление вывезли туда на стрельбища. Обычно офицеры стреляют из своего личного оружия, а там мы стреляли из всех видов оружия – снайперской винтовки Драгунова, гранатомета, пулемета. Зачем это было нужно? Готовился ГКЧП, который тихой сапой проявился в 91-м.
На момент ГКЧП я подал первый рапорт. Это был январь 91 года, но оказалось, что мне не хватает несколько месяцев до выслуги. Можно было увольняться только через 20 лет военной службы. Следующий свой рапорт я написал в мае 1991 года и считая себя вольноопределяющимся. 19 августа 91 года, не торопясь, подхожу к нашему основному зданию и встречаю Олега Царева. Он в прошлом разведчик, работал в Латинской Америке, вместе мы работали в Центре общественной связи. Он спрашивает: "Ты слышал, что произошло? ГКЧП ввели!"
Но было понятно, что никто разумный перевороты в понедельник с утра не устраивает. Это идиотизм. Уже в здании два начальника мне сказали: "Владимир Константинович, в стране такие события, нам необходимо всем сплотиться". Я на эту их патетическую тираду ответил буквально матом. Мол, все это затеяли идиоты, максимум, сколько это продлится – неделю. Я ошибся на 3 дня.
Уже в 93-м, еще живя в России, я поняли, что у власти будет КГБ, все будет возвращаться на круги своя, все будет как в СССР. В этом я не ошибся. В будущем Россия распадется и потом при посредничестве европейских стран будет подтягиваться под цивилизованный уровень. Другого пути у этой страны нет.
Вторую часть интервью читайте в ближайшие дни.