"Мы освободим Крым, все освободим": известный тренер, погибший при штурме под Бахмутом, мог уехать за границу, но рвался на фронт

Украинский марафонец и тренер Игорь Осьмак воспитывал известных в нашей стране бегунов на длинные дистанции, а после полномасштабного вторжения РФ вступил в ряды ВСУ, чтобы освобождать оккупированные Россией земли и не оставлять войну сыну. Гибель наставника на фронте в июне 2023-го стала тяжелым ударом для его звездной воспитанницы, победительницы марафонов в Осаке и рекордсменки Украины Татьяны Гамеры.

Летом Татьяна, после начала полномасштабной войны проживающая и тренирующаяся в Италии, проехала почти 3000 км за рулем, чтобы попрощаться со своим тренером и другом. В разговоре с OBOZREVATEL легкоатлетка рассказала о работе с Осьмаком, его решении защищать Украину в 57 лет и плохих предчувствиях во время последней встречи.

– С Игорем я познакомилась на стадионе в Киеве, на Лесной. Мне было 25 лет. Я очень хотела бегать, и бегать быстро, чтобы попасть на Олимпийские игры. Это всегда было моей мечтой. Я искала тренера, и мне посоветовали Игоря Осьмака. К тому времени я еще бегала 800 метров, но он тренировал марафоны. Я пришла к нему и думала, что остановлюсь на дистанции 5000 метров, но так получилось, что я начала тренироваться у Игоря и бегать марафон.

– Какое впечатление он произвел на вас?

– Он был строгий, требовательный, но с такой харизмой! Знаете, он чувствовал спортсменов. Я не знаю, есть ли еще такие тренеры в Украине. В марафоне точно нет, в Европе – не знаю. Приходишь на тренировку, и он говорит, что бегать. Он просто чувствовал, что в тот момент нужно человеку, что ему лучше дать, чтобы он пробежал эту тренировку. Если что-то не получалось, он менял подготовку так, чтобы она заходила спортсмену. И было сделано все, чтобы потом это улучшило результат.

– А каким человеком он был в жизни, отличался от строгого тренера?

– В жизни он был очень и очень добрым, очень отзывчивым, справедливым, всегда готовым прийти на помощь. Если что-нибудь попросишь, он всегда находил возможность сделать все на 100%, чтобы действительно помочь. Он был не просто тренером, а очень близким человеком для моей семьи. Это сложно, очень тяжелая потеря. Я до сих пор не верю, что его нет, мой мозг просто отказывается в это верить.

– Возможно, вспомните сейчас какую-нибудь историю, связанную с Игорем? Какая первая приходит в голову?

– На самом деле их очень много. Каждая тренировка – это история (улыбается). Каждое общение – это история. Но сейчас вспоминаю, как приезжала к нему за месяц до полномасштабной войны. У нас была запланирована тренировка, должны были бегать в селе Вишеньки – там была хорошая трасса для бега. И я говорю: "Игорь, тебе тоже нужно бегать, пошли со мной".

И хотя он давно не бегал, согласился. А тут еще такой сильный снегопад начался, что вообще ничего не было видно. Но мы, конечно, побегали хоть и медленно, однако было интересно, что тренер со мной пошел бегать после достаточно долгого перерыва. Это была довольно нестандартная тренировка, и мы много смеялись.

А когда бежала олимпийский марафон в Лондоне, то после 23 км мне стало очень тяжело, ноги налились, подбегаю к пункту спортивного питания на 28-м км, где стоял Игорь, и он мне кричит: "Таня, давай потихоньку". Потому что знал, что у меня перед марафоном были плохие ноги из-за смены марафонок незадолго до старта. Но мне о моих ногах ничего не сказал.

А мне послышалось "догоняй Микитенко" – это очень сильная немецкая бегунья, которую он раньше тренировал. Тогда я начала увеличивать темп бега и обошла многих спортсменок, включая Микитенко, заняв пятое место. После марафона мы смеялись, Игорь говорил, что я услышала то, что требовалось. Игорь всегда был для меня авторитетом, я доверяла ему на все 100%.

– А каким своим достижением или, возможно, достижением своих спортсменов, воспитанников, он гордился больше всего?

– В свое время он пробегал марафон за 2 часа и 12 минут. В то время это был очень крутой результат. Он был известным спортсменом. Но никогда своими достижениями сильно не гордился. Он говорил, что просто выполняет свою работу. Но так, как тренировал он… К примеру, он всегда делал массажи своим спортсменам. А это редко кто делает.

Игорь говорил, что должен не только видеть спортсмена, но и чувствовать руками. К примеру, он делал массаж, видел, в каком состоянии ноги, и анализировал это. А затем составлял тренировку таким образом, чтобы достичь определенной цели.

Например, мы запланировали тяжелую тренировку, поскольку должны были бегать отрезки. Но накануне Игорь делает массаж и говорит: "Нет, завтра мы отрезки не бегаем. С такими ногами нельзя". И тогда мы переносим, приводим ноги в порядок и работаем дальше. Поэтому у нас и получались хорошие результаты.

Мы с ним постоянно разговаривали. Я всегда спрашивала совета – лучше сделать так или иначе. Решала, конечно, сама, но это у меня словно был ритуал – спросить совета тренера. И он всегда меня поддерживал. В любых вопросах.

И когда Федерация легкой атлетики Украины меня дисквалифицировала. За что – я не знаю еще до сих пор. Просто дисквалифицировали по паспорту крови. Но, насколько мне известно, этот паспорт запросила сама федерация и там не было никаких выводов экспертов или документов, вообще не было ничего, за что можно было дисквалифицировать. Как говорила моя адвокатесса, без суда и следствия.

В преддверии дисквалификации мы очень сильно поссорились с тогдашним президентом федерации Игорем Гоцулом. И через два месяца мне прилетело наказание. Для тренера это был шок, это был удар, ему было очень сложно тренировать дальше. И пока президентом ФЛАУ оставался Гоцул, я не могла восстановиться.

Потом я вернулась в спорт, мы с тренером начали работать, но было очень тяжело из-за большого перерыва. Трудно было выйти на новые результаты после того, как долго не бегаешь. А потом мы с ним вместе заболели коронавирусом. Он очень тяжело проходил у меня, а Игорь перенес его еще сложнее, был на аппарате искусственной вентиляции легких и едва выжил. Но он все равно продолжил тренировать.

Я очень долго отходила от ковида, и один марафон после этого у меня не получился. Но мы планировали выполнить олимпийский норматив на Игры-2024 в Париже, а затем началась война. Я уехала в Италию, мы тренировались на расстоянии. Хотя Игорь говорил: "Таня, в профессиональном спорте готовиться на расстоянии очень и очень сложно". Я отвечала, что хорошо.

И на чемпионат Европы-2022 мы были готовы, но что-то пошло не так. У меня начались спазмы ног. Тогда я сказала, что позже вернусь и мы уже будем работать над олимпийским нормативом. А потом он ушел в армию. И наша история с тренером завершилась.

– Игорь постоянно оставался в Украине после начала полномасштабного вторжения? Я знаю, что спортсмены и тренеры берут разрешения и ездят на сборы и соревнования.

– Он с первых дней полномасштабной войны вступил в ряды территориальной обороны и уже к тому времени защищал Киев и Киевскую область. Хотя вообще мог уехать, потому что был моим личным тренером, а поскольку я была в сборной Украины, он имел право выезжать. Но Игорь говорил: "Как я уеду? Все здесь, я должен быть здесь, я защищаю, я не могу уехать".

Чисто из-за моральных принципов он не захотел поехать на подготовку к чемпионату Европы, а затем и на сам турнир. Говорил, как пройдет этот чемпионат, потом будем работать. Он всегда был патриотом своей страны, он всегда говорил по-украински. Даже тогда, когда Киев еще был очень русскоязычным, он русский практически не использовал.

– Вы обсуждали его решение вступить в ряды ВСУ и отправиться воевать на фронте?

– Он получил повестку. Но если бы сам не захотел, то и не получил бы. Рассказал, что повестки пришли на все их подразделение территориальной обороны. Но он с первых дней февральского вторжения в РФ говорил, что хочет воевать. Сам пошел в военкомат, но на тот момент его не взяли. Тогда вступил в ряды ТрО, но все равно искал возможность уйти на фронт, и ему предложили место в роте специального назначения 23-го батальона отдельной президентской бригады имени Богдана Хмельницкого.

Сначала он вообще хотел в штурмовую бригаду. Бредил этим. Говорил, что пойдет освобождать наши оккупированные земли. Говорил, что мы все освободим, мы освободим Крым и другие территории и все будет Украина.

Когда я его спрашивала: "Что тебя побуждает идти на эту войну? Ты же понимаешь, что там можно погибнуть", он отвечал: "Сколько погибает молодых парней, я не хочу, чтобы пришлось воевать моему сыну. Если все так будут отказываться защищать нашу территорию, то и Украины скоро не будет. Кто, если не я?" А сыну в июне исполнилось 17 лет. Он его очень любил.

Помню наш последний разговор с ним 7 июня. Он был уже по дороге на боевую. Разговаривали и о спорте, и просто о жизни...

– А у него была какая-то военная подготовка еще до полномасштабного вторжения?

– Да, он служил в морском флоте. Но был в то время спортсменом. Он же мастер спорта международного класса. И потом на тренировках, когда шел дождь или снега лежало по колено, говорил: "Что вы рассказываете, что не бегаете? Я когда-то по палубе бегал, по палубе корабля".

А когда я только начала у него готовиться, как-то подхожу и спрашиваю: "Тренер, идет сильный дождь, идти бегать?" А он говорит: "Камни же не падают, поэтому тренировку нельзя отменять. Вот когда камни начнут..." Ему ни дождь, ни снег не мешали проводить тренировки.

– Когда Игорь пошел воевать, не было предчувствия, что может что-нибудь случиться?

– Честно? Когда он сказал, что получил повестку, я была в Италии, где сейчас живу и тренируюсь. Но сразу же приехала к нему, мы несколько раз встречались. И когда я уже попрощалась с ним, я почувствовала, что могу его больше не увидеть. Но я прогоняла эти мысли... Вообще, когда мы с ним разговаривали в последний раз, я думаю, что он это чувствовал. Он был очень грустный, не такой, как всегда.

– Известно, где он погиб?

– Село под Бахмутом, в Донецкой области. Он как раз был в бригаде, штурмовавшей позиции противника. Очень многие погибли из его роты. Когда он только пошел на учения, говорил, что из его роты уже немногие остались.

– Вы не собираетесь без него бегать или еще рано об этом говорить?

– Сложно. Пока я не знаю. Я старалась тренироваться сама немного раньше. Но готовиться несколько месяцев без тренера – это невозможно. Потому что все равно необходим взгляд со стороны. Ну и нужно, чтобы тренер видел спортсмена, тогда получается результат. Я буду бегать, потому что мне это морально помогает. Но буду ли я бегать профессионально... Я хотела вернуться, готовиться с Игорем к отбору на Олимпийские игры. Но случилось то, что случилось.