"В этот район прилетает чаще всего". Лада Лузина – об опасных местах Киева, украинских ведьмах и "голом" интервью с Николаем Мозговым

Лада Лузина – в прошлом скандальная журналистка светской хроники и звезда киевского бомонда, а ныне – самая мистическая писательница Украины. Ее книги о невероятных историях Киева расходятся огромными тиражами. А еще Лада – автор множества экскурсий по загадочным местам столицы и коллекционер украинских мифов и легенд.

Видео дня

В интервью ОBOZ.UA писательница поделилась уникальными фактами из прошлого и настоящего Киева, рассказала о магии, вера в которую с войной расцвела с невиданной силой, а также вспомнила годы яркой работы в бульварной прессе и проанализировала нынешнее состояние шоу-бизнеса.

– Лада, в феврале 2022 года вы ощущали, что война неизбежна? Или не верили в то, что такое возможно?

– На самом деле для меня все началось еще 20 февраля – это день рождения моей мамы. Я из тех людей, кто был уверен, что войны не будет. Но в этот день у меня началось состояние такого мандража, что практически падала в обморок. Было очень сложно противостоять паническим атакам, которые накрывали. Помню, на дне рождения мамы мы стоим с подругой на кухне и я ей жалуюсь: не понимаю, что со мной происходит. Как будто бы что-то ужасное вот-вот должно случиться. И когда началось вторжение, все стало понятно. Сам день 24 февраля практически не помню: все как в тумане.

Я изучаю украинский народный календарь (это одна из моих сфер деятельности), поэтому открыла и сопоставила даты: 24 февраля у нас день Велеса (по староукраинскому календарю – день Власия). А Велес, считай, наш Аид, Бог Смерти. Знаете, я уже не раз убеждалась в том, что даты, которые наши предки считали знаковыми, совпадают с датами реальных роковых событий. Я в своих книгах еще лет десять назад начала поднимать эту тему. Но, поскольку раньше писала исключительно художественные произведения, считала это авторским вымыслом. А сейчас с удивлением наблюдаю, что многое совпадает с перекрестками не только наших судеб, но и всей страны.

– В одном из своих интервью вы сказали, что наша Верховная Рада расположена не в очень хорошем месте. И неплохо бы ее перенести в другое.

– Да, это правда. Это не я придумала, достаточно взять дореволюционную карту города Киева, и мы увидим, что територрия под Верховной Радой раньше носила название Провалье. Понятно, что это что-то не очень хорошее – место, куда все проваливается.

Будь моя воля, все наши правительственные здания перенесла бы в другое место. С Мариинским дворцом, который находится рядом, тоже ничего хорошего никогда не происходило. Царица Елизавета, которая его заложила, не увидела трудов своих стараний, померла. Императрица Мария Федоровна, мать Николая II, которая решила как-то там пожить, именно в этом месте узнала, что ее сын отрекся от престола, и оттуда ее отправили в изгнание. Когда дворец захватили большевики, у них тоже ничего не получилось. Пришлось перебираться в другое помещение. Дворец горел, стал местом смерти множества людей и годами стоял в запустении. Я даже как-то писала об этом статью "Проклятие Мариинского дворца".

Что у нас на правильном месте – это парк Славы, Музей Голодомора – места, где вспоминаешь своих героев. Аскольдова могила раньше была одним из самых извесных кладбищ города. Но мы этого уже не помним, потому что несколько раз все сносилось. И вот сейчас там начали хоронить героев войны – место возвращается к своему исконному предназначению.

– Каким вам видится сейчас Киев?

– С начала вторжения я практически не выезжала из города. Это была моя принципиальная позиция. Я пыталась несколько раз для себя проанализировать, какое настроение у города сейчас, но уловить его сложно. Со второго дня большой войны веду киевский дневник, куда записываю все важные, на мой взгляд, события и перемены. Но проанализировать написанное мне удастся только тогда, когда все закончится.

Удивительная вещь: места, которые считались ранее неблагоприятными в плане мистики, продолжают такими оставаться и сейчас. Один из самых стремных районов в Киеве – это первая Лысая гора, которая условно находится между Бабьим Яром и улицой Глубочицкой. Это пространство получило свою темную славу еще во времена Киевской Руси, по легендам, там обитали не только ведьмы, но и Киевский Змей и пещера его ведет прямиком в ад. И сейчас в этот район прилетает чаще всего. Не позавидуешь тем, кто там живет. Мне как раз все это видно из окна. 2022, 2023, 2024 годы – фотографии практически идентичные: огромные клубы дыма стоят над Татаркой.

А еще я фиксирую, как на моих глазах война переформатирует мистические мифы и легенды Украины. Та же Щекавица стала очень популярным местом, там появляются все новые и новые арт-объекты. Когда ни придешь, постоянно ходят экскурсии, собираются компании. И это при том, что надо знать "нычку", чтобы туда попасть. Я очень люблю Киев, в том числе и потому, что за счет перепадов высот в нем много тайничков. Им тоже посвящены мои экскурсии.

– Лада, писательство – это доходное дело в Украине?

– Вы знаете, мне на данный момент вообще непонятно, что будет с моим писательством. Сейчас переживаю очередной экзистенциальный кризис. Правда, это состояние можно списать на то, что скоро мой день рождения. А в этот период со мной традиционно случаются внутренние конфликты. Задаюсь вопросами: "Кто я? Куда иду? В чем смысл моей жизни?".

Но надеюсь, что таки вернусь к профессии. Однако назвать это своим основным доходом не могу. Хотя и нельзя сказать, что книги не приносят денег, за писательство платят. Вот сейчас в Польше выходят мои произведения. И в Украине у меня на подходе новая книжка. И даже не одна, а целых три. Одна из них спасла во время войны. Мы все в начале вторжения искали способы как-то успокоиться, переключиться. Обычные средства не работали, как, например, кино – я даже что-то простое не могла смотреть. Хотя до этого любила киношку включить, с друзьями пообщаться. А в те месяцы мы общались, понятно, только об одном. И вот спасла меня эта книжка, которую я вообще не собиралась писать. Но появилась идея – и начала работать. Она называется "Сад украинской ведьмы" – это легенды о волшебных цветах, кустах и деревьях. Я буквально убежала в этот сад и пряталась там какое-то время.

Возвращаясь к легендам и мифам Украины, которые трансформируются во время войны, хочу рассказать одну историю. В начале Андреевского спуска, рядом с Национальным музеем истории Украины, растет липа, которая, по преданию, была посажена еще митрополитом Петром Могилой. Дерево достигает в высоту десяти метров и имеет обхват в пять метров. Липа Петра Могилы, по местным легендам, исполняет желания. Нужно загадать и три раза обойти дерево. Я часто вожу туда экскурсии. Когда подходим к липе, в обязательном порядке предупреждаю, что ни в коем случае нельзя рвать листья, потому что это дерево – национальное достояние.

И представьте мой ужас, когда весной 2022 года узнаю, что из-за урагана серьезно повреждена часть уникального дерева. Огромные ветки, которые сломались, планировали уничтожить. Однако позже было принято прекрасное художественное решение – создать из обломков скульптуру. Ее автор – популярный мастер Константин Скритуцкий, известный, в частности, комплексом скульптур на Пейзажной аллее. И сама липа, слава Богу, выглядит неплохо, явно не собирается помирать. Я думаю, что это символично: так будет и с нами – несмотря на потери, выстоим.

– Известный украинский писатель Василий Шкляр, который часто бывает с выступлениями на фронте, в интервью нашему изданию рассказывал, что порой военные сталкиваются с удивительными историями, когда кажется, что сама природа и высшие силы помогают им. На ваш взгляд, такое возможно?

– Я верю в это, более того, считаю, что после 24 февраля 2022 года эта вера расцвела во многих с невиданной силой. Возьмем, например, миф об украинской ведьме, который во время войны сформировался из реальной житейской ситуации. В Конотопе местная жительница заявила оккупантам: "Куда приперлись? Тут одни ведьмы – у вас все отвалится!". И одно это событие дало всплеск целой ведьминской теме. Появилась и песня "Буде тобі, враже, так, як відьма скаже", которую считаю женским гимном войны. Потом мультфильм "Галька топит крейсер "Москва". И спектакль, который не имеет отношения к теме российского вторжения, но с названием "Конотопская ведьма", стал суперхитом в Театре Франко. И вот совсем недавно вышел фильм с таким же названием, но уже на тему войны. Образ украинской ведьмы трансформировался в целый культурный пласт.

И надо сказать, что в Украине к ведьмам никогда плохо не относились, есть много легенд, где они выступают берегинями. За годы войны мы очень много раз собирались на экскурсии, где проводили обряды по защите города и близких – магические способности есть в каждой украинской женщине. А еще первое, что я сделала, когда началась большая война, – выложила в соцсеть икону Оранты из Софийского собора в Киеве, самое известное из сохранившихся изображений Богородицы. Она считается нашей главной защитницей. У меня даже есть об этом экскурсия, которая называется "Волшебные защитники Украины".

А в моей книге "Украинская ведьма: кто она?" и в продолжении, которое, надеюсь, тоже будет, много раз высказывала мысль, что истории шабашей украинских ведьм – это не выдумка. Например, на Ивана Купалу женщины собирались рано утром на природе, пели песни и с заговорами собирали определенные целебные травы и ягоды. Затем в огромном котле варили этот сбор, раздевались и купались сами. Звуки их празднетств и породили легенду о ведьминских шабашах. Другой вопрос – сейчас, когда идет война, очень многим хочется, чтобы ведьминская энергия помогала отомстить, но магия украинских ведьм в первую очередь направлена на защиту.

– В одном из интервью вы сказали, что украинцы знают вас по двум профессиям: одни как писательницу, другие – как скандальную журналистку, которая в свое время хлестко писала об украинском шоу-бизнесе. Не жалеете о том времени?

– Нет, не жалею. Писательство – это моя зрелость, а журналистика – молодость. Период, когда хотелось пробовать мир на прочность, искать новые горизонты. Всюду просочиться, кругом попасть. Я люблю тот период своей жизни, но это в прошлом. Какая сейчас светская журналистика? Мне сложно судить. Грустно, что исчезает печатная пресса. Мы все видим, как мало осталось мест, где продаются газеты и журналы. Когда замечаю такой киоск, искренне удивляюсь: "О, ты еще существуешь?"

Недавно увидела на раскладке один из модных глянцев за 500 гривен. Подумала: может, я отстала от жизни и это нормальная цена? Учитывая, что тираж издания, скорее всего, небольшой, бумага стоит недешево, надо платить журналистам, редакции где-то собираться. Но, честно говоря, была несколько шокирована. Мне кажется, что сейчас мы переживаем период, когда непонятно, что будет дальше с печатными изданиями, а также интернет-ресурсами – там тоже многие жалуются. Потому, думая об этом, с облегчением вздыхаю, что не переживаю этот кризис с теперешними журналистами.

– Лада, как человек, очень много знающий о шоу-бизнесе изнутри, расскажите, как он изменился с войной?

– Не хочу много говорить о Наталье Могилевской, она моя подруга, и я участвую в ее многих проектах, потому, получается, пристрастна. Но мне кажется, ее спектакли-концерты на военную тематику – сильная вещь. И сама она там хороша, и прекрасные стихи Рыбчинского звучат со сцены, в некоторых моментах – просто до слез. Но если отстраниться от темы подруги и посмотреть взглядом бывшего журналиста светской хроники, то мне кажется, что испытание войной мало кто из наших артистов выдержал. Не буду говорить, что никто, но действительно – очень немногие. Некоторые звезды, состоявшиеся до войны, очутились в очень неприглядном положении. Кто совсем в позорной ситуации, как Олег Винник. А кто попросту не смог увидеть себя в новых обстоятельствах, прожить все вместе со страной, вписаться в новую реальность.

Появились новые звезды, вроде Klavdia Petrivna. Не буду врать, что я следила за ее становлением и впечатляющим, по крайней мере финансовым, успехом. Собрать несколько раз такую площадку, как Дворец спорта, – это, безусловно, коммерческий успех. Но в целом сейчас сильно ушли в тень кино и эстрада. У театра, наоборот, открылось новое дыхание. Он давно не переживал такого подъема. И не только на "Конотопской ведьме", практически на всех спектаклях – полные залы. Это этап, который театр ждал давно и сейчас с интересом проживает.

В шоу-бизнесе все иначе, в кино тоже непросто, многое – на паузе. Не раз слышала от известных продюсеров, что о войне сейчас снимать не время, потому что очень сложно говорить на эту тему, выдерживая правильные интонации. Нужно подождать.

– С Натальей Могилевской вы дружите уже много лет. Как она изменилась с появлением двух дочек?

– Удивительно, но факт: война – это не только разрушительные истории, порой – и созидательные. Одна моя подруга в эти страшные годы нашла любовь. И она мне однажды сказала фразу: "Я благодарна войне". Меня от этих слов прямо передернуло, потому что это оксюморон, очень противоречивое понятие. И душа это отвергает. Хотя технически я понимаю, что хотела сказать. Она не радуется войне, а констатирует, что именно в это время свершилась ее судьба и она встретила свою половинку. И не она единственная.

Удивительно, но в моем окружении достаточное количество таких историй. Другая моя подруга, Наташа, в первые месяцы войны познакомилась с нынешним мужем. Не в Киеве, а в таком месте, где не во время военных действий вряд ли бы пересеклись. И именно во время войны они удочерили двух девочек. Для меня это удивительная история. Раз – и родилось намерение, хотя раньше такая тема не поднималась. А появились эти девочки – и возникло молниеносно решение.

Мне кажется, что Наталья Могилевская – тот редкий человек, который на пересечении военных перекрестков нашел себя – в личной жизни уж точно. Понятно, что дети – это непросто, огромная ответственность. Еще и сейчас – в период максимального дисбаланса. Задач очень много, но она решает их с удовольствием и интересом – это видно. Еще она стала гораздо спокойнее, нашла свою точку равновесия.

Я знаю, что Наталья не показывает детей, но, надеюсь, она меня не убьет, если скажу одну вещь. Очень удивительно, но девочки настолько похожи на Наташу, что если бы она решила выдать в публичное пространство историю, что это ее родные дети, все бы поверили. И я очень уважаю ее позицию, что у дочек – своя история и они вправе сами ее рассказать, когда вырастут. Или никогда не рассказывать – если так решат.

– Лада, очень хочется спросить о самом громком вашем интервью – с мэтром украинской эстрады Николаем Мозговым. На обложке издания "Бульвар" вы с коллегой Еленой Крутогрудовой и Николаем Петровичем появились практически голышом, в самом интервью, кроме всего прочего, Мозговой заявлял, что наша эстрада – фанерное искусство, где настоящим творчеством и не пахнет, что привело к серии огромных скандалов. Вот если бы сейчас предоставилась возможность повторить ту встречу, вы бы согласились?

– Интересный вопрос, и, как ни странно, мне его никто не задавал. Я не жалею о том, что мы записали то интервью, но сейчас такого делать не стала бы. Теперь, когда нахожусь в возрасте Николая Петровича тогдашнего, по-другому смотрю на жизнь. Думаю о последствиях. Не станет ли хуже кому-то, если что-то напишу или расскажу? Я из скандальной журналистики в писательство ушла именно из-за этого. Никогда не стеснялась никаких своих работ – интервью, статей. Всегда легко отбивала любые наезды. Пока мне один человек не задал вопрос: "А кому стало лучше после выхода всего этого?" И я не смогла ответить.

Одна из моих экскурсий проходит по Байковому кладбищу. И там мы встречаемся с Николаем Петровичем – его могила находится на нашем маршруте. Часто переглядываемся… Честно вам скажу, для меня после этого интервью не было никаких последствий. Негатив получил Николай Петрович. Его ежегодный фестиваль "Море друзей" лишили государственного финансирования, он был вынужден провести его за свои деньги. Но для меня его поведение после этой публикации всегда было примером настоящего мужчины. Николай Петрович никогда, ни одного раза в жизни нас не обвинял в случившемся.

У меня есть экскурсия, которая посвящена известной чудотворице, матушке Алипии, где мы много говорим о своем предназначении в жизни. В свое время я сама себе ответила на этот вопрос так: моя задача, чтобы люди не получили инфаркт раньше времени. Искусство должно помогать человеку – отвлечься, переключиться. Задуматься, узнать что-то новое. Когда жизнь невыносима – сбежать в другой мир и пересидеть там, набраться сил.

Все это может дать хорошая книжка. И ты ее пишешь один раз – и помогаешь бесконечному количеству людей. Так же можно сказать и о фильме, и о песне. Вот меня сейчас, например, каждый день заряжает настроением песня "Bella ciao". Я ее слушаю утром несколько раз, начинаю двигать плечами – и мне становится легче. Эта народная итальянская песня, получившая мировую известность в конце 1940-х годов, продолжает "работать".

– А правда, что у вас сейчас очень часто отключен телефон?

У меня телефон не то что отключается, он практически не включается. Только если нужно позвонить. И тут же выключаю. Все знают, что звонить мне бесполезно – я не люблю звуки. Предпочитаю общаться по переписке, а если необходимо поговорить, то делаю это через Telegram или Facebook.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с актрисой Екатериной Кузнецовой – о смене гражданства любимого из РФ, судьбе имущества в Москве и скандале с Цымбалюком.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!