"Больше волчицы": интервью Харлан о сообщениях от россиян, дисквалификации на ЧМ и поддержке военных

Олимпийская чемпионка по фехтованию Ольга Харлан, которая на чемпионате мира-2023 не пожала руку россиянке Смирновой и со скандалом получила незаслуженную дисквалификацию, стала примером, как следует обращаться с представителями стран-агрессоров. Титулованная саблистка выступает за активную борьбу со спортсменами из РФ, беря пример с военных ВСУ.

В интервью OBOZREVATEL Харлан рассказала про первые эмоции после черной карты, мысли о завершении спортивной карьеры, поддержку украинских защитников и любимого и вспомнила, какой была на Олимпиаде-2008 в Китае, когда выгрызла золото у хозяек соревнований.

– 14 августа исполнилось 15 лет золотой олимпийской медали Пекина-2008, которую вы завоевали в команде. Чем радикально отличается сегодняшняя Ольга Харлан от выходившей тогда на дорожку в Китае?

– У меня очень сильная и мощная команда, и мы друг друга поддерживаем. И это все идет с тех пор. В течение 15 лет состав команды менялся, но как-то душа остается всегда, так же как и поддержка. Мне в этом плане повезло. А что изменилось во мне? Ну конечно, с годами я многому научилась именно в фехтовании, многое увидела. У меня появилось собственное мнение именно по поводу фехтования.

Ну и тоже за эти годы добавилось немного медалей (улыбается). Но в определенное время я очень завидую той Оле, которая была в 2008 году. Потому что я была помоложе, у меня было меньше всего на плечах. От меня мало что ожидали. В этом плане сейчас немного тяжелее, потому что есть определенная ответственность.

– А тот "волчонок" внутри еще остался? Помню, именно так называли вас даже некоторые СМИ за вашу хватку и неуступчивость.

– Как вы видели в случае на чемпионате мира, то это, пожалуй, что уже даже не волчонок.

– Волчица?

– Я даже не знаю… (Улыбается). Это кто-то уже больше волчицы. Характер-то у меня тот же, я даже стала более радикальной. Вынуждена брать на себя больше ответственности, нести ее и хорошо это понимать. Потому что когда я выходила на этот бой в Милане, то понимала, что сейчас я представляю всех атлетов, всех фехтовальщиков, которые, к сожалению, не смогли выступить на этом чемпионате мира. Можно сказать, что мне повезло в кавычках.

Когда все узнали, что вышел приказ и я буду фехтовать, то начали мне писать: "Оля, давай, пусть тебе завтра везет", наши фехтовальщики желали удачи. А я думала: "Боже, не пишите мне, пожалуйста, хватит, я больше не хочу". Я не отвечала, и это было честно: я не хочу отвечать, потому что мне нужно настроиться.

– Была ли мысль все равно стартовать, независимо от того, выйдет ли приказ от Министерства спорта об отмене бойкота турниров с участием россиян или нет? Ведь в случае отказа от фехтования на соревнованиях в Милане шансов на участие в Олимпиаде оставалось не так уж много.

– Приказа еще не было. И, когда Игорь Рейзлин вышел соревноваться и попал на россиянина, наша федерация фехтования его сняла. И меня бы так же сняла. Но я, конечно, хотела бы выйти и фехтовать.

– Вообще, по вашему мнению, стоит ли выходить и соревноваться с россиянами и беларусами или нужно избегать контакта со спортсменами стран-агрессоров?

– У разных спортсменов разное мнение, но я всегда была за то, чтобы выходить и показывать свою позицию активным бойкотом. И мой случай – это такой пример, как могут вести себя спортсмены и как международные федерации также должны входить в положение украинских атлетов и позволять не жать руки.

Конечно, окончательное решение, выступать ли, должно оставаться за спортсменом. Выходить и фехтовать, играть или выступать против россиян – это очень важный и трудный шаг. Но сейчас мы находимся в состоянии войны, и я вижу в этом борьбу, через которую проходят наши военные. Для меня пример – бойцы ВСУ, противостоящие своему врагу. А это – наш фронт.

– Когда узнали, что первой соперницей будет россиянка? Потому что, вообще, это выглядело так, как будто было кем-то подстроено: два лидера сборной Украины – и сразу же начинают борьбу на турнире с представителями РФ.

– Да, это было очень странно. Конечно, такое может случиться, но выглядело очень странно. И все были в шоке. Когда я увидела, что Игорь будет фехтовать с россиянином, то такая: "Ну все". И я просто чувствовала своим одним местом (улыбается), что она мне попадется, что должно быть очень тяжело и это будет какой-то переломный момент.

И когда я увидела, что действительно придется фехтовать с русской, то сначала расстроилась. А потом думаю: "Если не будет приказа, то я все равно не выйду соревноваться, какая разница?.." Но получился приказ и я: "Окей, значит, я должна идти".

– Я так понимаю, что вы об этой Смирновой вообще мало что знали, ведь даже на чемпионате России она была за пределами первой пятерки?

– Я вообще не знала, кто она такая, до чемпионата мира. Сейчас ее знают все.

– Пока она почти час сидела на том стуле и "протестовала", что вы делали?

– Разминалась, потому что у меня должен был быть следующий бой. Я уже выдохнула после этого поединка и видела себя в следующей сетке турнира.

– А вы не видели, как представитель российской команды дает телефон главе технического комитета соревнований? Как раз после того разговора вас дисквалифицировали.

– Нет, я уже видела видео где-то через два дня после этого. А тогда я не видела ничего, потому что хотела максимально сосредоточиться на соревнованиях и подготовиться к следующему бою.

– Известно, что была предварительная договоренность с исполняющим обязанности главы Международной федерации фехтования (FIE), что вы не будете пожимать руку россиянкам – достаточно приветствия оружием. Это подтвердил и глава НОК Вадим Гутцайт. Как вам тогда объяснили причину дисквалификации, если все было согласовано?

– Сказали, что я нарушила правила. Никаких разъяснений не было. Но эта черная карточка была выдана мне не сразу, как это указано в правилах. А только через полчаса после боя. Как-то это было очень странно. И мне кажется, что они сами нарушили больше правил, чем я.

– А что сейчас с этой дисквалификацией? Ее отменили или нет?

– Нет, ее не отменили, у меня до сих пор есть черная карточка, но сейчас как-то они ее не подтверждают. Я разговаривала с президентом нашей федерации, и нет этого срока моего отстранения. Но я до конца не уверена. Черная карта еще на рассмотрении. Этим сейчас занимается президент нашей федерации Михаил Ильяшев. И я ему за это очень благодарна.

– Вы рассказывали, что после этой несправедливой дисквалификации вам было даже физически больно, но очень помогла поддержка людей. Когда вы увидели, что в СМИ и социальных сетях поднимается эта волна в вашу защиту?

– Мне на самом деле было очень тяжело. Наверное, такого состояния со мной никогда не случалось в жизни. Уже когда я немного начала отходить, вся моя команда пришла и находилась рядом, какая-то из девушек сказала: "Оля, там уже Telegram-каналы начали писать". А я сидела и не видела, хотя поняла, что в телефоне мне, может быть, пишут родители, сестра. Когда услышала о каналах, подумала: "Окей, но сейчас не до этого вообще".

А потом я зашла в свой Instagram и увидела, что у меня там за первые 20 минут после этого плюс 5000 подписчиков. И потом все понеслось.

– На самом деле это были нереальные эмоции, когда целая страна поднялась в вашу защиту. Даже я не смогла сдержать слез.

– Да, понимаю. Мне кажется, что все, что можно было выплакать, я оставила в Милане. У меня просто не оставалось никаких эмоций. Я очень была удивлена, когда еще фехтовала и в командных соревнованиях, потому что все, что из меня выходило в те дни, было очень тяжело.

И то, что Украина объединилась... И не только фанаты спорта или люди, которые меня знают или следят за фехтованием. Это объединило всех представителей из многих других сфер, военных. А военные – это вообще... Они меня благодарили за то, что я сделала, в то время, когда я ложусь каждый день спать и благодарю их. А сейчас они благодарят меня. За что?

Но потом я стала понимать, что военные чувствовали и как они это видят. Я чувствовала невероятный подъем: если за мной стоят такие люди и я их мотивирую, все, что было сделано, точно было не зря и вся моя карьера не зря. И пожалуй, она должна так закончиться, потому что этим людям необходимо сейчас больше мотивации.

И мне кажется, наши граждане должны сейчас еще больше поддерживать ВСУ и морально, и, конечно, донатами. Потому что им тяжело, но они держатся, и все будет хорошо. У всех нас все будет хорошо, но нужно приложить еще больше сил. А силы им дают такие случаи, как мой, силы им дает поддержка, сил добавляет донат.

– Кстати, о поддержке. Вы сейчас живете в Италии, чувствуете, что немного ослабляется поддержка Украины? Что сейчас она уже не такая, как была в начале полномасштабной войны?

– Немножечко да, оно все спадает, и уже не так люди на это смотрят. Некоторые уже считают там, что кому-то выгодна эта война, а кому-то уже надоело. Но, знаете ли, мы все, украинцы, стоим на своем. Конечно, мы каждый день рассказываем о войне и смотрим новости. К сожалению, иногда это только наша война. Но только иногда. И я очень благодарна партнерам, которые нас все же поддерживают. И очень благодарна нашему президенту, который, я не знаю где, берет эти силы.

Я смотрю интервью нашего президента. Последнее было представителям латиноамериканской печати. И я считаю, что это очень важно. За это время после начала полномасштабной войны и когда допустили "нейтральных" спортсменов РФ, я очень много разговаривала с иностранными СМИ, потому что считаю, что это имеет большое значение.

Я очень люблю наши, украинские СМИ, но важно также распространять наше мнение. Я успела пообщаться с американскими журналистами, японскими, французскими. Ну очень многие на меня выходили.

Я считаю очень важным доносить информацию людям, живущим в трех или шести тысячах километров от нас, чтобы они чувствовали и понимали, например, почему я так сделала. И на примере нашего президента я вижу, что он уже устал, потому что, конечно, физически это очень тяжело, но он борется и борются наши бойцы. И они меня мотивируют, поэтому, выходя на этот бой, я мотивировала себя тем, что они идут вперед и я тоже должна.

– Решение Международного олимпийского комитета предоставить вам лицензию для участия в Олимпиаде-2024, вне зависимости от результатов отбора, стало большой неожиданностью?

– Конечно, решение МОК меня очень удивило, потому что я не рассчитывала на это и вообще не знала, что так можно. То есть что за такое тебе могут дать вайлд-кард на Олимпийские игры, у меня не было никаких мыслей. Честно говоря, я уже заканчивала свою карьеру.

Я уже закончила карьеру после того, как меня дисквалифицировали. Потому что меня отстранили и от командных соревнований на чемпионате мира. Не знала, на сколько мне дадут эту черную карточку – может быть, и на полгода. То есть – все. Вот такие у меня были мысли. Но, когда потом за меня поднялась вся страна, такие мысли оставались, но я уже лучше себя чувствовала. Думала: "Значит, пожалуй, так и должно быть и все это не зря".

– Очень самоотверженно и одновременно трогательно вас поддержал ваш любимый Луиджи Самеле, выступивший с критикой сложившейся в фехтовании системы. Но я смотрела, что в итальянских СМИ не все его поддержали.

– Да, его не поддержали, и он также считает это как-то частью того, что нам эта тема ясна, а там – кому-то ясна, а кому-то нет. Но и мой парень Джиджи также непосредственно находится во всем этом. Он чувствует, как я реагирую, каждый день проверяет новости и помогает. Он также переживает эту войну, хотя приезжал в Украину еще до полномасштабного вторжения. Но ему здесь очень понравилось и тяжело за всем этим наблюдать. Как и моему тренеру.

Когда произошла вся эта ситуация с черной картой на чемпионате мира-2023, мы были там в директорате. Среди моих тренеров есть и украинец Евгений Стеценко, и итальянец Андреа Теренцио. И Андреа ушел и доказывал им, почему я так поступила. То есть он также в этот момент полностью был украинцем. И то, что он мне сказал после этого...

Андреа понимал, что это риск и что я из-за своего отказа не буду больше фехтовать и т. д. Но сказал: "Оля, я полностью на твоей стороне, ты сделала все правильно. Я знаю, что ты по-другому просто не могла поступить. И я полностью с тобой". Поэтому я знаю, что я поступила так, как должно было быть.

– Мы все видели реакцию коллег из России на ваш случай – олимпийская чемпионка Егорян поливала вас грязью. Там вообще остались какие-то адекватные люди, с которыми вы когда-то пересекались на соревнованиях, возможно, с кем-то из них контактировали и выражали свою поддержку?

– Может, и остались, но они молчат. Кстати, могу сказать, что мне писали обычные люди из РФ и поддерживали. Писали, что "мы из России, но мы на вашей стороне, вы все правильно сделали". То есть есть люди, которые адекватны и все понимают, но они не могут это сказать публично. Конечно, я не отвечала на это, но приняла во внимание, что там тоже меня поддерживают.

Но, конечно, большинство, не знаю, сколько там миллионов, в РФ, встали на сторону своей спортсменки, они поддерживают своего президента, который убивает людей. О чем еще здесь можно говорить?.. И если какие-то спортсменки уверены, что их должны уважать, я считаю, что в этот момент лучше молчать. Потому что с самого начала полномасштабного вторжения они молчали, а сейчас открыли рот. Ну это как-то так...

– В конце 2021 года, как раз за пару месяцев до полномасштабной войны, вышло ваше большое и откровенное интервью, где вы признались, что планируете посвятить больше времени личной жизни, а в спорте достигли почти всего возможного. И создалось такое впечатление, что тогда вы не очень собирались на Олимпиаду 2024 года.

– Тогда я была утомлена очень сильно. Во-первых, это было после "Танцев со звездами", во-вторых, еще держала Олимпиада-2020. Но где-то в глубине я понимала, что все же я пойду и на следующие Игры, потому что я упряма даже сама перед собой. Также я знала, что есть люди, которые меня будут подталкивать к этому. Думаю, что они тоже меня будут подталкивать и на Лос-Анджелес. Но толкаться дальше я уже не буду. Пожалуй, все.

Я не знаю, но надеюсь, что в Париже будет моя последняя Олимпиада. Но посмотрим. Сейчас просто хочу прожить этот год. Прежде всего я хочу, чтобы моя страна была в безопасности. И моя семья тоже. Это самые важные мои желания. А Олимпиада – это уже второстепенное, понимаете? Но если уж поедем на Игры в Париж, то нужно прожить этот момент и насладиться Олимпиадой, а не выжить там.

И конечно, война изменила мои планы. Потому что сейчас я даже не думаю на три месяца вперед, максимум только месяц.