"Относятся хуже, чем к папуасам": профессор Голубовская объяснила, почему медреформа Супрун – преступление против украинцев

Так называемая реформа Супрун ограничила доступность к украинской медицине, а само лечение производится вслепую. Более того, кандидатов наук и профессоров лишили возможности практиковать.

Почему так произошло – рассказывает OBOZREVATEL во второй части интервью заведующая кафедры инфекционных болезней университета им. Богомольца Ольга Голубовская.

– Как реформа системы здравоохранения сказалась на инфекционной медицине?

– Были совершены системные ошибки, которые необходимо быстро исправлять. Например, как можно было перевести инфекционные стационары в разряд коммерческих коммунальных предприятий? Ведь речь идет о болезнях, опасных для общества. Весь цивилизованный мир прекрасно понимает, что эту сферу надо держать под финансированием государства. Это во-первых.

Во-вторых, инфекционные стационары никогда не заполняются полностью, потому что нельзя совмещать больных с разными инфекционными заболеваниями. Если в двухместной палате лежит пациент с корью, то мы можем положить туда другого пациента только с корью, никакого другого. Поэтому, естественно, эта койка какое-то время может быть незанятой. Но это не значит, что нужно закрывать стационары. А принцип финансирования пролеченного случая – это бред вообще для инфекционных отделений. Как это можно было сделать без консультации со специалистами?

Только "благодаря" пандемии на сегодняшний день принято решение, что финансирование инфекционных стационаров будет оставаться в прежнем объёме. По крайней мере, пообещали так сделать. Если бы не эта пандемия, то они просто бы перестали существовать у нас, эти инфекционные стационары. А вместе с ними бы исчезли бы из-за сокращений и врачи-инфекционисты. Поэтому можем сказать, что это положительная сторона пандемии. Как, впрочем, и восстановление санитарно-эпидемиологической службы.

Как вообще можно было ее ликвидировать? Это же диверсия против государства.

– Почему, по вашему мнению, правительство ликвидировало СЭС?

– Когда СЭС начали реорганизовывать, бездумно взяли за основу какой-то сценарий. Его нельзя реализовывать вслепую, сначала необходимо было разобраться, как он будет работать в Украине. Профсоюзы подали иск в суд, и суд признал, что эта реорганизация была сделана незаконно, она противоречит законодательству Украины. После того как Кабинет министров получил это решение суда, чиновники просто взяли и ликвидировали ее. То есть вместо незаконной реорганизации они просто ликвидировали СЭС. Делалось это под видом борьбы со взятками… Но поверьте, ликвидация службы эту проблему не решила…

Сейчас система полностью разбалансированна. В экстренном порядке пытаются вернуть людей, назначен главный санитарный врач. Это хорошо. Но вертикали как таковой на сегодняшний день нет. Однако справедливости ради нужно сказать, что сегодня вернули многих инфекционистов. В оперативный штаб МОЗ по противодействию коронавирусному заболеванию впервые включены три бывших санитарных врача, опытнейшие люди, а также другие специалисты. Это впервые, ведь пять лет вообще не было ни одного инфекциониста в Минздраве.

Еще один пример "реформы": преднамеренно или нет, но с 1 апреля все абсолютно преподаватели высших медицинских учреждений не имеют электронной подписи. То есть теперь мы не числимся в национальной службе здоровья как доктора. Чтобы было понятно всем, как ныне происходит процесс лечения: например, профессора оперируют, а операции свои записывают на сотрудников отделения. Если меня кто-то позовет на консультацию в реанимацию (я часто консультирую тяжелых больных по своей специализации), то в реестре Нацслужбы здоровья я буду числиться как "неідентифікована особа".

– За что вас так "реформировали"?

– Мне хочется верить, что забыли… а не специально. Поэтому я очень благодарна нашему новому министру Степанову, который поднял в первый же день два острых вопроса: первый – о том, что преподавателей лишили цифровой подписи, и второй – об отсутствии протоколов лечения коронавируса. Я также благодарна руководству СНБО, которое способствовало решению острых вопросов.

До этого, чтобы вы понимали, сотрудники кафедры оформлялись на 0,25 ставки где-то в больницу, чтобы легитимизироваться, а так как в больницах ставок уже нет, то сотрудники больницы отправляются на 0,25 ставки кафедральной. Я это называю "шахерами-махерами", так не должно работать государство. Когда речь идет об интересах страны, то никто не должен ни от кого зависеть: ни от местной власти, ни от главного врача, ни от настроения чьего-то. Должна работать такая система, которая позволит наилучшим образом обеспечить нормальное оказание медицинской помощи населению, без чьего-то там "личного мнения".

– Ваше мнение о медицинской реформе в Украине как таковой?

– Её, скажем мягко, не приветствую. Я – человек, который заточен на оказание медицинской помощи. Во всем мире есть такое понятие, как стандарты оказания медицинской помощи, основанные на международных рекомендациях. В этих стандартах, помимо пути пациента, помимо протокола самого лечения, есть индикаторы качества оказания медицинской помощи. На сегодняшний день это парализовано в стране, юридически нет возможности проверить качество оказания медицинской помощи. Все это уничтожила Супрун своими так называемыми международными протоколами, потому что "международный протокол" — такого понятия нет в природе, есть стандарты.

Вот пример протокола экстренной медицинской помощи: там четко прописано, куда мы с вами должны звонить, когда нас ужалит тихоокеанская медуза, там указано – в США. Представляете, какое элементарное неуважение к украинцам, к людям, которые тут живут. Это уже хуже, чем к папуасам, аборигенам. Это вообще преступление, я считаю. Потому что у нас люди сейчас умирают не от яда тихоокеанской медузы, а от отсутствия доступности к медицинской помощи.

Вследствие реализации этой "реформы" в нашей стране ограничен доступ к медицинской помощи, и нам рассказывают, что так во всем мире. Но извините, индекс здоровья у нас не такой, как во всем мире. У нас больное население, в стране хронических и острых эпидемий оно не может сидеть в одной общей очереди. Мы лидируем по эпидемии ВИЧ, по туберкулезу и т.д. На это наслаивается эпидемия кори, эпидемия гриппа, и все эти люди теперь должны сидеть в одной большой очереди. Если так произошло, тогда государство должно это регулировать.

Нельзя лечить вслепую. Например, я была категорически против массовой вакцинации два года назад во Львовской области, где параллельно шли эпидемии кори и гриппа. Это все могло нести смертельную угрозу для определенной категории людей. Я тогда выступила против, а меня там распяли, хотя я опиралась на мнения ведущих эпидемиологов. Мы не должны рисковать здоровьем людей.

Вот я не понимаю, как инфекционные стационары могут быть предприятиями? Это что такое? Вот у меня сейчас ученица работает во французской инфекционной клинике, она говорит, что у них там лежат и беженцы, и французы, и со страховкой, и без. Государство всех обеспечивает, потому что это – национальная безопасность страны. Предотвратить инфекционное заболевание – это дорого, но дешевле, чем предотвратить эпидемию. Я считаю, что эпидемия кори, которая у нас была, вспыхнула из-за полного отсутствия работы в очагах: никаких мероприятий в эпицентрах заболевания эпидемиологи не проводили… Потому что уничтожена служба, и на сегодняшний день порядок проведения эпидемиологического расследования нигде не прописан.

– Речь о СЭС, работа которой возобновляется?

– Да. К противодействию пандемии активно подключились и Минздрав, и СНБО. И штабы создают, и очень много еще делают. Но понимаете, нельзя прыгнуть выше головы, когда не хватает ресурсов. Вы вот, например, знаете, что мы уже 5 лет не выпускаем эпидемиологов, вообще не набираем. Это нонсенс. Нам придумали полевых эпидемиологов. Я не против, они есть во всем мире. Но знаете, кто такой полевой эпидемиолог? Это люди, которые прошли два тренинга. Где-то возникла вспышка – они наблюдают за ней внимательно, записывают, в очаг не выходят, нарабатывают статистику – сколько заболело, сколько умерло, сколько выздоровело и на этом все.