От разведки – до спасения жизней: Мирослав Гай о волонтерах, которых "нет"

"Они очень много сделали для украинского войска... Но на сегодня государство сумело обеспечить свои Вооруженные силы. Сегодня мне как министру волонтер больше нужен для предоставления совещательной помощи и помощи в контроле за исполнением моих распоряжений".

Эти вырванные из контекста слова министра обороны Степана Полторака вызвали бурю возмущения в украинском обществе. "Обозреватель" решил выяснить, действительно ли волонтерское движение идет на спад и чем сегодня занимаются люди, четыре года назад взявшиеся за почти неподъемные задачи.

Обо всем этом, а также о том, почему волонтерское движение важно для Украины даже тогда, когда элементарные потребности армии закрыты, "Обозреватель" поговорил с известным блогером, главой фонда "МиР и Ко", офицером запаса в оперативном резерве 95-й бригады Мирославом Гаем.

- Мирослав, считаете ли вы, что роль волонтеров сегодня искусственно занижается? Если да, то для чего?

- Волонтерское движение показало: общество может самоорганизовываться. И пятеро волонтеров легко могут одеть целые батальоны – потому что у волонтеров отсутствует бюрократия, есть прозрачная отчетность, способность быстро реагировать и мобильность.

И сейчас государству нужно показывать, что оно системно работает и решает все существующие вопросы и проблемы.

Читайте: Все ходы записаны, а предателей и оккупантов ждет расплата – Кабакаев

- А разве государство не работает?

- Государство начало работать. Все контрактники уже обеспечены одеждой, обувью. Другое дело, что это не единственная потребность армии. Это просто базовая функция.

Для армии XXI века нужны беспилотники, современные средства связи, компьютерная техника... А это все государство обеспечить не может – из-за нехватки денег и бюрократии.

Армии, чтобы принимать определенные вещи на баланс, часто надо менять законодательную базу, штатные расписания и так далее. Это сложная процедура и куча времени. Оборудование должно соответствовать определенным образцам, потребностям армии, иметь определенное качество и комплектующие. А это все нужно сейчас.

Читайте также: Мы побывали в аду, но ребята рвутся вперед – командир батальона Кульчицкого

- Действительно волонтерское движение уменьшается по сравнению с 2014-м?

- Нет. Волонтерские организации, работавшие с 2014 года, часто разрастались, объединялись. Некоторые превратились в серьезные организмы – благотворительные фонды, общественные организации. И они продолжают заниматься не только обеспечением, но и кучей других вещей. Разведкой, например.

Армия уже имеет свои беспилотные аппараты. Но большинство из них не летает. Летают волонтеры – тот же БФ "Сестри Перемоги", который обеспечивает многие подразделения данными аэроразведки.

Разведкой в ​​открытых источниках занимаются волонтеры "СтопТеррор" и "InformNapalm". Они собирают для Минюста и военной прокуратуры доказательства российской агрессии и преступлений.

Наш благотворительный фонд занимается обеспечением подразделений компьютерной техникой. За прошлый год можем говорить о десятках подразделений и общей сумме минимум 2 миллиона гривен.

Прежде всего, мы работали с подразделениями сил спецопераций и с десантно-штурмовыми бригадами. У них на балансе либо стоят старые компьютеры, либо их недостаточно. Даже одному из департаментов МОУ с компьютерами помогли.

Читайте также: Война могла бы закончиться через три дня – экс-пленный танкист

Сейчас спецназ начинает работать по стандартам НАТО, но для этого требуется обеспечение. Несколько штабов полностью перевели на другую систему управления и планирования. И государство рано или поздно раскачается. Но мы должны помогать.

В дополнение мы еще и информационной деятельностью занимаемся – размещаем материалы, популяризирующие службу в ВСУ. И ставим радиоточки – там, куда государственные не добивают.

Волонтеры до сих пор очень активно занимаются эвакуацией раненых. Группа Хоттабыча, "Госпитальеры", ASAP Rescue ежедневно вывозят бойцов с ранениями. Есть те, кто эвакуирует тела погибших. Те, кто участвует в обмене пленных. Те, кто занимается вопросами реабилитации, в частности, психологической. Потому что государство здесь до сих пор проседает.

До сих пор работают волонтеры, которые занимаются гражданскими лицами в "серой зоне" и зоне боевых действий. Они по несколько сотен детей из детдомов ежемесячно вывозят на Западную Украину. Детей, у которых на глазах в течение нескольких лет рвались снаряды. У которых погибли родители.

Читайте также: Конец России близок – волонтер из США

Это все волонтерская деятельность. И она не сворачивается. Только "Новая почта" работает со 130 достаточно крупными организациями, которые передают грузы на восток Украины. И каждая из них пересылает ежемесячно минимум тонну грузов.

- То есть речь идет не о сворачивании, а об определенном переформатировании волонтерского движения?

- Именно так. Оно просто стало более системным, организованным. Но не уменьшилось. Просто огромное количество волонтеров, которые писали в Facebook "помогите собрать деньги", начали действовать через организации, юридически закрепленные в правовом поле.

И, опять же, большинство волонтерских организаций просто начали заниматься некоторыми военными вещами профессионально: оборудованием, программным обеспечением, реабилитацией.

Есть организации, которые до сих пор обучают тактическим действиям и тактической медицине. Десятки тысяч военных прошли волонтерские курсы по такмеду. Только через руки Ани Майбороды прошло около 160 тысяч человек!

Поэтому как можно сказать, что волонтеров нет? Вот они! Они могут показать, что сделали. Отчитаться о помощи, которую каждая организация ежегодно оказывает на сумму от 2-3 миллионов гривен и больше. Работа ведется системно. И пренебрегать тысячами граждан, которые эту работу делают, нельзя.

Читайте также: Рискуя жизнью, нам звонили из оккупации и умоляли вернуться – легендарный комбат

- А если говорить о чисто нематериальной волонтерской работе – кроме разведки о чем идет речь?

- Есть еще волонтеры, которые оказывают юридическую поддержку военнослужащим и переселенцам. Организовывают курсы, чтобы переучивать их другим профессиям. Занимаются законотворчеством.

Например, Леся Василенко и ее "Юридична сотня" подготовили несколько серьезных изменений в законодательство, чтобы улучшить социальные и бытовые условия военнослужащих.

И мы сейчас как волонтеры на общественных началах занимаемся при Генеральном штабе в Раде резервистов совершенствованием законодательства по прохождению службы в резерве. Для ее улучшения.

Это гигантская работа. И она делается сегодня волонтерами. Просто влияет она сейчас не на сотню или две, а на тысячи людей. Потому что меняет их жизни в той или иной точке.

- Почему же тогда появилось убеждение, что волонтерство сходит на нет?

- Мне трудно это объяснить. Возможно, дело в том, что лаврами победы увенчать свою голову хотят все. А мы не привыкли к тому, что общество может самостоятельно делать такие масштабные вещи.

В Европе каждый гражданин четко осознает: государство – это я. И только у нас существует четкое разделение государства и гражданского общества. А так не бывает.

В гибридных угрозах, например, основную ставку в цивилизованных странах и в НАТО делают именно на гражданское общество. Потому что современная война другая, чем была когда-то.

Россияне зафиксировали в "доктрине Герасимова", что до 80% войны они ведут именно невоенными методами. В частности, подкупом чиновников в стране, которая их интересует. Подкупом общественных организаций или созданием собственных, откровенно враждебных для страны, где они созданы. Это та самая УПЦ МП или праворадикальные организации. Не так давно венгерский культурный центр взорвали – это же типичная работа спецслужб.

Читайте также: Заставили просить прощения у "народа Донбасса" – экс-пленный танкист

И через гражданское общество россияне пытаются политически и социально дестабилизировать ситуацию в том или ином государстве – для изменения его политики.

Россия такое делала в США, когда вмешалась в выборы. Сейчас же уже доказано, что представители информационных войск РФ прилетали в Штаты и выводили людей там демонстрации. Пытались изменить ситуацию. То же было в Крыму и на Донбассе.

Это новая методология войны. И в НАТО сейчас уже осознали новые угрозы.

На каждую пророссийскую организацию мы должны создать десять украинских, которые выйдут и скажут свое "нет" любой разрушительной инициативе, которую РФ будет пытаться проталкивать здесь, у нас.

Читайте также: "Тут был ад, а теперь - Украина!" Как живет освобожденное село на Луганщине

Суперсильное государство от слабого отличается как раз силой гражданского общества. В США, в Германии, в Польше оно сильное. А в Северной Корее – нет.

И хотя она несет серьезную угрозу миру – никому и в голову не придет называть Северную Корею сильным государством. Потому что они не имеют сильной экономики и не имеют гражданского общества.

- Вас обижают периодические заявления различных чиновников относительно того, что государство вполне может обойтись без волонтеров?

- Нет, не обижают. Считаю эти заявления несознательными. Такое говорят или те, кто не владеет информацией, или просто неграмотные люди. Ни те, ни другие меня обидеть не могут.

Хотя надеюсь, что ситуация в корне изменится.

Мы только закрываем конкретные дыры, помогаем решить те проблемы, с которыми сейчас государство справиться не может.

То же происходит и в цивилизованных странах. Вот только там понимают, что поддержать волонтеров в решении тех или иных проблем дешевле и эффективнее, чем содержать еще один орган власти. Так работает весь мир.

Читайте также: Хочу покататься на БТР. Но на войну пока не берут – украинец с тяжелой болезнью

И только у нас все еще думают, что гражданское общество и волонтерское движение – чудо Господне, которое появилось неожиданно, побыло какое-то время, а теперь может и исчезнуть.

Нет. Участие граждан в жизни своей страны политической, общественной, в противодействии агрессии, в поддержке армии – это ежедневная изнурительная работа. Мало просто выйти на Майдан - надо и после что-то делать.

И власть непременно должна проходить через общественный контроль за министерствами, другими государственными органами, судами. Если надо – то и через протесты. Петиции, консультирование – это тоже участие в жизни государства. И это то, что сейчас делают волонтерские или общественные организации. К которым, кстати, может присоединиться любой гражданин.

- Допускаете, что у представителей государства в различных ведомствах может быть определенный элемент страха конкуренции со стороны волонтеров?

- Страх если и есть, то это страх за существование самой системы, для которой гражданское общество представляет опасность.

Мы сейчас определились с вектором движения государства в сторону западного мира. И поэтому сейчас почти во всех министерствах присутствуют представители западного профессионального сообщества, или представители НАТО, которые помогают нам в реформах.

И одна из реформ, которая всех нас ждет – это увеличение гражданского сектора во всех сферах нашей жизни: в правительстве, в Министерстве обороны, в контроле над закупками, над армией – везде.

Читайте также: В Украину через дырявую границу деньги России чемоданами завозят – Мирослав Гай

Это требование наших западных партнеров.

И когда представители общественности зайдут в органы власти, они скажут, что хорошо, что плохо, обнаружат злоупотребления, дадут свои рекомендации. И от этого будет зависеть финансовая помощь для Украины.

Так разве удивительно, что для нечистых на руку чиновников гражданское общество представляет угрозу?