Блог | Сегодня Ивану Бунину – 150: он научил меня русскому языку
Сегодня, 10 октября по старому стилю. Сегодня 150 лет назад в мебелированных комнатах комнатах в Воронеже родился Иван Бунин. 150 лет назад - целая вечность. А, между тем, мне посчастливилось быть его современником. Целый год, даже чуть больше мы жили вместе на этой земле. Я - младенец, он - старик.
Наверное мне родители читали какие-то его стихи, которые обычно читают детям - Листопад, "и шмели, и колосья"... Не помню. Но в отроческом возрасте Бунин обрушился на меня как ураган, смел меня и сделал иным. В эти годы выходило его "красное" девятитомное собрание сочинений. Низкий поклон Твардовскому, "пробившему" его в ЦК и Главлите. Первые тома прошли мимо меня. Но вот в "Доме Книге" на Новом Арбате я подошел к прилавку подписной литературы (на первом этаже по центру) и попросил седьмой том - "Темные аллеи". Я открыл наугад и не помню сейчас точно, какой мне выпал рассказ, кажется - "Холодная осень". Оторваться уже не мог. Купил все, имевшиеся в наличии тома, потом правдами и неправдами собрал остальные.
И я, и мой старший брат Сергей ушли в Бунина, жили им, перечитывали по много раз, так что некоторые рассказы я могу и сейчас воспроизводить страницами на память, например, любимое, про Марка Аврелия, "Возвращаясь в Рим".
Бунин научил меня русскому языку, его совершенной красоте, простоте и выразительности, влюбил меня в мой родной язык на всю жизнь. Он научил меня ценить импрессию более сюжета, описание чувств - более катарсиса. Впрочем, у Бунина само описание и есть катарсис.
Бунин открыл мне Россию. Её убогость и её безмерную красоту, её бескрайность, бездонность и ее всецелое явление в бесчисленных мелочах жизни, природы, архитектуры, говора. Он подвел меня к Богу через свою именно простую и верную веру, которую не удалось разрушить врагу никакими соблазнами и падениями.
Только никогда не оставлявший Бога человек мог уйти из жизни со словами:
Ледяная ночь, мистраль
(Он еще не стих).
Вижу в окна блеск и даль
Гор, холмов нагих.
Золотой недвижный свет
До постели лег.
Никого в подлунной нет,
Только я да Бог.
Знает только Он мою
Мертвую печаль,
Ту, что я от всех таю...
Холод, блеск, мистраль.
Его приятия и отталкивания, его отношение к захлестнувшему Россию большевизму и к воинам Белого Дела, боровшимся против разливавшейся по стране стихии зла, стало и моим виденьем трагического прошлого моего отечества и моих отцов. А сам Иван Алексеевич - образом непокорившегося злу русского человека, образом, ставшим примером для меня.
В дописанном в Одессе под большевиками стихотворении, которое начинал он еще в иной, настоящей России, Бунин сказал, вспоминая евангельский образ мудрых невест Христовых : "немного нас, елей хранивших, для тьмы, обещанной Тобой, немного верных, не забывших, что встанет день над этой тьмой". И я старался собрать этот елей памяти и любви, умножить и сохранить его, и я верил Бунину, что "встанет день над этой тьмой", верил тогда, когда студентом читал том "Литературного Наследства" с этим стихотворением, верю и сейчас, на склоне лет. Как верил и он.- "Ей, гряди!"
Бунин открыл мне тайну и чудо любви к женщине, научил видеть в подруге "удивительное, никогда не познаваемое и неисчерпаемое". Как и в смерти, в любви всегда тайна, бездна, далеко выходящая за область плотской чувственности, но в ней раскрывающаяся с обыденной, и потому головокружительной простотой.
Его проникновение в иные культуры - буддизм, ислам, индуизм - в иные формы божественного столь же глубоки и верны для меня, как и проникновения в человека - от орловского мужика-пьяницы, жаждущего красоты и смысла жизни, до мудрейшего императора Рима, познавшего эти красоту и смысл в свои последние, предсмертные часы на Антибской вилле "Очаг".
И так совпало, поверьте, совершенно случайно, что именно в день рождения Бунина, 38 лет назад мы с женой венчались в одном из московских храмов. Венчались тайно, при закрытых дверях, без гостей, без хора. Это были времена суровых гонений на Церковь. Но Бунин научил меня, что возлюбленная - это "прекраснейшая солнца" и что бездонность человеческой, супружеской любви сознается и раскрывается только в беспредельности Божественной красоты и добра.
И тот холодный, осенний московский день через все годы помнится мне кипением золотых блесток в воске горящих венчальных свечей, в простых вопросах о верности дорогого нашего батюшки, отца Георгия, и в той единственной, прекрасной, стоявшей рядом со мной и пившей со мной одну жизнь из одной чаши тогда впервые, а ныне уже 38 лет.
Связывающий судьбы и даты, Правящий миром с любовью и нежностью, Он соединил нашу жизнь с душой Ивана Бунина и в тот день и навеки.
"Скажи поклоны князю и княгине, целую руку детскую твою о той любви, которую отныне ни от кого я не таю"...
