Муж на войне, работа в детском саду и чернорабочей в теплице. Где сейчас и чем занимается яркая актриса Екатерина Вишневая
Екатерина Вишневая известна телезрителям по популярным сериалам "Не зарекайся", "Село на миллион", "Женский врач", "Хороший парень", "Председатель". А поклонники театра знают ее по эффектным ролям на сцене. Екатерина Вишневая – ведущая актриса столичного театра "Золотые ворота".
В интервью OBOZ.UA артистка призналась, какой непростой оказалась после полномасштабного вторжения ее временная эмиграция в Литву и каким радостным было возвращение в Киев, где продолжает находиться, несмотря на сложности, которые принесла война. Артистка вспомнила, как работалось украинским актерам на одних съемочных площадках с россиянами до вторжения РФ и откровенно рассказала о своем настоящем.
Екатерина Вишнева – криворижанка. Выпускница Киевского национального университета театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого. Муж Екатерины – актер Молодого театра Олег Москаленко. Он – звезда громкой картины "Дикое поле" – экранизации одного из самых успешных романов Сергея Жадана. Лауреат национальной кинопремии "Золота дзиґа". Несколько лет назад признан секс-символом украинского кино. С июля прошлого года актер находится в рядах ВСУ.
"Как вспоминаю страшный день 24 февраля 2022 года? – переспрашивает Екатерина Вишнева. – Здесь нужно начать с предыстории. Ровно за месяц до вторжения я впервые заболела коронавирусом. И это было так странно, потому что несколько лет много раз сталкивалась с болезнью – и ничего. А тут звонят со съемочной площадки: "Ищи, где до утра сделать тест, потому что двое слегли". А у меня были планы, кроме кино – актерский курс, премьера спектакля. Наконец-то должен был запускаться проект, где меня взяли на главную роль. В целом же в ближайшие месяцы планировалось пять съемок с моим участием".
"И вот заболела. А эта болезнь, как известно, влечет за собой повышенную тревожность, бессонницы, – продолжает актриса. – А я живу недалеко от аэропорта "Жуляны", и все это время наблюдаю, как там необычно активно поднимаются-садятся самолеты. Думаю, что же такое? Рассказываю друзьям, говорят: это из-за коронавируса такая тревога. 23 января у меня день рождения. Пришла поздравить мама, поставила у двери тортик, отошла подальше к лифту, говорит: "Ты знаешь, что будет война?" "Мама, перестань смотреть новости. Кто на нас нападет? – безопасно отвечаю, но на душе так же тревожно. Но потом я поправилась и продолжила жить свою жизнь".
"24 февраля в пять утра мне позвонила моя психолог, которая после 2014 года уехала из Луганска, – вспоминает Вишневая. – Спросила: "Спишь? Война началась, вставай". И положила трубку. А ее родители до сих пор живут в Луганске, и они хорошо знают то, что знаем теперь и мы. Когда я накануне жаловалась ей на тревожное состояние, советовала: "Организуй деятельность, которая тебя успокоит. Собери чемоданы, продумай, что будешь брать. Даже если это не понадобится, все равно хорошо, потому что ты перестанешь себя накручивать". Я прислушивалась к совету – подготовилась".
"Завезла в село к родителям мужа тревожный чемоданчик с документами, в частности на квартиру, – перечисляет Екатерина. – Мне рассказывали, что когда оккупанты заходят в город, сжигают документы – в жэках, кругом. И потом очень тяжело доказать, что это твое жилье. Такие проблемы возникали у жителей Донецкой и Луганской областей. Твою квартиру могут кому-то подарить или предложить тебе купить ее заново. Свекор тогда надо мной посмеялся, мол, паникерша. А через два дня началось вторжение".
"Я помню то утро: быстро упаковала вещи – свои и маленькой дочери Варвары, – вспоминает актриса. – Памперсы, коляска. Двух кошек запихала в переноски. А ребенок в это время продолжает спать. Думаю, может, не стоит так торопиться? Пусть еще немного отдохнет. Подхожу с этими мыслями к окну. И вижу, как ракета попадает в аэропорт "Жуляны". Дом заплясал. Дальше – второй взрыв, затрясся еще сильнее. И через 15 минут мы уже сидели с дочерью в машине. Когда приехала в село, посчитала, что общий вес всего (вещи, ребенок, продукты, ноутбук, коляска), что тащила по лестнице, составлял на четыре килограмма больше, чем вешу я сама".
"Мы уезжали уже в плотном потоке, – продолжает Екатерина. – Больших пробок еще не было, но в боковые стекла я видела, как сзади собирается все больше автомобилей и кое-где они останавливаются. Думала тогда: хорошо, что я все продумала. Самый большой чемодан с вещами ездил со мной в багажнике даже на спектакли. Все надо мной смеялись: что тебе это даст? Но благодаря тому, что он был сложен, я быстро выехала из Киева".
"В чемодане было продумано все: и медикаменты, и рюкзак с самым необходимым, если бы пришлось бросить машину и бежать в лес. Мне казалось, что в какой-то момент может возникнуть такая необходимость. Вот этот страх, который я переживала за месяц до войны, заставил меня держать все время полный бак бензина. Выбегая из квартиры, под стельку обуви я положила деньги, а в носки – украшения. Взяла в машину старый ноутбук и фотоаппарат. Почему-то считала, что за эти материальные вещи смогу выменять возможность проехать, если нарвусь на россиян".
"Некоторое время мы семьей находились у свекров в Черкасской области, – вспоминает артистка. – Мне казалось, что там безопасно – рядом никаких стратегических объектов, больших трасс. Но первого марта мы уехали, потому что ночью произошла ракетная атака на соседнее село. Добирались до границы трое суток, муж вернулся к родителям, а мы еще сутки стояли на границе, прежде чем пересекли ее. Сначала остановились в Румынии, немного отдохнули. Поехали дальше. Четыре дня пробыли в Будапеште. И взяли курс на Литву. Осели в небольшом городке Алитус. Нас поселили у невероятных людей, теперь считаем их своей семьей. Они отдали нам отдельное помещение, которое служило им сауной".
"Помогали чем могли. Приходили, когда нас не было, и оставляли на столе килограмм творога, три литра молока, кусок мяса. Мол, купили больше, чем планировали. Приглашали к себе пообедать или поужинать. Приносили нашей Варе игрушки и сладости. Могли зайти: "Едем на рынок за одеждой, давайте с нами". "Спасибо, но у нас нет денег", – отвечала. Тогда хозяин дома как-то взял и положил мне в руку 500 евро: "Купи ребенку что-нибудь". Вы знаете, я так и не смогла потратить эти деньги. Несколько раз пыталась вернуть. Но он объяснял, почему так поступил: "У тебя были такие глаза, словно испепелили изнутри. Страшно было приближаться. И твой ребенок это видел. Вы были сломаны, поэтому решил помочь".
"Работу в нашем городке найти было очень тяжело, – говорит Екатерина. – И я согласилась на то, что предлагалось – пошла разнорабочей в теплицу. К цветам нас не допускали. Работали на конвейере, где смешивалась земля и удобрения с химикатами, а нам такую смесь нужно было фасовать в горшки. Это очень тяжелая и грязная работа. Удобрение было везде – в носу, глазах, ушах. Платили немного, поэтому контингент сотрудниц собрался соответствующий, скажем так, большинство – социально неблагополучные женщины. И они нас, украинок, откровенно притесняли. "Чего в белых кроссовках ходишь?" – "У меня других нет". – "Почему на перекур с нами не выходишь?" – "Не курю". – "Если откажешься мыть туалет, мы тебя туда головой окунем" – "Только попробуйте".
"Мы прожили с мамой и дочерью в Литве семь месяцев, – продолжает Екатерина. – Очень скучали по дому. Летом повезла дочь на пять дней в Луцк – встретиться с папой. И после этого поняла: хочу как можно быстрее вернуться в Украину. Радовалась бомжам, ямам на дороге. Была готова обнять ту ямку, потому что она наша. Бегала по двору, где остановились, и смеялась от счастья в голос. В сентябре мы вернулись домой".
"Мой родной театр работал, но у меня был только один спектакль в месяц – "Королева красоты", – вспоминает Вишневая. – Кинопроизводство стояло, съемок не было. И я пошла в детский сад. Преподавала актерское мастерство два раза в неделю. И имела пусть небольшие деньги, но они позволяли покупать необходимое. У мужа в театре было лучше с репертуаром, но очень непросто с выплатами. Иногда чувствовали себя как когда-то наши родители в 90-е годы. Света нет, а у нас в квартире все на электричестве. Готовила мивину в термосе, покупала шаурму на улице. Потом у меня понемногу начали появляться съемки".
"Муж пробовал какое-то время таксовать, но не складывалось. Делал ремонты, работал в волонтерском центре, на складах, хотел даже устроиться охранником – но все это было как-то неудачно. Впоследствии его друзья открыли кафе, он отстраивал его вместе с ними, там и остался работать. 5 июля 2023 года его призвали в ВСУ. Он всегда говорил: если придет повестка, пойду. Так и вышло. Я не могу рассказать, где он сейчас находится. Скажем так, имею с ним связь, даже видимся раз в два месяца. Вот встретились в Полтаве. Я написала пьесу о женах военных. О том, что болит. Потому что сейчас сама жена военного. Ее отобрали на фестиваль современных театральных постановок".
"Я ездила смотреть спектакль. И муж смог отпроситься и тоже приехал на премьеру. Пробыли вместе целых два дня – для нас это много. Тем временем вся моя родня остается в Кривом Роге, откуда я родом, – продолжает актриса. – Мама живет на два города, часто бывает у нас в Киеве. Муж родной сестры тоже служит – мы теперь обе жены военных. И наш двоюродный брат Юрий – тоже военный, к сожалению, он недавно пропал без вести. А муж моей сестры в прошлом году остался без брата – он погиб на войне…"
В свое время, как и многие другие коллеги, Екатерина Вишневая работала на съемочных площадках вместе с российскими актерами. Говорит: все, что сейчас рассказывают о тех временах наши артисты, правда: "Хочу заметить, что подчеркнуть твою неполноценность, обесценить в работе – таким с удовольствием занимались молодые актеры. Старшие этого не делали. Почему такое происходило? Много денег на общие проекты давали россияне – это не секрет. Они и требовали, чтобы их актеры снимались в главных ролях. Но бюджета на хороших артистов не хватало. Поэтому давайте хоть каких-нибудь, но чтобы русских. Иногда – без достаточного опыта. И понятно, что украинские актеры, игравшие второстепенные роли, выглядели лучше".
"И эти молодые, чтобы "почесать" свой статус, прибегали к открытым оскорблениям, – говорит Екатерина Вишневая. – Один актер (он у нас очень много снимался, его прямо в задницу целовали) позволял себе уходить со съемочной площадки, когда во время совместной с ним сцены по сценарию снимали меня. Обычно партнер в таких случаях остается, подыгрывает. А он просто разворачивался и уходил, бросая через плечо: "Со штативом поработаешь". Я ему делала замечания, но ни один человек меня не поддержал – ни режиссер, ни операторы, ни продюсеры. И это так поражало".
"Российские актеры могли позволять себе приходить на площадку пьяными, – продолжает Вишневая. – Особенно "упорных" откачивали капельницами. Я знаю случаи, когда после смены некоторых просто закрывали в гостиничных номерах, чтобы не напились. А они выпрыгивали через окна, ломали ноги и шли бухать. Однако их все равно продолжали снимать только потому, что они из Москвы. Это бесило страшно. У нас так много хороших актеров сидели без работы, а эти вели себя как муд*ки, но перед ними стелили ковровые дорожки. Слава богу, мы убрали это г*вно из страны, и надеюсь, оно никогда сюда не вернется".
"До начала полномасштабного вторжения я дружила с одним российским режиссером, работавшим здесь, – вспоминает Екатерина. – Он полгода сидел в Украине, надеясь получить украинский паспорт, писал мне: "Держись, но я не могу публично вас поддержать, у меня семья там". А потом бежал в Россию, где спокойно снимает кино, в большинстве своем пропагандистское. Написала ему, пожелала, чтобы почувствовал все, что переживают наши дети в бомбоубежищах. Матери, потерявшие на войне сыновей. Мужчина из моего родного Кривого Рога, у которого ракетный удар забрал всю семью... Он мне: "Ну я не могу поддержать". "Честно, не гребет", – ответила".
"Я поняла, что это нация сц*кунов, п*здунов и г*вноедов. Я маленький человек, ничего не решаю – так они любят говорить. Слушай, маленький человек, иди в ж*пу. Мы с Майдана все решаем. И не будем жить так, как не хотим. А вы – гниль. Приезжали сюда, роскошествовали, ели икру ложками. А вернувшись назад, поджали хвосты".
"Как живется мне сейчас, во время войны? – продолжает актриса. – Иногда чувствую себя очень странно, потому что нужно ходить на какие-то красные дорожки, светить лицом, показываться на фестивалях. Это часть работы, однако после обстрелов этого не хочется. Понимаешь, что не будешь тратить деньги на дорогую одежду, потому что собираешь на тепловизор, на бинокль, на теплые зимние штаны мужу. Какие новые шмотки, красные дорожки?"
"Держит в тонусе работа – спектакли, съемки. Продолжаю преподавать актерское мастерство в детском саду, – говорит Екатерина. – Дети меня зовут Пани Вишня. Мне очень нравится, не хочу быть Екатериной Александровной. Честно говоря, меня и на съемках так называют. С тех пор как я себя помню, всегда была Вишенка или Вишня. Екатерина – это нечто взрослое и серьезное. Даже однажды бывали смешные истории на площадках. "Катя, в кадр", – звал помощник режиссера. А все вокруг удивлялись: "Тебя так зовут?". "По паспорту – да", – отвечала.
"Было время, когда я в быту говорила преимущественно на русском, сейчас – нет, – добавляет артистка. – И хотя сначала получалось как у Азарова когда-то, ничего – выговорилась. Я просто очень этого хотела. Сейчас смотрю фильмы только в украинской озвучке. Слушаю подкасты на YouTube – на украинском, читаю книги. Удалила весь русский контент из своего пространства. И если кто-то из друзей мне бросает какое-то видео на русском, говорю: извини, такое не смотрю. Недавно мы с дочерью нашли какое-то древнее видео из домашнего архива. Я там говорю по-русски. Она удивилась: "Мама, это ты?". Она уже забыла, что когда-то тоже так говорила. А сейчас отказалась ходить на рисование, потому что кто-то из детей общается там на русском".
Также читайте, как живет в Нью-Йорке звезда сериала "Домик на счастье" Светлана Косолапова: Начала не с нуля, а с большого минуса.
А еще на OBOZ.UA история о том, как живет самый успешный когда-то ребенок-кинозвезда Анастасия Зюркалова: переезд в Канаду и работа официанткой.
Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!