"Они все "пели", что любят Киев". Актриса Олеся Власова – о россиянах на съемках, маме в РФ и странном пути к украинскому языку

Известная украинская актриса Олеся Власова ("Женский доктор", "Странное Рождество", "Сидоренки-Сидоренки) в интервью OBOZ.UA рассказала о своей жизни во время большой войны, смене профессии и маме, которая вынужденно остается в России.

Видео дня

Актриса также поведала, как нашла временное убежище с дочерьми от войны в Швеции, однако через три месяца вернулась домой. А еще раскрыла интересные страницы из жизни выдающихся украинских актеров, с которыми вместе работала, и призналась, как в свое время породнилась с народным артистом Украины Анатолием Хостикоевым.

– Олеся, как вспоминаете сверхтяжелые первые месяцы российского вторжения?

– Полномасштабная война стала для меня абсолютной неожиданностью. На всех, кто говорил, что будет вторжение, я смотрела как на ненормальных. Была уверена, что ничего не случится, они не решатся. Когда это произошло, мозг отказывался воспринимать информацию. Мы живем под Киевом, в Вышгороде. И все, что началось, происходило у нас за окнами. Где-то несколько часов не могли принять решение: что делать? Над Киевским водохранилищем сбили несколько вертолетов, проносились самолеты, все гудело, дрожало, свистело. Через некоторое время перестало взрываться. И в СМИ начали сообщать, что не надо сеять панику и лучше оставаться на своих местах. Все быстро закончится – была такая информация.

А потом над нами пролетел истребитель. Он двигался очень низко, видимо, чтобы не выследили. В то время в лоджии стояли мой муж Игорь (актер Игорь Рубашкин. – Ред.) и наша старшая дочь Полина. Я находилась в прихожей, но даже через комнату услышала этот громкий звук. Игорь закричал: "На пол!" А в моей голове в те секунды пронеслось: "Это все? Так это будет? Так закончится?" После этого побежала в зоомагазин, купила переноску для кошек и еды для животных. Посадили все наше добро – две собаки, две кошки – в машину и поехали на дачу, которая находится по Одесской трассе. Добирались 200 километров часов восемь. Я сейчас вспоминаю, что было все время страшно – за детей, за себя.

Тем временем нам постоянно писали друзья из Швеции – приезжайте-приезжайте. Я колебалась. А потом они написали волшебную фразу: "У нас для тебя есть работа". И тогда я стала разговаривать со своими девчонками, они сказали: "Давай попробуем". Добирались очень сложно – в эвакуационном поезде, спали поочередно на полу… В Стокгольме к нам очень хорошо относились, но скажу такое: от государства мы не получили ни копейки. Возможно, они и не должны нам помогать, но дело в том, что об этой помощи много говорят. Однако на самом деле вся помощь, которая была, – это наши друзья, окутавшие нас невероятным вниманием.

Я пошла работать. В хореографическом коллективе – профессионально занимаюсь танцами. Кроме того, мне очень хотелось помогать, потому предложила украинскому центру бесплатные актерские тренинги (этим активно занималась и занимаюсь в Украине). Кроме всего прочего, такие занятия очень хорошо снимают напряжение и тревогу. Собрались девчонки, мы занимались. А потом один очень классный шведский режиссер обратилась ко мне и моей коллеге Екатерине Кистень, которая тоже туда переехала, с предложением сделать спектакль на украинском.

Мы пробыли в Стокгольме три месяца. Вернулись назад, потому что дети не смогли прижиться. Они сидели в комнатах, им ничего не нравилось, доходило чуть ли не до депрессии – было тяжело. Жили мы у знакомых наших друзей, тяжело привыкали друг к другу. И так и не притерлись, скажу откровенно. Они в возрасте, ведут размеренную и четкую жизнь. И хотели, чтобы мы жили по их правилам. Я честно старалась, но мои дети… Они в принципе ни по чьим правилам не живут. И это я так воспитала, чтобы были самостоятельными, пусть неудобными, со своими границами. Я бы осталась еще на время, но детям было плохо. И они были очень счастливы, когда вернулись. Да и я – так же.

– А когда вы вышли впервые на работу в Киеве? Некоторые ваши коллеги честно признавались нам в интервью, что думали даже менять профессию, понимая, что актерства может долго не быть.

– Ну, я и сменила – стала преподавателем. Начала этим заниматься еще до отъезда, собрала небольшую студию. А когда вернулась, продолжила преподавать актерское мастерство и аргентинское танго. Немножко играла в театре, но совсем немного. Съемок не было совсем. На съемочную площадку вышла впервые в конце осени прошлого года.

Снялась в картине известного украинского режиссера Сергея Сотниченко, который во время активных боевых действий остался в Ирпене, потому что у него была больная мама. Вместе с ней жил в части города, которая больше всего страдала от оккупантов. Туда не доезжали волонтеры, информации о способах эвакуироваться тоже не было. И он вывез маму, которая не ходила, из оккупации на садовой тачке, представляете? Находясь в Ирпене, постоянно снимал на телефон материалы, которые затем использовал при создании киноленты "Под одной крышей" – о первых днях войны.

Знаете, что вспоминаю? Перед полномасштабной войной, снимаясь в проектах, я поймала себя на мысли, что меня уже немного все начало доставать. Все одинаковое, роли одни и те же. И вот снимаюсь у Сотниченко, лежу в дерьме. В буквальном смысле. В настоящей огромной груде навоза, слава Господи, замороженного, присыпанного какой-то соломой. И так счастлива! Я зарабатываю своей профессией, мне нравится то, что я делаю. Вот такое чувство счастья было весь проект.

– Преподавательскую деятельность продолжаете?

– Одна группа у меня уже выпустилась, кто мечтал вступить в театральный – прошли по конкурсу, стали студентами. С теми, кто еще учится в школе, продолжаю заниматься. Группа по танго, к сожалению, рассыпалась, потому что многие из-за войны уехали из города. Если соберется, я с радостью продолжу занятия, потому что это очень терапевтический танец – об отношениях в парах.

– Одна из самых известных ваших киноработ – главная роль в сериале "Женский доктор". Там с вами снимались и российские актеры, в том числе Алена Яковлева, которая в то время фактически жила в Киеве, перемещаясь с одной съемочной площадки на другую. В своих тогдашних интервью рассказывала, что благодаря съемкам в Киеве построила загородный дом под Москвой. А сейчас бегает по российским ТВ-каналам, где рассказывает басни о том, что к россиянам всегда относились в Украине плохо.

– Они все "пели", что любят Киев, все здесь зарабатывали, а потом: "Мы поддерживаем СВО"! Это для меня такая триггерная тема… Я не знаю подробностей относительно Алены Яковлевой. Но скажу так: никто из них ни разу нам не позвонил по телефону, не написал после того, как началась российская агрессия, не поинтересовался, как мы.

– И Илья Носков, тоже снимавшийся в этом сериале, родился и вырос в Новой Каховке Херсонской области, так же, как и его брат Андрей Носков, но оба молчат о войне в Украине.

– Тогда он производил впечатление абсолютно нормального человека. Но это все осталось в прошлом, потому что сейчас не общаюсь ни с кем из российских актеров. Я не знаю, на какую тему с ними говорить. О чем мне с ними общаться?

– Так получилось, что вы родились в Подмосковье. Остались ли там родственники?

– Моя мама – россиянка, родом из Балашихи. И сейчас она там застряла. Уехала из Одессы к своей маме и отчиму в Россию, потому что те стали плохо себя чувствовать. Ухаживала за ними, сначала похоронила отчима, а потом – маму. И не успела возвратиться домой. А теперь переживает за жилье, которое не на кого оставить. Конечно, мы волнуемся. Говорю: "Мам, только бы по здоровью было все нормально". Ведь мы даже не сможем туда добраться. Но она – крепкий орешек.

В Одессе, где я выросла, у меня остался папа, младший брат. Живут. Слава Богу, здоровы. Мы давно не виделись. Муж ездил с дочерьми как-то, а у меня в то время были назначены съемки. Да еще и полный дом животных – невозможно было их оставить.

– В одной из своих театральных работ вы играли на сцене вместе с Адой Роговцевой. Расскажите о ней и "Варшавской мелодии-2".

– Ну, Ада Николаевна – это космос. Она очень помогала и мне, и своей дочери Кате, тоже задействованной в этой постановке. Сажала нас напротив, рассказывала, советовала. Кате отдельно на ушко ничего не шептала – относилась к нам как к партнерам, одинаково. Она двужильная. Когда мы были на гастролях в Америке, Ада Николаевна заболела воспалением легких. Она очень плохо себя чувствовала, но все отработала. После спектакля была очень уставшая, однако шла к зрителям, всем улыбалась, со всеми фотографировалась. Я смотрела на нее и училась, как актер должен работать на сцене. Никакого пафоса и абсолютная преданность при таком космическом таланте.

К слову, в Америке они с Катей приютили меня в своем жилище. Меня поселили к очень старенькой американке, было тяжеловато. А Ада Николаевна и Катя предложили переехать к ним. Мол, есть свободная комната, мы туда даже не заходим. И я у них жила, но потом, подозреваю, Ада Николаевна была не рада, что приняла меня (смеется). Потому что мы с Катей по ночам беспрерывно разговаривали на кухне. Она приходила, разгоняла нас спать. Тогда я совершенно влюбилась в их семью. Полгода стихи им посвящала, но не показывала, стеснялась. Я и сейчас восхищаюсь этой семьей.

– А это были те гастроли, где вам предлагали оставаться в США и работать няней?

– Да, те. Мне предлагали хорошие деньги в прекрасной семье. Но я не допускала даже мысли о том, что могу остаться. Мне было тогда так мало лет, что совершенно не думала, что в моей жизни может что-то пойти не так. Несмотря на то, что жила очень бедно в Киеве. Иногда мне реально не было что есть. Кило картофеля в неделю – все. Но мы бежали на репетицию в театр, покупали батон на всех, тоненько мазали его плавленым сыром, заваривали чай – и были счастливы. И сейчас вспоминаю то время как одно из самых счастливых.

Помню, мне предложили сниматься в сериале "Под крышами большого города", где главные роли играли Олег Басилашвили и Екатерина Васильева. Я даже не спросила о размере гонорара. Мне платили действительно немного, но на площадке кормили и еще можно было взять домой печеньку. И я реально выживала благодаря тем съемкам.

– А еще в вашей кинобиографии есть фильм "Странное Рождество", где партнерами были Богдан Ступка и Барбара Брыльска.

– Барбару вспоминаю как немного холодного человека, но мне кажется, что это из-за менталитета. Ее все очень обхаживали, а она иногда себя вела капризно. Но в целом была радушной. Было очень смешно наблюдать, как они немного поругивались с Лией Ахеджаковой, тоже игравшей в этой картине. Раньше они снимались в "Иронии судьбы" – и еще с тех пор, вероятно, что-то между ними осталось невыясненным. А Богдан Сильвестрович – это душа. Однажды, когда мы работали с ним в общей сцене, его сняли первым и сказали, что может идти. Но он остался, хотя это был конец очень долгой смены, мы изрядно уже перерабатывали. И помогал мне, подыгрывал. Я запомнила это на всю жизнь. И теперь, когда попадаю в схожие ситуации на съемочной площадке, всегда остаюсь помогать партнеру. Кстати, никогда не осуждаю актеров, которые встают и уходят, потому что это их время, это их право и границы. Но сама так не поступаю.

– Олеся, судя по вашим соцсетям, раньше вы общались на русском языке. Сейчас вы даете интервью на прекрасном украинском. Как язык пришел в вашу жизнь?

– С началом российского вторжения я полностью перешла на украинский язык. Меня начало тошнить от русского, понимаете? До этого начала овладевать украинским для работы. Меня пригласил на роль в спектакле DreamWorks режиссер Давид Петросян. Но была проблема с языком, нужно было, чтобы он стал для меня естественным. Пошла на трехдневный интенсив к очень интересному преподавателю Игорю Аронову, где прорабатывала зарождение в себе украинского языка. Прямо с первого звука, с первого слова. Так, чтобы он вошел в меня органично.

К сожалению, в детстве все, что прочла (а я была еще та читательница), – это книги на русском языке. У нас в коммунальной квартире жила соседка, работавшая в библиотеке. И каждый день приносила мне сумками книги. У меня нет такого словарного запаса украинских слов, как русских. Поэтому я все это прорабатывала на уровне энергетики – и это в меня зашло как мелодика, как пение. Короче говоря, к украинскому языку я прошла странный, но очень интересный путь.

– Крестный отец вашей старшей дочери Полины – народный артист Украины Анатолий Хостикоев. Как вы породнились?

– Мы с ним работали какое-то время в театральной компании "Бенюк и Хостикоев". И Анатолий Георгиевич и Наталья Сумская – всегда очень любили Игоря, моего мужа. И когда он спросил у Хостикоева, не откажется ли тот крестить нашу дочь, он согласился. Сейчас мы не очень часто видимся, потому что у каждого своя жизнь. Все заняты, но продолжаем любить друг друга.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с актером Дмитрием Ступкой – о жилье в США, свадьбе с украинской певицей и хейте от украинцев из-за жизни в Америке во время войны.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с главным телесиноптиком Украины Николаем Луценко – о безумном успехе, победе над страшной болезнью и переезде в Чернигов.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!