Путин скорее Кремль отдаст, нежели Крым – Сенцов

За что бывший политзаключенный Олег Сенцов благодарен российскому президенту Владимиру Путину, почему верит в благие намерения Владимира Зеленского, что делать с Донбассом и почему не надо критиковать русский язык, называя его языком агрессора и оккупанта, он рассказал на недавней встрече с участниками АТО.

OBOZREVATEL приводит самые интересные высказывания Олега Сенцова.

Как я привыкаю к жизни после российской тюрьмы

Начиная со второго дня после моего освобождения, я сразу же окунулся в общественную работу, поэтому отдохнуть пока не получается. Большой интерес ко мне я стараюсь использовать, чтобы говорить о важных вещах, в основном транслируя их за рубеж. Здесь в Украине убеждать людей в том, что это война – не надо. Да, еще есть люди, которые в это не верят, но, к счастью, их меньше. А вот европейцы – другие, их наши проблемы мало волнуют. Поэтому в последние три месяца я старался вернуть их понимание происходящего в Украине.

Российская агрессия и украинские политзаключенные – это главная тема для меня. На всех уровнях в Европе я постоянно о ней говорю. Вот недавно у меня была встреча с Макроном (Эммануэль Макрон, президент Франции. - Ред.) и он пытался переключить меня на другой разговор, но я ему говорил четко о наших политзаключённых и о Путине. Он уже припотел через полчаса разговора со мной, наверное, и не рад был этой встрече.

Пока Путин у власти, мы не сможем освободить Донбасс. Это правда. Он его не отдаст на наших условиях, и Крым он не отдаст. Он Кремль скорее отдаст, чем Крым. Но Путин не вечен, все это мы рано или поздно вернем, в перспективе. А ребят мы сейчас можем достать. И я рад, что хоть часть из них могут вернуться к Новому году.

О возвращении Крыма

Не укореняйтесь головой, что мы потеряли Крым навсегда. Да, эта война надолго, но мы обязательно победим в ней. Тем более, что в Крыму уже нет никаких восторгов по поводу России. Крымнаш там уже никто не кричит, разве что сумасшедшие. Все уже поняли, где они оказались. Жить прям вот хуже не стало, но также и не стало жить лучше. Ничего не изменилось, поэтому крымчане пришли к такому состоянию, что это тупик. И они не будут топить за Россию. Когда все случится, они скажут: "О хорошо, Украина, мы всю жизнь вас ждали".

О свободе

Свободу неволей не отнять. Свобода – это внутреннее ощущение, поэтому я всегда чувствовал себя свободным, даже находясь в российских тюрьмах. Даже среди тех, кого освобождали вместе со мной, не было таких, чтобы обливались слезами. Такое только в кино бывает, а в жизни нет. В жизни все просто.

Читайте: Об "убогом русском языке" и КГБэшнике Путине – интервью с профессором, из-за которого вспыхнул скандал в РФ

Об украинских политзаключенных

Как их поддержать? Можно просто написать им письмо или открытку. На украинском языке россияне не пропускают. Они не любят трезубец, от слов "слава Украине" их начинает корячить, как вурдалаков. Но получить такую открытку или письмо из Украины – очень дорого. Это даже лучше, чем получить 5 килограммов колбасы. В тюрьмах письма ждут сильнее, чем передачи.

О политической карьере

Я буду снимать кино, писать книги и сценарии. Надеюсь, следующей осенью по одному из моих сценариев начнутся съемки фильма. В политику я не собираюсь, как бы этого ни хотели. Политика – это очень грязное корыто, прыгать в него – это еще нужно иметь сильное желание. Я продолжу заниматься гражданской деятельностью. Я свободен от всех и независим, такая позиция мне нравится больше.

Об оккупации Крыма

Я был в Крыму все время, когда блокировали военные части, когда выводили, привозили. Да, не было никаких команд ни от в.о. президента, ни от главы Генштаба. Помню, как кто-то из Генштаба позвонил мне и спросил: "Олег, а какой у нас состав военных в Крыму?". Я еще удивился так, отвечаю ему: "В смысле? Вы Генштаб, эта информация должна быть у вас". Вот до чего мы дошли – я знаю, сколько военных в Крыму, а Генштаб не знает. Так что нас зрадили еще те, кто правил до этого. Янукович в первую очередь.

О тюрьме в России

Настоящих уголовников в тюрьме всего 10%. За все свои 5 лет я встретил только одного киллера, убивавшего за деньги. Тысячи полторы – бытовых убийств. Сели с соседом, чего-то подрались, ножом бам, все – ничего не соображает. 99% вот таких вот убийц. То, что рисуют в фильмах, зеки, наколки – это уже такая редкость.

Россияне в основном пассивны. Активно за Путин очень немного, зато много пассивных. Они ни в чем не разбираются, зато знают, что "в Украине фашисты, вы убиваете людей, сожгли людей в Одессе. Американцы – пиндосы, европейцы – геи – нечего с вами говорить вообще". Вот у них такая позиция и ничего им не доведешь. Он живет там в селе 40 лет, потом сел в тюрьму на 5 лет и рассказывает мне про Майдан, как там все было и как живут в Европе. Но по тюремным законам – прокачивать за национальность и политические убеждения не канает. Там предъявляют за поступки. Если, грубо говоря, я бы взорвал остановку с детьми – меня бы забили, это считается беспределом. А то, что я за политику, якобы "пытался взорвать что-то" – это вообще фуфло, как там говорят.

Были и адекватные люди, которые и к Украине нормально относятся, но их мало, процентов 10.

С тюремщиками, конечно, сложнее, они более промытые, при погонах, более наглые и нарванные, все время пытаются чем-то жизнь испортить. Тюрьма – это такое место, где ты борешься за свое достоинство. В целом, неприятное место, конечно.

О Донбассе

Большая часть населения на Донбассе нас ненавидят, ненавидит эту страну Украину и не хочет здесь жить. Это факт, как бы он нам не нравилось. Есть проукраинские силы, которые чувствуют себя в оккупации и хотят, чтобы их освободили. Но их меньше. И пока будет работать зомбоящик, а Россия не уберет оттуда свои руки, ноги, людей и автоматы – ничего не будет. Мы не сможем интегрировать Донбасс.

Но с ним нужно коммуницировать, чтобы он помнил: их помнят и ждут здесь. В этом случае Украине нужно развиться до такого уровня, чтобы они на сравнении понимали: то, что им предлагают – ничего хорошего. И даже не нужно никаких стратегий по интеграции. Перебить эту пропаганду, в которую Россия вкладывает миллиарды долларов – очень трудно. Мы ее можем перебить только правдой, ложь лечится только правдой. Но это долгая игра.

О большом обмене пленными

Людей нельзя менять на политические уступки. Любой человек, побывший в плену, и я в том числе, всегда выступает за то, что никогда не отдавайте нас за уступки: за территорию, за признание Крыма части России, за сухопутный коридор. Людей можно менять только на людей или просто освобождать. Это позиция любого человека в плену, что он готов сидеть дальше ради страны.

О премии Сахарова

Когда ты сидишь возле полярного круга в тюрьме уже 5 лет, а тебе еще 15, и я только вышел из голодовки, то никакая премия Сахарова меня оттуда не подняла бы. Это было очень тяжелое физическое, моральное и психологическое состояние. Я понимал, что проиграл. И если бы мне тогда дали премию Сахарова – мне бы это ни о чем не сказало. Это все равно, что сказать "завтра пойдет снег". И что? А на что это влияет?

В целом это большая честь для меня и делаю все, чтобы этому соответствовать. В моей жизни после ее получения ничего не изменилось. Есть вещи более важные – достоинство, честь – этого не даст никакая премия.

О Владимире Путине

Путин - циничный человек, для которого человеческая жизнь не имеет значения. Просто прагматичный расчет. Ему нужно попытаться договориться с Европой, чтобы снять санкции или хотя бы подойти к этому. Как-то с Украиной начать примирение, чтобы Европа увидела это и снимала санкции, и чтобы под маской примирения снова захватить нас в удавку и пристегнуть к своей ноге. Вот что он делает, а люди для него не имеют никакого значения. Это для Украины люди важны, для него нет. По его мнению, это наше слабое место, на которое он будет давить, чтобы мы дали ему что-то взамен.

Путин – наш главный враг. Как бы я ненавидел этого хромающего человечка, я ему благодарен, ведь он объединил нас, и мы стали другим народом и другой нацией, иначе бы прогнивали сейчас, как Беларусь.

О Владимире Зеленском

Я по-прежнему считаю, что Зеленский искренний и не играет. Вопрос к его окружению – там есть очень много странных личностей, которые ведут очень странные дела. Есть хорошие ребята, которые делают правильные вещи, а есть и мутные моменты. Все ждали зрады на "нормандии", но пока что ничего страшного не произошло. Подвижек нет и быть не может. Единственный способ прекратить войну – это сдаться. Но народ этого не позволит, да и сам президент не хочет сдаваться. Европейцы как инопланетяне, мне говорили, что большой обмен пленными - это как аванс перед миром. Я отвечаю, что кусочек сыра в мышолевке тоже выглядит как аванс перед головкой сыра. Но это не головка сыра, а мышеловка. Надеюсь, что наш президент тоже не верит в эти игры и осознает все. Но еще рано говорить о зраде или перемоге.

О террористе Цемахе

Это простой ополченец, который может быть, стоял недалеко (имеется в виду от "Бука", которым сбили малайзийский Боинг. – Ред.), которого выкрали наши разведчики и это даже закончилось гибелью человека. Этот разведчик заплатил жизнью за то, чтобы спасти Цемаха, а его обменяли на то, чтобы вышел я. То есть я этому человеку обязан своей свободой и жизнью. Вот это для меня важно, а Цемах для меня не имеет никакого значения. Если бы он что-то знал, его бы уже давно растерли в пыль. Они Захарченко завалили среди белого дня, какие цемахи?

Читайте: Зеленского в РФ быть не может, это путинская Россия – российский оппозиционер

О союзниках Украины

Кроме нас мы никому не нужны. Когда мы это поймем, нам будет проще к этому относиться. У нас есть друзья и союзники – это Польша и прибалты. Они хорошо помнят и понимают, что такое Россия, Советский Союз, у них хорошая историческая память. Вот я недавно вернулся из Словакии, которая вместе с Чехией пережила знаменитую Пражскую весну 68-го года. И что вы думаете? Там половина ватников за Россию. Вот есть у них глава парламента, которого так и называют – "шпион Кремля". Приехал к нему Лавров, они там с ним ручкались, чмочкались. Лепшие друзья. Это че такое? Так что нас и наши проблемы они не замечают. Ну а Россия все это поддерживает и заливает деньгами.

Об Эммануэле Макроне

Я подарил Макрону свою пластиковую кружку, которую привез из тюрьмы. На ней наклеена моя фамилия, а внутри она еще черная от налета. Вот я дарю ее президенту и говорю: "Смотрите, господин президент, можете ее выбросить, она такая грязненькая, можете себе на полку поставить – меня это не волнует. Главное, чтобы вы помнили, что это от наших ребят, и чтобы вы про них не забывали".

Недавно я снова был во Франции и мне замминистра иностранных дел рассказывает, что уборщица хотела помыть эту кружку, на что Макрон сказал "не трогать, пусть стоит". Вот она там и стоит.

Об Израиле

Меня вдохновляет Израиль. Построили страну в пустыне с нуля, вокруг которой одни враги, и ведут себе независимую политику, не оглядываюсь на Европу. 7 миллионам евреев все равно, что им скажет Европа, они себе свое делают. Вот пример независимого государства, которое проводит самостоятельную политику. И когда у них в плену был один парень, они отдали за него 1200 террористов. И этот парень был не герой, это был какой-то ботан, которого похитили во сне. Но израильтяне показали, что наш один важнее всех вместе взятых. Вот это подход, который мне нравится.

Об изменениях в Украине

Я не вижу качественных изменений в Украине за последние пять лет. Они есть, но не такие сильные и глубокие, как хотелось бы. Люди это поняли и проголосовали за нового президента, что он там наруководит – посмотрим. Сами люди изменились, да. Половина проевропейских, но половина до сих пор совки.

Читайте: В Москве за украинский флаг нападали. Был массовый психоз – Рубинштейн

О русском и украинском языках

То, что русский язык – это язык агрессора и оккупанта – это очень радикальная позиция. Я ее не придерживаюсь. А то, что у нас единая нация и единый язык – украинский, яким потрібно розмовляти – це правда, це наша ціль. Я дуже добре розумію українську, але ще не добре розмовляю. Працюю над цим. Частину своїх постів пишу на українській, я спілкуюсь українською з носіями мови. Ви маєте розуміти, що доти українською я не розмовляв, не було потреби. Зараз є потреба, бо це наша зброя. Але якщо ми будемо вести риторику, що російська мова – мова агресора до своїх громадян – ми так єдину країну не збудуємо.

Записала Галина Остаповец