
Блог | Гренландський переполох: команда Трампа готується до бою з Росією за Арктику

Президент США Дональд Трамп прагне продемонструвати свою ефективність і його думки крутяться навколо дати 29-30 квітня, коли його другій адміністрації стукне 100 днів. Його команда має показати до цієї дати позитивний результат народної підтримки, яка зараз виглядає доволі хиткою. Якщо порівняти поточні показники опитувань, надані Rasmussen, The Economist, Reuters/Ipsos, Civiqs Polls і Morning Consult, 51-52% американців не схвалюють роботу Трампа. Подібні цифри б'ють по його самолюбству, адже, наприклад, його російському візові Путіну малюють зовсім інші показники "підтримки": за даними ФОМ диктатору довіряють 80% росіян.
Далі текст мовою оригіналу.
Как один из секретов путинского рейтинга, помимо фееричного очковтирательства, может рассматриваться его показная, токсичная маскулинность в политике. К примеру, на фоне более 900 тысяч потерь личного состава в Украине, он без малейшей тени сомнения вещает о том, как российская армия наступает по всей линии боевого столкновения. Масштабы смертей, людских страданий, разрушений безумного старикана не волнуют. Главное давить, крушить, имитировать силу и уверенность.
Похоже у Трампа начинают лучше понимать глубину путинской упоротости и отсутствие желания сворачивать войну против Украины. Если милитаристский спич в Мурманске – словесная эквилибристика, то усиление террористических атак на украинские города и разворачивание наступательных операций в Сумской области, говорят, что Москва даже не помышляет о сворачивании агрессии.
Попытки нащупать точки для деэскалации на трехсторонних переговорах в Эр-Рияде не выглядят убедительными, вопреки оптимизму Трампа. Последний обещал закончить войну за 24 часа, а теперь вынужден заземлится и постепенно переходит к использованию турецких и французских заготовок по частичному перемирию. Однако даже столь умеренные предложения РФ встречает с неприятием. Оценки эффективности переговоров разнятся: Трамп говорит о "большом прогрессе", российский переговорщик Карасин не считает их результативными. В обмен на перемирие в Черном море россияне хотят частичного снятия санкций, в том числе со стороны ЕС, но как этого добиться на фоне разногласий Вашингтона и Брюсселя непонятно. Будет ли какая-то ясность к середине апреля, когда пройдет второй раунд эр-риядских переговоров, понимание отсутствует.
В Белом доме вероятно уже не надеются сделать "мир" в Украине фишкой первых 100 дней Трампа 2.0, а потому внимание резко переключилось на Гренландию. Самый большой остров планеты, являющийся автономной областью Дании, посетил вице-президент Джей Ди Вэнс. Проблема присоединения Гренландии к США своеобразная мечта Трампа, и он ищет пути ее реализации. Американский лидер заявил: Вашингтон нуждается в Гренландии для мира во всем мире, остров нужен для безопасности США, ведь вокруг него повсюду российские и китайские корабли.
В свою очередь Вэнс вместе с супругой Ушей по прибытии на Американскую военную базу Питуффик заявил, дескать Копенгаген не обеспечил безопасность острова, плохо относился к местному населению, и питает надежду, что в случае провозглашения независимости Гренландия мирно войдет в состав США. Команда Трампа готовится к схватке с Россией за Арктику, она осознает, что глобальное потепление меняет транспортно-логистическую и сырьевую составляющие современной геополитики, а значит регион станет зоной серьезного противостояния.
Путин с одной стороны радуется, как гренландский вопрос отвлекает мировое общественное мнение от Украины и вносит раскол по линии ЕС-США. Но в тоже время у него нарастает страх: если американцы и НАТО усилят военное присутствие в Арктике, то нельзя исключать возникновение больших рисков для российского Заполярья.
Пока Путин потерял миллионную армию и оккупировал лишь 125 тыс. кв. км. чужой земли в Украине, он предоставил США козыря для экспансии в Арктике. Здесь проблема не столько в Гренландии, которая и так под контролем Запада. Дело в том, что милитаризация арктических пространств приведет к утрате РФ контроля над безлюдным Заполярьем. Это 28% российской территории или 4,8 млн. кв. км.