Экспорт зерна не решит проблем, практически 100% хозяйств обанкротятся, – Мельник

Сегодняшний гость "Орестократии" – Петр Мельник. Он – предприниматель-аграрий, но в то же время – глава Украинского клуба аграрного бизнеса. Господина Мельника я решил пригласить, поскольку УКАБ – очень серьезная экспертная организация в своей области, а ситуация там – очень даже "не очень". Мы в последнее время интересуемся количеством барж с зерном, покинувших украинские порты. Но экспорт – далеко не единственная и не самая большая проблема украинских аграриев. Вопрос стоит даже так: "Будет ли украинская аграрка в следующем году?" Почему все так сложно – читайте в интервью.

Видео дня

Также доступна полная видеоверсия, где обсуждается гораздо больше актуальных вопросов.

Очередь из вагонов иногда достигала до двух месяцев…

– Сколько зерна прошлогоднего урожая сегодня хранится на украинских элеваторах и в портах?

– По состоянию на начало сбора урожая, 1 июля, были три разных оценки. Они колебались в пределах 20-25 млн тонн. Но сейчас мы уже получили зерно нового урожая. Это и рапс, и ячмень, и пшеница. Около 15 млн тонн поступили дополнительно на наши элеваторы. И процесс будет непрерывно продолжаться.

До середины сентября, думаю, мы сможем использовать какие-то емкости для хранения. А вот уже под конец подсолнечника и к началу кукурузы будет большой вопрос, где и как хранить зерно. Поэтому нам нужны решения.

– А сколько мы сможем вывезти к тому времени по морскому пути?

– До полномасштабной войны Украина экспортировала около 6 млн тонн в месяц. Это была наша нормальная способность. Ее расширили за последние пять лет – строились новые порты, улучшалась логистика. То есть мы в состоянии были вывозить около 70 млн тонн в год, и этого было достаточно. Сейчас мы потеряли доступ к Херсону, Николаеву, часть, думаю, одесских портов не вполне способны работать. Но мы оцениваем наши возможности где-то в 4 млн тонн. Столько мы могли бы сейчас экспортировать. Этого достаточно. Конечно, никто не ожидает, что мы сможем экспортировать 4 млн тонн за август. Это будет процесс.

Сейчас выходят корабли, загруженные еще до войны. Это, опять же, при хорошем сценарии и сохранении адекватности со стороны России.

– Назывались объемы валютной выручки, которую можно получить в результате снятия зерновой блокады. Есть ли у вас какие-нибудь цифры?

– Могу сказать, что в прошлом году мы собрали около 30 млн тонн пшеницы. Сейчас планируем около 18 млн тонн, то есть почти вдвое меньше. В прошлом году Украина заработала на экспорте зерна более 30% экспортной выручки. Это большие деньги, существенный вклад в развитие нашей экономики.

– Все трейдеры готовы вывозить свое зерно, или же кто-то решил переждать?

– Те трейдеры, у которых имеется на хранении зерно или корабли зашли в порты и ждали отгрузки, безусловно, все заинтересованы в том, чтобы вывезти свое зерно.

Сейчас мы наблюдаем определенную активность трейдеров. До недавнего времени активнее работало все же речное направление – около 100-150 тыс. тонн были отгружены в прошлом месяце, и цифры постоянно растут.

– Куда вывозится зерно речным транспортом?

– Через устье Дуная оно идет на Констанцу. Ранее этот канал не особо рассматривался, поскольку логистически он был дальше от Одессы, от Черноморска. Это дополнительные 200 км, и инфраструктура была не столь развита. Но сейчас это очень активное направление и, думаю, у него также есть перспективы. Конечно, это не миллионы тонн.

До снятия блокады – в апреле-мае – в общей сложности вывозили до 1 млн тонн в месяц, и это были в основном сухопутные и железнодорожные пути на юг и запад. В мае было уже 1,6-1,7 млн тонн. В июне – более 2 млн тонн – добавился речной транспорт. То есть если сейчас мы добавим хотя бы 2-3 млн тонн через порты (даже не говорю о 4), – это значительным образом улучшит ситуацию с балансом зерна в стране, снимется нагрузка на хранилища, увеличится приток денег. Поскольку аграрии из-за сложностей с логистикой получили проблемы с ликвидностью, все остатки перешли в запасы. И сейчас это критическая ситуация для них. Мы больше всего заинтересованы в том, чтобы все же начать реализовывать зерно.

Это никак не влияет на продовольственную безопасность страны. В стране сохранится достаточное количество пшеницы, ячменя, ржи и всех культур, необходимых для того, чтобы мы смогли абсолютно спокойно прокормить себя в следующем году.

– Одно уточнение: сколько зерна в месяц вывозится по железной дороге?

– В прошлом месяце это было около 1,5-1,7 млн тонн, насколько помню. Но сейчас эти цифры уже не растут, железная дорога, похоже, исчерпала свой ресурс. При этом мы имеем двухмесячные или месячные, в зависимости от переходов, пробки, когда вагоны просто стоят как склады на колесах. Очередь из вагонов иногда достигала до двух месяцев. А это, конечно, нестабильность и срыв контрактов, оплата штрафных санкций, то есть экономики вообще не было ни у аграриев, ни у производителей.

Сейчас расширились возможности вывоза автомобильными путями, они продолжают улучшаться, открылись дополнительные пересечения границ. Ну, вы знаете, Ягодин полностью для грузовых автомобилей сделали. И это действительно улучшило ситуацию. То есть сухопутный экспорт сам по себе возрастал, но у него тоже есть лимиты. Думаю, мы можем поддержать максимум 3 млн тонн не морского экспорта. Дай бог, чтобы я ошибался, чтобы мы нашли дополнительные пути, но есть еще европейская составляющая. У них тоже начинается сезон уборки, и у них есть собственный урожай, который тоже нужно транспортировать. Поэтому порты – единственный выход.

На мировых рынках цены выросли, в Украине – упали

– В какой ситуации сегодня аграрии? Каким был этот сезон? Какой процент земель засеян? Что с ценами на урожай, насколько аграрный бизнес сегодня может быть рентабельным, особенно при отсутствии дешевых кредитов, подорожании топлива и адекватных рынков?

– В 2022 году засеяны 95% площадей от прогнозируемых. Это около 13,5 млн гектаров земли. Но это где-то 80% от прошлогоднего показателя. То есть фактически засеяли на 20% меньше, чем в прошлом году. В эту цифру частично включены земли южных областей, оккупированные сейчас, некоторые восточные области, а также Чернигов, где, как мы понимаем, сбор урожая будет либо осложнен, либо и вовсе невозможен.

Насчет урожайности: сейчас у нас пошел сезон ранних зерновых. Это в основном ячмень, пшеница, уже скоро будем собирать овес, рожь. И мы видим, что ячменя в прошлом году собрали 9,5 млн тонн, в этом году – 5 млн тонн. Относительно пшеницы я уже говорил: в прошлом году собрали 32 млн тонн, а сейчас ожидаем показатель 18,5 млн тонн. Думаю, будет немного меньше, поскольку в южных и частично юго-западных областях была засуха и урожайность меньше, чем ожидалось.

Кукуруза, подсолнечник и масличные культуры сейчас вегетируют, еще трудно делать четкие прогнозы, но предварительно кукурузы мы ожидали около 25 млн тонн (в прошлом году было 42 млн). Прошлогодний урожай кукурузы вообще был рекордным, он тоже "давит" на нас, поскольку большинство этой кукурузы и пшеницы до сих пор на хранении, мы о ней говорим как об остатках. Подсолнечника в прошлом году также много собрали, 16,5 млн тонн, в этом году такого показателя не достигнем. Где-то 10-10,5 млн тонн – то, чего мы ожидаем.

В общей сложности ожидаем собрать около 50 млн тонн зерновых и около 15 млн тонн масличных культур. В прошлом году, для сравнения, было где-то 90 млн тонн, почти до 100 млн тонн, кажется, в целом.

То есть наблюдается значительный спад именно за счет площадей, в основном за счет урожайности, я бы так сказал.

– Насколько повлияло на рентабельность вашего бизнеса подорожание топлива?

– Горючее до того, как отпустили курс, подорожало более чем вдвое, и у нас были проблемы даже не с ценой, а с тем, как физически получить дизель в период посевной. Подорожание топлива более чем в 2,5 раза за шесть месяцев значительно повлияло на себестоимость, ведь все, что мы делаем в полях, требует использования горючего.

– Дефицит зерна из-за блокады украинских портов повлиял на конъюнктуру рынка положительно? Зерно подорожало?

– С ценами на зерно сейчас наиболее критическая ситуация. Прогнозируемо сложилось так, что цены на внешних рынках растут и составляют на продовольственную пшеницу около 360 евро (для сравнения, в прошлом году было 270-250 евро). А в Украине цена в начале сезона упала настолько, что аграрии с поля продавали по 2-3 тыс. грн. В прошлом году цена с украинских полей была где-то около 5-5,5 тыс. грн. В этом году в гривнях она упала еще вдвое. Сейчас ситуация немного улучшается, но, честно говоря, какого-то значительного улучшения по пшенице, по культурам, которые сейчас собирают, нет, поскольку избыток давит, а людям нужно покупать горючее, платить зарплату, оплачивать паи, думать, сеяться или не сеяться в будущем.

И больше всего беспокоит то, что мы не видим перспективы и возможности даже при всем желании поддержать экономику, поскольку не понимаем, каким образом можем посеять пшеницу в будущем году. Ведь когда ты продаешь по 4 тыс. грн с поля, тебе не хватит денег даже для того, чтобы банально заплатить за горючее, за работу собирателей, оплатить паи. Речь даже не о прибыли. Нет средств для того, чтобы сделать следующий шаг – обработать землю и посеяться снова, ведь если не посеять озимые в благоприятные сроки – сентябрь-октябрь – их не будет в следующем году. Ситуация критическая.

В плане цен и ликвидности аграрии – уже за гранью выживания. И мы сейчас призываем правительство продумать способы поддержки. Речь идет не о том, чтобы каким-то образом достичь прибыльности, а просто о том, чтобы была хоть какая-то ликвидность, чтобы не продавать сейчас за бесценок или продать так, чтобы получить деньги на следующий урожай и посеяться. Потому что, еще раз повторю, у нас нет ресурсов, ни у кого из аграриев, от самых крупных до самых мелких. Возможно, аграрии, которые находятся ближе к западной границе, у которых небольшие объемы, какие-то контракты и транспорт, находятся в более выигрышной позиции. Они могут продать не за 2-3 тыс. грн, а хотя бы за 5-6 тыс. и быстрее получить деньги.

Но основной наш зерновой пояс пшеничный – это все же Полтава, Кировоград, Черкассы, Винница, Днепропетровщина. То есть те регионы, которые всегда давали большую часть качественного зерна. И сейчас в этих регионах – просто ужас.

Мы все понимаем, что должны что-то делать для страны. Но никто не знает, как они будут сеяться в сентябре и где найдут деньги.

– Что вы с коллегами будете делать в ближайшее время, чтобы осенью у вас была возможность посеяться?

– Мы предлагали создать организацию наподобие аграрного фонда, чтобы он частично выкупил это зерно, и мы могли хранить его для государства и постепенно за 6-7 месяцев экспортировать и вернуть деньги, или даже заплатить проценты за хранение.

Второй вариант – расширить программу кредитования, которая работала весной. Это 5-7-9 и возможность взять до 2 млн долларов – в зависимости от размера бизнеса. Это была максимальная сумма, она довольно хорошо себя зарекомендовала. В последние дни ее уже практически предложили аграриям. Правительство здесь очень хорошо сработало, но мы все делаем как-то в последние дни, понимаете...

Хочу еще раз подчеркнуть, что вопрос экспорта не решит вопрос ликвидности. Поскольку экспорт – это заявленный механизм, он будет постепенно влиять на улучшение экономической ситуации. А ликвидность и деньги для пополнения оборота у агрария должны быть уже в конце августа, чтобы мы хотя бы за что-то в последнюю неделю могли купить горючее, семена, обработать землю, посеяться и, скорее всего, оплатить паи, поскольку выплата паев – это очень критично.

Логистика составляет около 170 долларов на тонну, все просто

– То есть я правильно понимаю: если все будет идти так, как сегодня, то значительная часть хозяйств обанкротится?

– Обанкротятся 100%, если ситуация будет развиваться так и в дальнейшем. Или же хозяйства отсрочат банкротство – просто не посеются, оставят землю. Это почти банкротство, поскольку такие физические последствия мы получим в следующем году – весной или летом, когда станет ясно, что экспортировать нечего.

– А у какой части хозяйств ситуация настолько критическая?

– Могу сказать, что сейчас в такой ситуации, вероятно, 80-90%.

Нас всех это объединило: и МХП, и "Кернел", и холдинг, у которого 20 тыс. гектаров земли, и фермера, у которого тысяча гектаров, все ресурсы последние месяцы мы тратили, понимая, что не можем бросить дело. Мы писали, что у нас свой фронт, но он сейчас истощается. И ведь это не пустые слова, это реально затруднительная ситуация.

– Вот эта разница между 2-3 тыс. грн и 360 евро где-то в Европе, она съедается трейдерами? Почему разбег между суммами такой большой?

– Трейдеры закладывают в эту маржу свою прибыль. Я бы не сказал, что это какая-то сверхприбыль. В основном причина в увеличении тарифов "Укрзалізниці": они выросли на 70% при том, что абсолютно ничего качественно не изменилось. Доступа к вагонам как не было, так и нет. Прозрачности в происходящем с вагонами как не было, так и нет. 70% подорожания тарифов приходятся на июль, но никто не понимает, почему. "Укрзалізниця" объясняет, что должна также работать с прибылью.

Второй фактор – подорожание топлива, как вы и сказали.

Третий фактор – нетипичные перегрузки, которых никогда раньше не было. Железная дорога перегружает с широкой колеи на узкую при пересечении границы ЕС, а это дополнительные 20-30 долларов за тонну, в зависимости от разных переходов.

Также есть еще такая вещь, как простои, когда груз застревает в пути. Де-факто зерно хранится в вагонах, но нам это вменяется в вину, и мы за эти простои платим, в среднем набегает дополнительно 30-40 долларов. Ну и плюс дополнительные платежи, которые все равно существуют, поскольку логистика также длительная, дополнительные затаможки, растаможки. Есть определенная маржа логистических компаний. Она не скажу, что большая, но это сверхмаржа. Ее в обычных условиях в прошлые годы не существовало. И вот эта логистика составляет около 170 долларов за тонну.

Понимаете, сейчас в Украине – такая дурацкая ситуация, когда на автомобиле, даже при том, что он стоит 5-6 дней в очереди на границе, выгоднее везти зерно в Польшу, Словакию или Румынию, чем по железной дороге. Это нонсенс, такого никогда не было за все годы существования Украины. И у этого нонсенса нет имени и фамилии. То есть нет человека, который сможет объяснить нам, что будет дальше, будет ли этот нонсенс существовать. Сейчас все бросились покупать зерновозы, автомобильные пути расширяются, трафик растет, но маржи как таковой нет.

Ну и есть еще маржа, конечно, определенных спекулянтов здесь, в Украине, у которых есть какая-то ликвидность, возможно, какие-то схемы снова работают – об этом, честно говоря, мало что могу сказать. Члены УКАБ, все компании проходят проверку на прозрачность… Но мы слышим, что существуют новые покупки за наличные. Это нехорошо в условиях войны.

– В стране есть министр сельского хозяйства, премьер-министр, вице-премьер по экономике. Они знают, что происходит?

– Наша организация еженедельно эту информацию доносит практически до каждого из них. Не буду говорить о премьере, не столь часто мы его видим, но Николай Сольский, Юлия Свириденко в курсе ситуации. Мы о ней говорили еще в мае.

– Вы говорили о том, что не везде есть возможность собрать зерно. Вы имеете в виду, что где-то часть урожая – в зоне боевых действий, или поля на севере Киевщины до сих пор заминированы? Как много площадей в зоне риска сейчас?

– Я могу свое предприятие в качестве примера привести. В моем хозяйстве последние разминирования состоялись три дня назад. Это последние 200 гектаров озимых, которые мы сейчас подготовили и все-таки соберем. Мы не могли туда зайти, что-то делать, земля сорняками зарастала. Но, наконец, мы получили такую возможность от чрезвычайщиков – на прошлой неделе они позволили нам заходить в эти поля.

Думаю, еще очень много полей осталось и на Черниговщине, и на Сумщине, и на Харьковщине, и на Киевщине. Даже позавчера под Харьковом взорвался комбайн во время уборки, комбайнер был ранен. У нас в Чернигове наши соседи при посеве не соблюдали правил безопасности, немного "поспешили" на поля, и у них трактор подорвался.

Скажу откровенно, на тех полях, которые мы осмотрели на прошлой неделе, реально было найдено много взрывоопасных предметов, и слава богу, что мы не полезли туда – могли поплатиться жизнью…

Не могу назвать четких цифр, но разминирование полей – это еще большой кусок работы для наших военных, которых не хватает. Испытывается много разных методов разминирования, но наиболее надежный – это все же чтобы люди прошли по полю и "прощупали" его.

– Пройти поле – это же занимает не один день, сколько времени нужно на проверку?

– Смотрите, у меня работала группа где-то из пяти саперов. Они в день физически проходили от 30 до 50 гектаров, в зависимости от того, много ли находили предметов. И последние 300 гектаров они осмотрели за 10 дней. Опять же, погода хорошая была, в дождь ведь не пойдешь. Очень много непредсказуемых нюансов.

Всю территорию страны, думаю, мы будем разминировать еще как минимум год.

– Люди не боятся выходить в поле? Комбайнеры, трактористы?

– В первые дни действительно был страх. В апреле, когда ВСУ деоккупировали область и зашли в Чернигов… У меня холдинг – это такие известные села, как Ивановка, Красное, Ягодное, Шестовица. Там шли тяжелые бои. Потому реально я сам боялся людей туда отправлять. Мы купили металлоискатели. Сначала проверяли наши ребята несколько дней, учились работать с ними. Мы работали каждый день, люди видели, что мы проходим с металлоискателями по дорогам, и понемножку со страхом справлялись.

Я горжусь нашими людьми, порой мы их очень сильно недооцениваем, но на самом деле они – потрясающие.