Видео дня
Вторая волна коронавируса может быть опаснее. Людей ждут большие испытания - Зубов
Пандемия коронавируса оказалась для Запада самым большим кризисом за последние 75 лет со дня окончания Второй мировой войны.
Сейчас человечество снова стоит на пороге серьезных испытаний, в первую очередь психологических. О шансах выжить, а также преодолеть панику и хаос в интервью OBOZREVATEL рассказал российский историк Андрей Зубов.
– Пандемия коронавируса и десятки тысяч смертей из-за нее – это то, что люди заслужили?
– Такие рассуждения – спекуляция. Только Бог знает, кто и что заслужил. Но действительно люди в целом немного забыли, насколько они уязвимы. Огромные технические успехи последнего времени и жизнь без большой войны (я не об Украине, а обо всем мире), в течение 75-ти лет, уход поколений, помнивших ужасы войны – все это сделало людей уверенными в себе. Уверенными в том, что завтра будет так же, как сегодня, а то и лучше. В Европе, США и других богатых странах, в том числе и среди состоятельной части населения Китая, люди просто наслаждались жизнью. И эта пандемия, как бы она ни произошла и какие бы причины ни были у ее истоков, заставила людей вспомнить, насколько человечество уязвимо и безоружно. Теперь мы с переменным успехом пользуемся теми же приемами, какими владели наши предки тысячу лет назад во время эпидемии чумы или оспы. Это изоляция и карантин.
Но с гуманитарной и человеческой точки зрения, пандемия заставляет нас задуматься о нашей ответственности перед другим человеком. О том, что на самом деле не технические средства и не наше собственное удовольствие от жизни, а именно помощь другому человеку и есть смысл человеческой жизни.
Сейчас, в условиях пандемии, обе эти тенденции очень обнажились. С одной стороны, людям присущ невероятный эгоизм, когда наплевать на больных, главное – самим не заболеть. А с другой, – мы видим жертвенную помощь врачей, соседей, одних стран другим. Второе как раз и помогает справиться с болезнью. Этот опыт будет усиливаться потому, что сама болезнь тоже усиливается, и будет еще очень востребован человечеством.
– Как ни странно, но от вируса в основном пострадали самые благополучные страны мира. Почему так?
– Да, это так. Отчасти это объясняется естественными причинами. В этих странах довольно большая часть пожилого населения, а коронавирус особо опасен для старших возрастов. В последние сто лет появилась масса средств для продления жизни. Бессмертия никто не изобрел, но жизнь можно продлевать. Люди преклонного возраста, которые в былые времена умерли бы от той или иной болезни, доживают до 90, а то и до 100 лет. Таких много как раз в богатых странах. Бедные страны этой роскоши себе позволить не могут. Там люди умирают молодыми. В той же Африке средний возраст – 20-30 лет. А в Европе он достигает 50-ти лет. Так что старшие возрастные группы особенно подвержены коронавирусу и находятся под ударом.
Вторая причина – скученность населения. Она есть и в бедных странах, но пока коронавирус у них не развил свою разрушительную деятельность.
– Запад действительно столкнулся с самым большим кризисом со времен Второй мировой войны?
– Да, это правда. Но в условиях этой трагедии он проявляет великолепные качества. А мы-то думали, что они плохо сохранились. Это – солидарность, помощь, жертвенность, социально-ответственная дисциплина и не столько из-за штрафов, как из-за понимания, что своими действиями можешь нанести вред другому. Эту солидарность и поддержку мы видим повсюду в западных странах. Общество оказалось более единым, чем мы предполагали. Но еще неизвестно, каким оно окажется в России или в Украине, если их коснется такой же масштаб трагедии, как в западных странах.
– В чем заключается поддержка западных стран друг другу? Они закрыли свои границы и такое впечатление, что каждая из стран занимается своей эпидемией.
– Почему же? В немецкие больницы везут больных из Франции, Италии, Швейцарии. Та же Германия посылает аппараты для вентиляции легких в другие страны. Врачи работают по 24 часа в сутки, спят на полу прямо в своих кабинетах, не уходя из больниц, чтобы вылечить людей. Священники, не боясь заразиться, провожают людей в последний путь, исповедуют и причащают перед смертью. Они не лишают людей того, чего они жаждут.
Огромное количество волонтеров помогают одиноким старикам, наблюдают за общественным порядком. Люди не замкнулись. Да, они остались в своих квартирах, но они солидарны и поддерживают друг друга даже со своих балконов. Показывают какие-то плакаты, поют вместе песни. Это – моральная поддержка. Западное общество оказалось живым, чего, боюсь, не окажется у нас.
– Почему так?
– Москва оказалась неким центром эпидемии. Умирает и болеет очень много людей и намного больше, чем официально объявляют. Это видно даже по количеству людей из круга моих знакомых. Я вижу, насколько мала солидарность и насколько люди эгоистичны во всем. Пока. Может, что-то и проявится, но пока особой солидарности в России я не замечаю.
Это последствия советского времени, которое у нас с вами общее. Тогда несколько поколений людей учили, что можно выживать за счет другого, а не благодаря помощи другому. Была в ходу лагерная установка – умри сегодня ты, а завтра я. Иначе было не выжить после всех голодоморов, коллективизаций, большого террора в системе циничной коммунистической идеологии. У нас просто исчезло общество. Люди потеряли способность к спонтанному коллективному действию. Мы не умеем объединяться, и это огромная беда.
Вот в Украине сейчас вроде нет диктатуры, есть возможности для самоуправления, а оно все равно плохо работает. Мне об этом говорят многие мои украинские друзья. Люди не умеют объединяться ради общих целей. Каждый ищет свою. Да, энтузиасты есть, но их мало, а для самоуправления должно быть большинство общества. Вот сейчас это все проявилось.
– Мир уже прошел пик паники и хаоса или находится только в начале пути?
– Пик паники и хаоса вроде бы пройден, но болезнь не пройдена. Мы не знаем, как она будет развиваться дальше. Сто лет назад была испанка, страшная эпидемия, от которой погибло 50-100 млн человек. Первый пик был поздней весной 1918-го года, а второй пик – в августе-сентября 1918-го года. Он был в десять раз смертоноснее первого. Что нас ждет – мы еще не знаем. Возможно, испытания будут очень тяжелыми, особенно в сфере психики. Выдержит ли человечество, всю эту психическую нагрузку? Это большая проблема.
– То есть рано делать выводы, что люди поняли – они всего лишь люди?
– Пока что мы и жертвы и наблюдатели одновременно, но делать какие-то выводы рано. На данный момент мы видим какие-то положительные моменты – солидарность, дисциплина, но это пока. А что будет через месяц – мы не знаем.
– И уже неважно, что на улице ХХI век и люди более цивилизованные…
– Как раз главный опыт этой пандемии то, что никакой ХХI век нас ни от чего не защищает. В самой развитой стране мира – в США, умирает более двух с половиной тысяч человек в день. И ничего не могут сделать при всей своей невероятно развитой технологии, цивилизации и организации общества. Понятно, что если бы они вообще ничего не делали, то смертность была ещё намного выше, но и сейчас она велика, и ее рост остановить пока не могут. Человек – не всесилен, это истина, которую мы должны помнить. И эта пандемия нам еще раз напоминает – мы не всесильны, а значит, мы должны более внимательно и более заботливо относиться к другому человеку. Сила людей не в отделенности друг от друга, а в совместном действии на добро. Вот если мы будем так совместно действовать – это единственный шанс с минимальными потерями эту пандемию преодолеть.
Во второй части интервью, которое выйдет на днях, читайте, что есть вирус – биологические мутации или кара Божья за иногда отвратительное поведение людей.