"Никому еще не говорил, какими были последние слова папы". Дмитрий Яремчук – о неизвестном из жизни отца, непубличной маме и непростых отношениях с сестрой

Известные украинские артисты Дмитрий и Назарий Яремчуки давно доказали, что не просто сыновья знаменитого отца. Они активно строят свой творческий путь.

В интервью OBOZ.UA Дмитрий Яремчук, старший из сыновей Назария Яремчука, вспомнил вместе с нами детство, рассказал об отношениях со знаменитым отцом, открыл завесу таинственности над персоной мамы, о котором известно не так много. А также поделился неизвестными широкой публике историями из жизни своей семьи.

– Дмитрий, наше с вами интервью откладывалось несколько месяцев: вы постоянно на гастролях. По вашему мнению, почему именно сейчас наблюдается такой невиданный интерес к культовым украинским песням?

– Ну, если честно, у нас всегда так было – очень насыщенная гастрольная жизнь на протяжении многих лет. Единственное, что изменилось, – расстояние. До войны мы тоже не бывали дома, потому что имели много концертов по Украине. От Харькова до Одессы, от Ужгорода до Луганска – объездили страну вдоль и поперек. А сейчас эта география изменилась на тысячи километров. Концерты проходят в Италии, Испании, Германии, Франции, Ирландии, Португалии, Австрии.

Вот сейчас собираемся в маленькое княжество Лихтенштейн. Уже во второй раз будем выступать в столице этого государства Вадуце. Приятно, когда зовут по второму, третьему, четвертому разу. Значит, наше творчество по душе зрителю, мы на правильном пути. Приглашают обычно украинские общины. И у нас есть предложения даже в такие места, где мы даже не подозревали, что есть украинцы. Конечно, все эти концерты направлены на поддержку ВСУ. Собираем и на дроны, и разную медицину. Сейчас автомобиль на Покровское направление отправили.

Хотя вспоминаю, когда началось полномасштабное вторжение и нам через несколько месяцев позвонили по телефону с предложением выступить, искренне признался, что не понимаю, какой в этом смысл. Какие концерты? Кому оно нужно? Сначала отказались, а потом поехали. На выступления пришли украинцы, которые нашли убежище от войны за границей. После одного из концертов подошла пара, уже немолодые. Муж говорит: "Когда вы пели "Смерекову хату", не смог сдержать слез, потому что нам некуда возвращаться. Мы с Салтовки (жилой район в Харькове. – Ред.), наш дом уничтожен". Тогда мое отношение к выступлениям изменилось, понял: музыка – это ко времени. Песня дает настроение, что сейчас очень нужно всем нам.

– Что говорят переселенцы? Многие после войны планируют остаться за границей?

– Много тех, кто хочет вернуться. Есть такие, кто уже возвращался, однако ради детей выехал снова. Я понимаю переживание тех мам. Знаете, когда все эти шахеды начинают летать ночью и мы бегаем в подвал нашего дома по два, а то и три раза, разные мысли приходят в голову. В частности, достаточно ли я делаю для безопасности своих детей? У меня есть друзья, которые уже привыкли к воздушным тревогам и говорят, что не прячутся в укрытие. А я должен реагировать, потому что у меня маленькие дети.

– Расскажите о своей семье. У вас с Назарием на двоих – шестеро детей.

– Мы с братом давно проживаем порознь, жили вместе, когда еще не были женаты. Я расскажу о своей семье. У меня три парня – Назарчик, Дима и Андрюша. У Назара тоже трое детей. Александр, Аленка и Илюша. Я крестный сыновей брата, а он крестил всех моих детей.

– Вы настолько дружны с братом, что кажется, всегда в унисон – и на сцене, и в жизни.

– Да нет, мы не в унисон друг с другом. Многое действительно происходит между нами в полном согласии, но есть такие вещи, на которые смотрим врозь. Ссоримся иногда. И это нормально, мы ведь живые люди. Главное, извиниться вовремя, чтобы не накапливалось. А как иначе, если знаешь, что виноват? Даже если в мелких каких-то вещах, надо извиниться. Особенно сейчас, в такое тяжелое время, когда наше эмоциональное состояние как качели. В чем-то мы можем не сходиться, но все равно глобально смотрим в одну сторону. Так нас воспитали родители.

– Ближайший ваш друг – это брат?

– У каждого из нас есть свои друзья, есть общие товарищи. Тех, с кем можно быть очень откровенным. Но и с братом я могу быть на сто процентов уверен, что он не предаст. Я всегда могу на него положиться. Также, надеюсь, он на меня.

– Ваши свадьбы с братом состоялись в один день. Церемония была камерной – прошла в кругу ближайших родственников и друзей. Почему отказались от пышного празднования?

– Как-то так сложилось. Вы знаете, это уже так давно было… Помню, что сделать все скромно и без пафоса было общим решением нас четырех. Церемония проходила в закрытом формате, однако журналисты все равно о ней пронюхали. И спустя несколько дней в печати появились публикации. Хотя никто никому ничего не рассказывал, мы не хотели из семейного праздника делать сенсацию. Есть часть жизни, которая может транслироваться в публичное пространство, а есть события, которые только для тебя. Это особенные, интимные вещи – они не для пиара.

И потом, мы столько раз с братом присутствовали на свадебных церемониях как артисты. Видели такие праздники, ну просто очень роскошные. А потом узнаешь, что молодожены не прожили вместе и несколько месяцев. Мое личное мнение: свадьбу нужно играть после 50 лет совместной жизни. Вот тогда можно греметь на весь мир, потому что есть чем похвастаться. Но я никому не навязываю свои убеждения. Каждый имеет право думать так, как он хотел бы поступить. Мы с братом в этом плане сошлись во мнениях. Тем более что у меня это была уже не первая свадьба.

– Поддерживаете ли вы отношения с первой женой Натальей – дочерью Сергея Куницына, на то время премьер-министром Крыма.

– Нет, не поддерживаю. Мы не общаемся и не виделись ни разу с тех пор, как развелись. Я ничего не знаю из того, где она сейчас и как живет. Знаете, все, что было тогда, сейчас мной воспринимается как другая жизнь. Это как будто не обо мне – вот честно вам говорю.

– А правда, что на вашу свадьбу в Крыму была приглашена София Ротару?

– Нет, не было ее там. Писали в медиа, что прислала поздравление телеграммой? Не помню… Вот вы меня сейчас спрашиваете, а у меня впечатление, что все это было в каком-то кино. Очень много гостей было приглашено на церемонию, в том числе известных всем, но я не хотел бы сейчас об этом много рассказывать. Почему не вышло? Понимаете, никто не застрахован от ошибок, каких-то неправильных шагов… Была любовь, год до брака встречались. Но сейчас лучшее мерило в этом всем такое: я закрываю глаза, и передо мной предстает моя нынешняя жена Ирина. Вот я куда-то уезжаю, и меня уже очень сильно тянет домой. Именно эта любовь и есть моя жизнь.

– На первую свадьбу вам подарили квартиру в Ялте. Какова ее судьба?

– У меня ничего не осталось. Я совсем не мелочный человек по жизни, видимо, поэтому у меня всегда со всеми хорошие отношения.

– Расскажите, как познакомились со своей Ириной.

– Мы ехали вместе в одном СВ. В поезде, который направлялся в Одессу. Разговорились, было очень легко общаться. Обратно решили тоже ехать вместе, а потом – встретиться. Я вам больше скажу. Так сложилось, что билеты на поезд брала Ирина, а я должен был отдать ей деньги. Но забыл об этом! А она мне напомнила только спустя годы, когда мы уже были женаты – в каком-то разговоре, без определенного намерения, невольно. Мне так стыдно стало! Честно говорю, это просто вылетело из головы, не знаю, как произошло.

Но нужно сказать, что встреча в поезде не была нашим первым знакомством. Мы друг друга немного знали, встречались в общих компаниях. Однако именно после этой встречи в поезде началась наша история любви. У меня вообще в жизни такое бывало не раз: захожу в вагон и совершенно случайно встречаю знакомых. Как-то увиделись спонтанно с Левком Дуткивским (основатель и руководитель вокально-инструментального ансамбля "Смеричка". – Ред.). У нас оказались билеты в одно купе, представляете? Очень тепло тогда пообщалось. Он столько всего рассказал – и о папе, и о маме. Такие вещи, о которых мы с Назаром никогда не знали.

– Ваша жена родом из Беларуси. Общается ли она сейчас с родственниками?

– У Ирины родственники и в Беларуси, и в России. С кем-то поддерживает контакты, с кем-то – совсем нет. Есть такие родственники, которые после разговоров с ней изменили свое мнение о войне в Украине. А другие, наоборот, звонили и говорили: "Вы дождитесь, мы вас освободим!" Я иногда ее даже прошу, чтобы не рассказывала мне этого всего, потому что трудно поверить в то, что люди, при современных технологиях, когда можно проверить любую информацию и составить свое мнение, не делают этого, а продолжают верить кремлевской пропаганде.

У нас с братом родственников в России нет. Есть в Бразилии, Австрии, Канаде. Но в свое время мы с Назаром гастролировали в РФ с концертами – в Тюмени, Сургуте. Пели на украинском, песен на русском языке в нашем репертуаре нет и никогда не было. Поэтому нам, к слову, не нужно было "переобуваться", переводить песни, как многие делали после начала войны.

Нас всегда хорошо принимали и во всех регионах Украины. В свое время объездили с концертами Луганскую и Донецкую области. Помню выступление в Антраците, сцена была размещена на местной площади. В какой-то момент Назар решил поставить песню "Чуєш, мамо". А мне показалось, что она не очень соответствует ситуации. Говорю: "Может, что-то другое? Не такое медленное? Все-таки улица, площадь". Но он настоял на своем. А после концерта ему вынесли на сцену розы в человеческий рост со словами: "Передайте эти цветы вашей маме".

В День Незалежности мы пели в Луганске – тоже на площади. Не раз выступали в Донецком оперном театре. И все было на украинском. И скажи мне тогда, что кто-то из людей так сильно изменится, не поверил бы.

– Мы достаточно много знаем о вашем отце, но очень мало – о маме.

– Мама живет в Киеве. В следующем году будем праздновать ее юбилей – 70 лет. На свои годы она не выглядит и хорошо себя чувствует. С начала полномасштабного вторжения ни на день не уезжала из Киева. Сколько мы ни предлагали увезти, категорически отказывалась.

Мама, как и папа, певица. Они работали вместе в группе "Смеричка". Я вспомнил в разговоре с вами случай, когда в поезде встретили Дуткивского. Вот одна из историй, которую он мне рассказал, была о том, как наша мама появилась в группе "Смеричка". Левко Тарасович вместе с Василием Зинкевичем в поиске вокалистки в коллектив приехали в музыкальное училище Ужгорода на прослушивание. И Дуткивскому, и Зинкевичу понравилась наша мама, они единогласно решили пригласить ее в коллектив. Она на радостях позвонила родителям в Межгорье – это поселок в Закарпатской области, откуда родом. А бабушка ответила, что "нужно выбросить эту глупость из головы". Еще и дедушку снарядила в Ужгород, "чтобы навел порядок".

Тот приехал, переговорил с Дуткивским и Зинкевичем, и говорит дочери: "Лена, это тебе (указывая на Левка Тарасовича) – отец, а это (кивая на Василия) – брат". И уехал домой, а мама – в Черновцы. Где и встретила папу – на лестнице Черновицкого музыкального училища. Это была любовь с первого взгляда. Что касается деда, то он, конечно, получил от бабушки на орехи, однако позже она ничуть не сожалела, что дочь ее не послушалась. У мамы были очень хорошие вокальные данные, она и сейчас может хорошо спеть, однако полностью отдала себя папе. Звездой был он. А она – соратником, всегда поддерживала рядом.

– Их брак длился 15 лет. А почему потом решили не быть вместе?

– Так в жизни бывает. Но мы с братом считаем, что это решение было ошибочным. Больше скажу, я думаю, что если бы мои родители не развелись, папа до сих пор бы был с нами. Жалела ли мама о том, что ушла? Это была большая любовь, поэтому, конечно. Она уехала в Киев, вышла позже снова замуж, родила еще одного сына.

Мы с Назаром поступили в музыкальное училище в Черновцы, некоторое время жили с папой. Он тоже женился, в этом браке родилась дочь – наша сестра Мария. Жалел ли папа, что расстался с мамой? Я не буду об этом говорить. Не хочу сейчас озвучивать что-то такое, что потом может вызвать конфликты или недовольство. Мой папа – особенный человек. Я не хочу грязи, каких-нибудь разборок вокруг его имени, и, надеюсь, этого не будет. Хотя могу рассказать, поверьте, многое.

– Общаетесь со сводным братом?

– Да, у нас нормальные отношения. Святослав – юрист по профессии, имеет семью. Я крестный его дочери.

– Дмитрий, ваш отец умер от тяжелой болезни, когда вам было всего 19 лет. Вы понимали в последние месяцы его жизни, что он уходит, или до последнего верили, что все будет хорошо?

– Когда папа уходил, я его держал за руку. В этот день и время в палате были брат и я, сестра отца и его племянница. Но в какой-то момент всех попросили выйти, а я не послушался. И мне никто не возразил. С ним все время был серебряный крестик, но в больнице его сняли, потому что этого требовали медицинские процедуры. И я не знаю, как мне пришло в голову, но когда отец уходил, я положил ему на грудь свой крестик. Не знал, что так нужно – это был эмоциональный порыв. Я никогда еще никому не говорил, какими были последние слова папы. И не буду говорить, потому что это не для широкой общественности, очень личное.

– В интервью нашему изданию певица Оксана Билозир, вспоминая фильм "Яремчук. Незрівнянний світ краси", эмоционально отреагировала на отсутствие в картине его первой семьи. Мол, это яркая страница: "С ними он начинал, они были его вдохновителями. С супругой вместе пели в группе. Мне кажется, что самое важное – это старт, начало, первые самые трудные шаги". А Павел Дворский, объясняя отказ Софии Ротару и Василия Зинкевича участвовать в съемках, предположил, что еще будут сниматься картины о Назарии Яремчуке.

– По поводу Ротару и Зинкевича хочу сказать: к таким людям нужно иметь подход, быть очень деликатным, уметь с ними разговаривать. Одного того, что наш папа – незаурядная личность, недостаточно для согласия на участие в картине. Но такт – он или есть, или его нет. Не знаю, можно ли эту черту характера воспитать. А еще нужно любить не себя в искусстве, а искусство – в себе. Понимаете?

Комментируя слова Оксаны Билозир, хочу вспомнить одну историю, которая очень показательна. В свое время наш папа ушел из Черновицкой областной филармонии, потому что имел конфликт с директором заведения Пинкусом Фаликом, который был довольно знаковой фигурой в украинской музыке того времени. По образованию наш отец – географ, поэтому легко устроился научным сотрудником в Черновицком университете. К слову, нас позже как-то приглашали туда, показывали кабинет, где папа работал, на здании вуза есть мемориальная доска.

Его работа там длилась не несколько месяцев, это был период достаточно долгий. Боюсь ошибиться, но думаю, до года – точно. Папа был очень принципиален по жизни, это только казалось, что он очень добрый и мягкий. Сказал, что в филармонию не пойдет, – значит, какие-либо разговоры об этом в семье были лишними. Но мама видела, что ему некомфортно на душе. Хотя с работой все было прекрасно, он был очень востребован и в той профессии, ему эта тропа тоже нравилась. Знаете, как говорится, талантливый человек талантлив во всем. Но мама знала, что папа рожден для пения. Поэтому однажды утром собралась и, ничего не говоря отцу, пошла к Фалику. Он ее очень хорошо принял, выслушал, сказал, что приглашает Назария в такой-то день и время для разговора.

Но как сказать папе? Однако мама улучила момент, чтобы об этом рассказать. Сказала, что встретила Пинкуса Абрамовича совершенно случайно, он сказал, что ждет. Подозревала, что реакция может быть очень разной, но папа просто окрылился от этой новости. Он вернулся в филармонию, и его творческая карьера начала развиваться дальше. А представим, как все могло сложиться, если бы мама не сделала тогда этот шаг? Поэтому хочу сказать, что Оксана Билозир – мудрая женщина, она знает, о чем говорит. И это лишь одна история, были и другие, когда маме удавалось успешно сглаживать какие-то творческие конфликты. Женщины обладают этой невероятной силой – быть миротворцами.

Видел ли я картину о Назарии Яремчуке? Мы недавно были с гастролями в Канаде, и туда как раз привезли этот фильм. Кажется, билеты были по 50 долларов. И мы собирались пойти, но в последний момент изменились неожиданно планы… Почему в фильме о Назарии Яремчуке нет интервью с его сыновьями? Об этом вам лучше расскажет Назар, я попрошу его.

– Перед нашим разговором вы предупредили, что не хотите, чтобы мы спрашивали вас о сестре Маричке, которая родилась во втором браке отца. Так случилось, что недавно, после вашего небольшого комментария нашему изданию к материалу, который мы готовили к годовщине смерти вашего папы, она не очень хорошо отзывалась о вас в Instagram. Все же позвольте спросить: почему ваши отношения так далеки от идеальных?

– В ее детстве мы всегда называли ее Малая. И сейчас, когда с братом что-то вспоминаем о ней, так называем. Знаете, когда дети маленькие, они всегда выбирают себе кого-нибудь из взрослых другом. Не замечали такого? Так действительно бывает. И вот Маричка выбрала меня. Играла со мной, просилась все время на ручки. Тогда в наших отношениях не было ничего искусственного, наносного, все только настоящее. Сейчас нет, к сожалению, всего этого, но что поделаешь. Я уже и не вспомню, когда мы виделись в последний раз. Мы с братом всегда приглашали их на наш фестиваль "Родина" имени Назария Яремчука, но они не участвовали в нем. Ну ничего, это жизнь.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с легендарным украинским композитором Александром Злотником – об украинском паспорте Кобзона, уничтожении Мареничей и молчании Ротару.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!