"Они вызывающе заявляли, что пойдут на фронт". Олег Иваница – о коллегах, скрывающихся от мобилизации, буднях пулеметчика на войне и промахе снайпера

Актер, сценарист и экс-участник "Дизель Шоу" Олег Иваница с первых дней войны защищает страну с оружием в руках. Почти два года находился в одном из воинских подразделений, участвовал в боях на востоке. Сейчас на службе в ПВО, о которой очень мечтал. Изредка актеру удается приобщаться к творческим проектам – командование иногда позволяет ему отлучаться на съемки.

В интервью OBOZ.UA Олег Иваница рассказал, как его изменила война, вспомнил украинских артистов, мало чем отличающихся от путинских ура-патриотов, а также объяснил, почему против того, чтобы Украина возвращала Крым и Донбасс военным путем.

– Олег, территориально вы сейчас находитесь на службе вдали от Киева?

– Это киевский регион, надо немного проехать, но не критично. В начале 2022 года наше подразделение было сформировано в Киеве, затем дислоцировались под Чернобылем, впоследствии поехали на восток, воевали, вернулись. А в начале этого года я перевелся в ПВО. Когда мы были на востоке, мне удалось попасть из калашмата во вражеский дрон со взрывчаткой, висевший прямо над позициями. И с тех пор я начал мечтать о ПВО.

Что можно рассказать об этой работе? После предыдущей службы, о которой остались только положительные отзывы, ПВО – это, можно сказать, курорт. Конечно, казарменное положение, всевозможные выезды, ночные работы и так далее, но в целом легче. Вспоминаю, приехал знакомиться, говорят: места пулеметчиков заняты (в предыдущем подразделении это было моей работой), садишься за мониторы. Это работа, где собираешь информацию, передаешь ее дальше. Ну я же не буду топать ногами: "Нет, хочу за пулемет!" Хотя очень мечталось заниматься именно этим. А позже к моим обязанностям добавился еще один – занимаюсь медийным сопровождением подразделения.

– Расскажите, как вас изменила война? Ваш коллега, руководитель Театра Франко, а в прошлом – министр культуры Евгений Нищук, который пошел на фронт солдатом, говорил нам в интервью, что должен был привыкать к тому, что нужно спрятать в себе управленческие амбиции. А Александр Печерица, актер этого же театра, находившийся в ВСУ полтора года, вспоминал, что остро ощущал утрату личной свободы.

– Это то, кстати, о чем я недавно думал: чем армия отличается от гражданской жизни. К примеру, ты работаешь в какой-то творческой студии. Тебе она чем-то не понравилась. Ты об этом сказал. И если ничего не изменилось, просто взял и ушел. А тут служба, где ты не можешь этого сделать. Нравится или нет, надо выполнять. Но я не могу сказать, что мне очень тяжело соблюдать такие условия. Я понимаю, зачем здесь нахожусь, поэтому принимаю все правила игры.

Изменила ли меня война? Лично этих изменений не ощущаю. Хотя, если смотреть критично, то, наверное, все-таки что-то изменилось. Больше ценишь элементарные бытовые удобства, такие как теплый душ, отдельный санузел или комната. О, еще одно: стал сентиментальным. Не могу понять почему. Вспоминаю один момент. Первые дни нахожусь в патруле на улице. Никто не знает, что происходит, – мандраж у людей, паника. Ко мне подходит бабушка. В глазах невыразимое отчаяние: "Сыночек, все же будет хорошо?". И едва сдержал слезы, но ответил как можно спокойнее: "Да, все будет хорошо". Отошел в сторону, тихонько пустил слезу.

А потом стал замечать, что эта сентиментальность все больше проявляется. Хотя, знаете, иногда это помогает в актерстве (улыбается). Грубо говоря, сейчас заплакать в кадре мне гораздо легче, чем раньше. Хотя иногда это может мешать, потому что тебя что-то растрогает, пойдет слеза. И что подумают люди: стоит солдат – чего-то плачет. Что происходит? Поэтому стараюсь сдерживаться. И знаете, это изменение меня немного удивляет. Потому что война должна была бы делать нас более жестокими. На самом деле ты таким и становишься в некоторых моментах. Готов делать какие-то вещи, которые раньше на голову не налезали. К примеру, стрелять в людей. Но вместе с жестокостью появилась эта непредсказуемая сентиментальность.

– Когда очень тяжело, как себя мотивируете?

– У меня, слава Богу, не было каких-то уж слишком критических моментов. Да, тяжело, но понимаешь, почему ты здесь и для чего это все. Понимаешь, что есть дикие животные, которые хотят попасть в наши города, а мы не должны этого им позволить. И такие мысли вдохновляют. На позициях, вспоминаю, были какие-то моменты, связанные со здоровьем. Когда ты в тяжелой броне проводишь много часов, приходится уговаривать спину: "Вот давай не сейчас, выйдем с позиции, я тебя подлечу". И как-то удавалось убеждать организм.

– Каким было ваше 24 февраля?

– Начало войны я проспал. Проснулся где-то в 09:30. Взял телефон и удивился, что количество сообщений просто зашкаливало. Увидел эту шокирующую новость, мгновенно выбившую из равновесия, натолкнувшую на панику. Какие-то минуты не понимал, что делать. Хотя план у меня был наготове. Я знал, что в случае вторжения я буду идти в военкомат. И мысли об этом меня успокоили.

Помню, что где-то в январе встретился с товарищем, он спросил: "Ну что, какие планы на войну?" Понимания того, что это неизбежно, у нас не было, но все об этом говорили. Готовиться к шашлыкам или нет? (вздыхает) Я сказал товарищу: надеюсь, не испугаюсь и пойду. Так и вышло. Знаете, что еще заметил? Даже в боевой ситуации, когда идет обстрел, обстановка становится неконтролируемой, нарастает паника – начинаешь что-то автоматически делать, и это успокаивает. Улучшай позицию, углубляйся, почисти оружие – это действует как мантра.

Вот вчера, кстати, думал о страхе – он может быть разным. Когда идет обстрел, все взрывается рядом, на тебя сыпется земля, то действительно страшно. Но вспомнил другую ситуацию. Как-то копаю в окопчике, и тут рядом слышу звук – луп. Как будто и не прилет, и не ветка упала. И тут взгляд падает на рядом лежащий мешок, и видишь в нем дыру от пули. Приходит осознание, что это снайпер. И охватывает страх, но он появляется как-то с опозданием, волной по тебе проходит. Но опять же, когда ты знаешь, что делать – спрятаться, не высовываться – страх утихает.

Я почувствовал, что вероятность войны очень высока, когда Путин выпустил статью об одном народе. Это было где-то, по-моему, в конце 2021 года. Вот тогда понял, что нам желательно всерьез готовиться. Пошел в военкомат. Здравствуйте, говорю, хочу записаться в территориальную оборону. Прекрасно, отвечают, давайте военный билет. А я понимаю, что последний раз его видел где-то двадцать лет назад. Начал обновлять и успел оформить за день до вторжения. Тогда же, 23 февраля, написал заявление о вступлении в ТРО.

– В первые дни вторжения, когда мы еще надеялись, что россияне поднимутся протестами против войны, вам звонили по телефону какие-то товарищи или друзья из России?

– Нет. И я им не звонил. Вы знаете, недавно сделал для себя интересный вывод. Эта рабская модель поведения, когда происходит вокруг страшное, а они сидят и молчат, в том числе медийные лица, – это хороший момент, чтобы посмотреть со стороны на себя. Ибо наши тоже видят какие-нибудь, например, проявления коррупции или несправедливости, но почему-то предпочитают не говорить громко об этом. Мол, с властью ссориться не надо, потому что народного или заслуженного еще не дадут. Между тем читаешь в медиа, как артисты с ностальгией вспоминают, как в свое время ездили на корпоративы к откровенным "кровосисям". И понимаешь, что в этом смысле некоторые мои коллеги мало чем отличаются от российских актеров, которые либо молчат, либо даже поддерживают Кремль – ярых путинистов.

Но, знаете, я для себя принял решение, что осуждать других – не вариант, потому что это путь к деградации. Чем больше ты концентрируешься на чужих недостатках, тем меньше видишь свои. Мне кажется, что если уж осуждать, то ту категорию людей (неважно – артисты они или нет), которые вызывающе заявляли, что как только начнется большая война, они в первых рядах пойдут на фронт. А когда все произошло, где-то попрятались.

Не лучшим образом себя ведут не только актеры, но и другие медийные лица. Оправдывая себя, приводят какие-то отмазки типа "не стоит выбрасывать дельфинов в песок" (певец Михаил Хома в одном из интервью, отвечая на вопрос, как относится к призывам, чтобы звезды шли воевать, заявил, что каждый должен быть на своем месте, профессиональные военные – воевать, певцы – зарабатывать деньги на помощь: "Нельзя бросать дельфинов в песок, а антилоп в море". – Ред.).Что они имеют в виду? Что творческие люди заслуживают какого-то особого уровня комфорта? Чем же артисты отличаются от учителей, врачей, предпринимателей? Они тоже привыкли к комфорту, но бросили все и сейчас живут в блиндажах.

Время от времени все народы проходят тест на крепость. А те, кто его проваливают, просто исчезают. И сейчас мы проходим именно такое испытание. И для того чтобы выстоять, нам нужны люди, которые готовы пожертвовать комфортом. Кажется, мы уже прошли какую-то очень критическую точку этой войны, но мы еще не победили, впереди много борьбы.

Я удивляюсь людям, которые заявляют, что они против мобилизации. Знаете, прекрасно, что мы живем в мире свободных людей. Но, к сожалению, довольно многие из нас не пользуются тем, что свободны, и в своем сознании остаются в крепостном мировоззрении. Мол, я человек маленький, ничего не решаю. Каждый из нас как свободный человек имеет право на свою точку зрения. Но также должен осознавать и последствия этой точки зрения. И следует говорить полными фразами. Если человек говорит, что против мобилизации, то пусть говорит эту фразу полностью: "Я против мобилизации, я за то, чтобы дикие звери зашли в наши города и Буча повторилась".

– В одном из своих интервью вы сказали, что против того, чтобы Донбасс и Крым возвращали военным путем. Объясните свою точку зрения.

– Сейчас разве что только Россия живет ордынским мировоззрением, что страна должна жить, постоянно увеличивая свою территорию. Цивилизованные страны отказались от колоний много лет назад. Потому что некоторые территории – это не в плюс, а реально – в минус. Прекрасный пример – Южная Корея. Небольшая страна, где нет ресурсов, там даже пресной воды не хватает, а она занимает 12-е место в мире по развитию экономики. Это говорит о том, что главное не территории и даже не ресурсы, а люди.

Чтобы вернуть эти земли, мы должны положить определенное количество патриотически настроенных людей. Вместо них получим других, уже более десяти лет живущих под к*цапской пропагандой. За кого они будут голосовать? Куда будут тянуть страну? А между тем Россия со своей мечтой присвоить украинские территории не исчезнет даже после окончания войны. Вот такая моя точка зрения. Хотя надо сказать, что люди на оккупированных территориях абсолютно разные. На востоке многие очень искренне помогают: ремонтировали нам машины, приносили какие-то вещи. И рядом люди, которые относились отрицательно. Однако я вам скажу, что такие есть и в Киеве, и во Львове, и в Одессе. Большинство поддерживают, и это уже очень хорошо.

Я помню, первые дни вторжения мы дежурили на блокпостах. И чуть-ли не каждый пятый ли водитель поражал реакцией: "Чего вы здесь стоите? Зачем отнимаете время проверкой документов?" И такие заявления немного вводили в ступор. Потому что ты с калашматом в объятиях спишь на бетоне, стоишь по ночам на этих улицах, чтобы было спокойствие. И в идеале хочется услышать, что ты молодец. А они: "Из-за тебя не можем быстро проехать". Я считаю, что люди, негативно относящиеся к военным, это лица, живущие неосознанно, импульсивно.

– Давайте немного о приятном. Во время великой войны вы вторично женились и в третий раз стали папой.

– Сыну Оресту – год и месяц. Он уже стоит на ножках, улыбается, прекрасно держит визуальный контакт. И я невероятно счастлив, что время от времени могу его видеть и участвовать в его жизни. Со старшими дочерью и сыном (дети от предыдущего брака актера. – Ред.) общаемся, но не так часто, как хотелось бы. С Остапом регулярно переписываемся. Он мне разъясняет значение каких-то молодежных слов, которых не понимаю. Поэтому благодаря старшему сыну я остаюсь в теме (смеется). Остап учится сейчас в Европе. Мне очень жаль, что я не могу с ним сейчас увидеться. Дочь Оля – здесь, в Украине.

– Следите ли вы сейчас за работой в "Дизель Шоу"? И поддерживаете ли с кем-то из бывших коллег контакты?

– В Instagram иногда вижу, как они готовятся к очередному концерту. Но общаемся не очень часто. Вот у нас было недавно событие – батальону исполнился год. Мы устроили небольшой концерт. Звукорежиссер Саша Белкин, тоже работавший с "Дизелями", попросил Викторию Булитко приехать выступить со своей новой группой. Был очень рад ее видеть.

– А если бы вам предложили вернуться в коллектив, согласились бы?

– Нет. И я так не люблю разговаривать на эту тему, давайте о чем-нибудь другом.

– Вы покинули проект после трагического ДТП, в результате которого погибла артистка "Дизель Шоу" Марина Поплавская. Поддерживаете ли связь с ее родственниками?

– Мы долгое время общались с Людмилой, сестрой Марины. Но я ни разу не был на могиле Марины. У меня своеобразные взгляды на эти вещи. Очень не люблю похороны. Эта фраза: "Ой, на кого же ты нас покинул" демонстрирует, что ты переживаешь за себя. Тебе себя жалко. Вместе с тем понимаю, что моя позиция не совсем правильна, потому что людям это нужно, нередко родственники собираются вместе только на каких-нибудь значительных событиях – юбилеях, например. Но и на похоронах – такие реалии.

Однако я не верю, что ритуальные обряды каким-то образом относятся к духовной жизни. Вот говорят, например, что ребенка после рождения лучше окрестить в первый год жизни. Я в свое время читал немало религиозной литературы, в том числе Новый и Ветхий завет. Там ясно указано, что вера – она у тебя в сердце. А крещение – это взрослое, осознанное решение зрелого человека, который должен сам прийти и совершить этот ритуал. Когда ребенка крестят в возрасте, когда еще ничего не понимает, мне кажется, что это не совсем верно.

– А как тогда быть с утверждениями, что церковь после крещения берет на себя заботу, оберегает от бед и несчастий?

– Вы лично в это верите? Я – нет. Это то же самое, когда человек грешит, а затем идет в церковь, ставит свечу, передает пожертвования на храм и считает, что его грехи отпущены. И по поводу предохранения от несчастий – это все о приметах. Хороший уход за ребенком, вакцинация сознательными препаратами, посещение врачей – это лучшая защита, чем условный ритуал.

– Мы разговариваем с вами на съемках остросюжетной мелодрамы "Любовь и пламя". Сериал, который будет транслировать канал СТБ, посвящен нашим спасателям. Актриса Екатерина Кузнецова, тоже играющая в этой картине, рассказывала нам в интервью, что перед началом съемочного процесса решила побывать в настоящей ГСЧС-части, чтобы максимально углубиться в процесс. Как вы готовились к роли?

– У моего персонажа очень глубокий конфликт внутри, и мне больше всего нравилось, когда готовился к роли, анализировать его внутренний мир. Потому что мужчина, проработавший пожарным всю жизнь, однако получив психологическую травму, начал бояться огня. Но он хочет продолжать службу, несмотря на страх огня, взрывов. И этот внутренний конфликт мне больше всего было интересно прорабатывать в себе.

Такие роли, скажу вам, – это мечта. Любой актер подтвердит, что когда есть что играть, персонаж не прямолинеен и однозначен, это интересно. Радуюсь, что наш кинорынок понемногу просыпается, и мне, слава Богу, звонят с приглашениями. Но не могу злоупотреблять. Отпросился у командования на этот проект и других пока не могу себе позволить, потому что есть обязанности по службе.

– Кроме актерства, у вас есть еще одна профессия – сценарист. В творческом портфеле есть работа "Майор и магия", где сценаристом также числится звезда "Лиги Смеха" Антон Лирник, долгое время живший и работавший в России, а после вторжения уехавший в Турцию, а впоследствии перебравшийся в Испанию. Как вы к нему относитесь?

– Очень хорошо, что он не стал там совсем Молочным (Андрей Молочный – актер популярного украинского скетч-шоу "Файна Юкрайна", который тоже в свое время уехал в Россию, а ныне известен своими украинофобными заявлениями и поддержкой агрессии в Украине. – Ред.) Насколько я знаю, Антон Лирник сейчас не живет в России. И если каким-то образом помогает знакомым военным или вообще ВСУ, это ему только в плюс. А то, что он оказался за границей, не вернулся в Украину – это его выбор и решение. Я не буду осуждать по причинам, которые озвучивал вам выше.

Хотя, знаете, когда медийные личности выезжают из страны, это влияет на общее эмоциональное состояние в стране. Люди начинают думать: "О, этот уехал, и вон тот похоже пакует чемоданы. Что делать?" Я хорошо помню один момент в начале вторжения. Не очень люблю, когда меня узнают на улице. Но когда видели в военной форме в те дни, понимал, что это действовало как успокаивающая терапия. Поэтому можно сказать, что уехавшие люди – это в минус стране, потому что негативно влияет на общественное мнение. Но опять же, если человек имеет, допустим, маленьких детей, то его трудно осуждать.

– Когда вас спрашивают сейчас о сроках окончания войны, что отвечаете?

– Мы успешно прошли очень важный и чрезвычайно трудный этап первых месяцев полномасштабного вторжения. На самом деле маневрировали по такой исторической развилке, что даже трудно представить. Однако выстояли и дали врагам по зубам. Это уже победа. Но война продолжается и риски еще достаточно велики.

Я преклоняю голову перед бойцами, которые были на линии разграничения в первые месяцы. Потому что у нас еще не было глобальной поддержки от западных партнеров в плане вооружения. Россияне не опасались нашей артиллерии. Выезжали на позиции целыми батареями, сыпали просто невероятным количеством снарядов. Даже по одному человеку. Мне побратим рассказывал, что он бежал во время боя, чтобы кого-то вытащить, а по нему работали одновременно три или четыре миномета. Благодаря нереальным усилиям наших людей мы выстояли. Но борьба продолжается, и нужно не забывать о том, что для победы нужно участие всего общества. И тех, кто воюет, и тех, кто помогает, и тех, кто разрабатывает новое оружие, пишет новое программное обеспечение – всех.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с актером и режиссером Ахтемом Сеитаблаевым, который находится в рядах ВСУ, – о секретах кремлевской пропаганды, россиянах в своем кино и настроении в Крыму.

А еще на OBOZ.UA интервью с ведущим актером Театра Франко Александром Печерицей, который полтора года провел на фронте – о "совке" в головах родственников, новой профессии и тяжелых моментах на войне.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!