Путин начнет мелкой расческой проходиться по своим, он в истерике. Интервью с оппозиционером Рыклиным

На фоне тотальных неудач на фронте, на фоне "рейдов" дронов неизвестного происхождения на военные базы врага в далеком тылу России диктатор Владимир Путин пребывает в истеричном состоянии. "Спецоперация" пошла не по плану, и диктатор понимает, что хорошего выхода из ситуации для него просто нет. Он начинает срочно искать виновного в своих неудачах, "мелкой расческой проходиться по своим" и "закручивать гайки" в стране, усиливая репрессии.

Найти виновного в неуспехе "спецоперации" и просто свернуть войну в Украине – такой опции у Путина нет. Его можно только заставить сделать это – силой украинской армии, а также всего мирового сообщества. Кремлевский безумец должен быть остановлен еще и потому, что располагает ядерным оружием, которое может пустить в ход. Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал российский оппозиционный политик и журналист Александр Рыклин.

– Во время поздравления работников спецслужб Путин призвал их постоянно контролировать стратегические объекты и энергетическую инфраструктуру России. Ранее, как известно, были совершены удары по авиабазам, расположенным в глубине РФ, в частности в Энгельсе, так называемые случаи "бавовны". Связаны ли эти события?

– Более или менее очевидно, что в верхушке российской власти истеричные настроения нарастают. Это, разумеется, касается и самого Путина. Там все прекрасно понимают, что не просто "спецоперация" пошла не так, но и перспектива всей этой чудовищной войны не просто туманна. Она как раз вырисовывается. Перспектива это не радужная для кремлевцев.

Судя по всему, Путин с Лукашенко не договорились об открытии второго фронта. Александр Григорьевич, конечно, многим обязан Путину. Может быть, даже своей властью. Но он не спешит полномасштабно ввязаться в эту войну, хотя, разумеется, он предоставил российским войскам и свою территорию, и средства доставки, и все что угодно. Но формально Беларусь не воюет с Украиной. Насколько мы знаем, беларуские подразделения в этом смысле сохраняют нейтралитет.

Все это Путина ужасно беспокоит. Он понимает, что дальнейшая судьба всей этой истории плачевна. Можно говорить о скором разрешении всей этой жуткой ситуации или о не очень скором, но конец-то один. И хороших выходов из этой ситуации для него просто нет.

В этом смысле, конечно, грядут изменения внутренней политики. Дальше будут затягиваться все гайки – это совершенно безальтернативно и очевидно. Это происходит во всех диктаторских режимах перед их падением – ужесточается внутренняя политика.

Сейчас будут искать виноватых, будут усиливать репрессии. Причем не только внутри каких-то оппозиционных режимов или активистов. Нет. Сейчас начнут мелкой расческой проходиться по своим.

– В том числе по генеральному штабу?

– В том числе и по генеральному штабу, конечно. Путину ведь надо искать виноватых в том, что "операция" провалилась. Сколько они ни говорят о том, что начнется новая атака на Киев, пока в это мало верится. Все те разведданные, которые публикуются, свидетельствуют о том, что группировки, способной пойти на Киев, пока нет.

Но мы видим реакцию, которая требует от властей разных уровней ужесточения внутренней политики и расширения географии репрессий в отношении уже самых разных социальных групп, в том числе силовиков.

Скоро пройдутся и по оборонной промышленности, которая, как выяснится, не отвечает потребностям современного ведения войны и актуальности момента. В ближайшее время мы выясним, что у нас, оказывается, есть предатели не только среди военных, но и среди оборонщиков и среди силовиков, которые недорабатывают и позволяют подобного рода "рейды" в центральную часть России.

А то, что ВСУ начали атаковать объекты на территории России, мне представляется очень важным и очень своевременным. Давно надо было этим заниматься. Слава богу, что теперь до этого руки дошли.

– По подсчетам нашего Генерального штаба число потерь российской армии в этой войне уже превысило 100 тысяч. Считаете ли вы, что репрессии, о которых вы сказали выше, также распространятся и на семьи этих погибших солдат? Или в принципе население иначе реагирует на эти смерти, не обвиняет напрямую власть?

– Надо учитывать, что пропагандистский костер, который сегодня раздут в России, пылает ярким пламенем. Я не берусь говорить о большинстве населения, я не верю всем этим соцопросам, потому что мы знаем цену соцопросам в жестких тоталитарных, а нынче уже и в диктаторских структурах. Люди просто боятся отвечать то, что они думают, и отвечают то, чего от них ждут люди с опросными листами.

Тем не менее мы понимаем, что пропаганда, конечно, свое дело делает и уже во многом сделала. Действительно, в российском обществе присутствуют настроения, что "мы перед лицом всеобщего врага", что "коллективный Запад будет делать все, чтобы уничтожить Россию".

А дальше возникает вопрос: а кто же виноват в неуспехах? И тут Путину будет необходимо каким-то образом сдвигать с себя эту ответственность, потому что придется совсем тяжело.

– Если действительно Путин найдет такого крайнего, козла отпущения, есть ли теоретическая возможность, что он просто скажет: "Ну, не получилось, виноват вот этот человек" – и выведет свои войска из Украины?

– Нет. Вообще с начала войны я никаких прогнозов не даю просто потому, что Владимир Путин – непредсказуемый человек. Мы не понимаем этой логики. Возможно, это логика больного человека и надо говорить с психиатром, но я не берусь предсказывать его дальнейшие шаги.

Но если посмотреть на дело более-менее трезво, то такой опции – свернуть "операцию" – у него просто нет. Потому что на это все заточено, все проекты – нынешние и будущие – работают только на это. Это для него не выход. Для Путина это моментальная потеря власти. А этого он не может себе позволить, потому что тогда его перспективы не радужны.

К сожалению, приходится констатировать, что Путина придется заставить свернуть эту "спецоперацию". Я убежден, что ни в коем случае это не должно быть делом одной Украины. Весь мир должен понимать, что сегодня это важнейшая цель всего мирового сообщества – остановить этого безумца.

Потому что это не просто безумец, а безумец с ядерным оружием. Все разговоры о том, что он не решится его применить, – это все пустое. Мы не знаем, на что решится этот безумный человек. Бессмысленно строить прогнозы. Может, не решится, а может, решится. Но цена вопроса такова, что риски здесь просто чудовищные.

– Последний вопрос по поводу личной безопасности Путина. В Украине мы часто слышим мнения о том, что Путин уже в бункере. По крайней мере, проводит там большую часть своего времени. Есть версия, что после ударов по авиабазам в глубине России Путин понял, что опасность подобралась совсем близко к нему, и окончательно перебрался за Урал. Допускаете ли вы, что такое возможно? Откуда, по-вашему, исходит наибольшая опасность для него – от украинского дрона или от собственного окружения?

– Это сложный вопрос. Я, признаться, не вполне разделяю точку зрения, что Путин внутри России загнан в угол и мечется где-то за уральским хребтом. Он летал в Беларусь, причем визит был заранее анонсирован. Это поведение не похоже на поведение человека, который сидит и не вылезает из бункера, правда?

Поэтому я бы не преувеличивал ожидания того, что он забьется в угол и начнет брыкаться ручками-ножками и кричать: "Отойдите от меня!" Нет, мне так не кажется.

Мне кажется, что пока он вполне надежно защищен, он верит в это. Если честно, перспективы атаки на него внутри России представляются мне туманными.

– В чем главный источник угроз для здоровья и жизни Путина?

– Главная угроза для любого диктатора – это всегда народ, который под этим диктатором живет. Сегодня кажется, что русский народ не в том психологическом состоянии, в котором он был бы готов оказать какое-то серьезное сопротивление этому безумию.

Но тут есть один фокус, который мы никогда не учитываем. Сегодня кажется так, а завтра все перевернулось. Я вас уверяю – за неделю до начала Арабской весны, до событий в Египте, никто и думать не мог, что народ возьмет и начнет свергать свою власть. Примерно то же самое происходило и в Тунисе.

Другими словами, заранее мы не можем предсказать народного взрыва. Мы не знаем, что может повлиять на это.

100 тысяч погибших – сегодня кажется, что как-то уж больно хладнокровно российское общество реагирует на столь впечатляющие цифры. Например, в Первую Чеченскую войну было совершенно не так. Выступление солдатских матерей, митинги по всей стране, миллион подписей за прекращение войны, которые привез Ельцину Борис Немцов. Была мощна антивоенная кампания. Сегодня ничего такого мы в России не наблюдаем.

Но с другой стороны, если бы сегодня кто-нибудь привез Путину миллион подписей против войны, его бы просто сразу же закрыли в тюрьму по тем законам, которые приняты в РФ. Сегодня антивоенные выступления противозаконны, они тут же нарвутся на репрессии. Но когда народ выступает, на это уже никто не обращает внимания, если это выступление недостаточно массовое.

Хочется верить, что найдутся пять разумных ответственных генералов, может быть, силовиков или армейских, или всех вместе, которые сядут и скажут: пожалуй, пора это как-то заканчивать, дальше все это терпеть нельзя, потому что страна катится в пропасть.

Скорее всего, состояние нынешнего генералитета, который был отфильтрован, плачевное – хоть в армии, хоть в силовых органах. Тем не менее, думаю, это тоже один из сценариев – когда несколько военачальников решат, что, пожалуй, достаточно. Что надо это заканчивать и начать договариваться с миром о том, что будет с Россией дальше.