"Почувствовала на себе, как россияне относятся к украинцам". Алена Шоптенко – о жизни в Вене, советах Зеленского и службе Дикусара в ВСУ

Алена Шоптенко – известный хореограф, победительница телепроекта "Танцы со звездами", двукратная чемпионка мира по бальным танцам. А также украинка, которая с начала полномасштабного вторжения нашла временное убежище с сыном в австрийской Вене.

В интервью OBOZ.UA одна из известнейших украинских танцовщиц поделилась подробностями своей жизни во время войны, рассказала о реабилитации после сложной операции и призналась, как пережила очень непростой период в своей жизни.

– В своих интервью вы рассказывали, что никогда не думали жить за границей, но так вынужденно случилось, что в начале вторжения уехали с сыном в Австрию. Расскажите, к чему так и не привыкли?

– Скажу точно, что то, к чему мне нужно было привыкать долго, – это скорость жизни австрийцев. Мне казалось, что все здесь происходит слишком медленно. Настолько, что просто невозможно. Даже мысленно размышляла: ну как так можно? А сейчас, когда уже адаптировалась, думаю так: можно тратить свое время, чтобы раздражаться, а можно просто принять все как факт. И научиться с этим жить. Ну окей, ты будешь ждать посылку не день, а четыре. Но благодаря такому графику больше будешь планировать заранее. И таким образом ты постепенно адаптируешься к жизни без ускорения.

Мы знаем ментальную особенность украинцев: все бегом, существование в режиме многозадачности. А сейчас я чувствую, что моя жизнь стала спокойнее. Благодаря планированию у меня больше времени для сына, а также – возможность оглянуться не только вокруг, но и внутрь себя. На какую-то базовую, необходимую рефлексию просто никогда не оставалось времени.

Я перестала волноваться из-за каких-то незначительных вещей, тем более что сейчас подчеркнуто двойным красным то, что действительно стоит волнений. Раньше, надо сказать, планирование давалось мне тяжело. Как всем нам, нужно было все на вчера. И, честно, все еще не понимаю, как можно покупать, например, билеты куда-то за полгода. Я не уверена, что будет через два месяца. И даже при этом так интересно: когда договариваюсь просто о встрече с кем-то, стараюсь это сделать уже минимум за две недели. Знакомые так удивляются! Потому что раньше это делалось за один-два дня. Эта такая размеренность – это, конечно, плюс, но, признаюсь откровенно, мне все-таки хотелось более быстрой жизни – это немного не мой темп.

Еще из плюсов: мне очень импонирует, как здесь относятся к детскому развитию. В Вене много активностей для детей – вообще очень дружественный город для семей. Фестивали, мастер-классы и всевозможные мероприятия. Причем кругом немало такого, что нужно делать своими руками, как у нас говорят – ремесленничества. Еще на каждом подобном мероприятии проходят презентации служб – полиции, скорой помощи. Детям рассказывают, что и как работает. И таким образом к этим службам нет боязни. Мне очень нравится эта открытость.

Однако, возвращаясь к вопросу, к чему я до сих пор не привыкла, – это люди, мне не близок здешний менталитет. На самом деле австрийцы отличные. Я думаю, дело только в том, что они не украинцы. А ты нигде не дома, кроме своей страны.

– Вашему сыну Алексею шесть лет. Он пошел в школу? Как выбирали учебное заведение?

– В принципе, условия здесь такие, как и у нас: можешь выбирать из школ, которые закреплены по месту жительства. Важный плюс – образование бесплатное, оно хорошего уровня. И немного другое, чем наше. К примеру, как по мне, школа сына совсем не похожа на учебное заведение, где я училась. Здесь дети имеют свободу самовыражения, свободу выбора. Идут в школу не потому, что нужно, а потому, что им там интересно. Само помещение – разноцветное, непохожее на серые здания моего детства.

Здесь ребенку стремятся продлить детство. Задача учителя – постепенно научить детей учиться, интересоваться, мыслить. И никаких сверхзадач. Когда я пошла в свой первый класс, мама сразу же отдала меня дополнительно на танцы и на курсы английского языка. Загрузила по полной. Но я все-таки ищу золотую середину. И считаю, что, например, спорт действительно нужен – потому что это воспитание характера и понимание того, что без труда ничего не получится. Английский язык обязателен, причем чем раньше, тем лучше.

– Полгода назад из-за несчастного случая вы получили травму, пережили сложную операцию в Австрии, долго проходили реабилитацию. Такое впервые в вашей жизни?

– У меня были травмы, но так, чтобы с операцией, – такого не было. Случившееся стало для меня большим потрясением. Потому что мои ноги – это моя профессия, а танец – моя жизнь. Но все идет по плану. Хотя мне на самом деле не с чем сравнивать, потому что у меня нет опыта. Но то, что говорит врач, внушает оптимизм. Динамика хорошая. Правда, мне иногда кажется, что все проходит медленно, но это, возможно, потому, что привыкла никогда до конца не восстанавливаться, а сразу бежать дальше по жизни.

Таким образом, к слову, когда-то "заработала" диастаз мышц живота. Потому что через три недели после родов согласилась работать в новом проекте. Теперь, конечно, я уже гораздо осторожнее обращаюсь со своим телом. Потому что уже старше, более мудрая, более сознательная. Не форсировала события, хотя очень хотелось (улыбается). Но успокаивала себя, что все должно идти так, как идет. Должна была восстановиться настолько, чтобы больше не возвращаться к этому вопросу.

– По вашему опыту, отличается ли украинская и зарубежная медицина?

– Я отношусь к тем людям, которые говорят, что за границей она неожиданно хуже, чем у нас. К примеру, у тебя нет возможности иметь дополнительный контакт с врачом. Мой сын за то время, что мы находимся здесь, много болел. Мы здесь уже все прошли, потому знаю, о чем говорю. А с другой стороны, нужно обязательно принимать во внимание факт, что мы часто сравниваем нашу медицину, но частную со здешней социальной. Понимаете? Мы тоже все время не очень довольны нашими поликлиниками – очередями, отношением персонала.

И вот если сравнивать такие наши медучреждения и здешние социальные медучреждения, я бы сказала, что это небо и земля. А частная медицина на хорошем уровне – и у нас, и у них. Однако искать здесь нужно не клинику, а хорошего медика. И мне повезло: когда получила травму, благодаря рекомендациям, познакомилась с хорошим врачом. С ним нет дистанционности, как здесь принято, мы всегда на связи, когда нужно. Чувствую себя в этом смысле в безопасности. Хотя с украинским специалистом тоже на связи.

– Как часто вы сейчас бываете в Украине и привозили ли домой сына?

– Алексей в Украине с начала большой войны еще не был. Вместе с сыном мы приедем, как только для ребенка будет безопасно, потому что я уехала из Украины исключительно ради него. Сама я бываю дома где-то каждые два-три месяца. Из-за травмы, конечно, некоторое время не была дома – очень соскучилась. И вот наконец недавно побывала в Киеве, Львове и попала в Карпаты. Это была очень теплая и плодотворная поездка. А самое главное, что мне удалось наконец сдвинуть с места свои планы по танцевальной терапии, которую сейчас добросовестно изучаю. Не хочу пока много говорить, но нами заинтересовалась одна международная организация и сейчас готовим пилотный проект для помощи украинцам.

Еще я провела мастер-классы во Львове: в приюте "Твоя Опора", который занимается переселенцами, которые были вынуждены покинуть дома из-за войны, и в центре протезирования и реабилитации Superhumans Centre. Я уверена, что танец и движение лечат. И я радуюсь, что могу быть в этом полезной. Также у меня еще один культурный проект намечается, которым невероятно горю. Если все получится – это будет настоящий триумф!

– А остаться надолго за границей – не возникали ли иногда такие мысли?

– Знаете, я и так живу сейчас на две страны. Хотя долгое время умышленно ничего не запускала в Австрии, чтобы не давать себе шанс начинать свое дело в Европе. Я не понимала, зачем мне это. Но случилось так, как случилось: мы продолжаем быть здесь, поэтому нельзя сидеть сложа руки. Живу физически в Вене, душой – в Киеве, делаю все возможное, чтобы украинская культура и искусство звучали на весь мир. Я развиваюсь, получаю здесь опыт, который потом привезу в Украину. И думаю, что многие украинцы, которые сейчас находятся вне дома, думают так же. А как будет дальше, не знаю, никто не знает. Я уже устала об этом думать. Поэтому делаю все, что могу сейчас, помогаю чем могу. И разрывать связь с Украиной никогда не буду. И не желаю.

– Как Алексей привыкал к другой стране?

– Сначала было довольно тяжело, как всем приехавшим детям. Другой язык, чужая среда. Он не понимает, его не понимают. Ну и будем говорить так, как есть: мы, мамы, тоже находились в растерянном состоянии, что, конечно, влияло на детей. Пока с точки зрения развития у Алексея произошел очень мощный скачок. Во-первых, речь: он заговорил на немецком. Однако мы всячески сохраняем украинский. Алексей, еще не пойдя в школу, умел читать на украинском, и я этим очень горжусь! Также хочу, чтобы он начал изучать английский, потому что не секрет, что языки очень важны. Они развивают мозг и делают жизнь гораздо проще.

Я изучала английский с детства, свободно на нем разговариваю. Училась и немецкому – это мне очень здесь помогло. Хочу, чтобы так было и с сыном, вижу, какие плюсы это принесло мне. Что касается культуры, то здесь сейчас сформировалось мощное украинское коммьюнити. Мы ходим на занятия в украинском центре развития. Много читаем украинских книг и сказок, которые привожу из Киева.

Местная культура – иная. Знаете, в какие-то моменты я даже начала немного беспокоиться. Думала, мой ребенок будет расти не на том, на чем я в его возрасте. Совершенно другие мультики, сказки. А потом пришло понимание: а почему это плохо? Я-то выросла на "Ну, погоди!" и подобной скверной советчине. А здесь тоже не наше, но оно интересное – по сути и своему подходу. Например, здесь очень популярен сказочный персонаж – главный герой книги, которая переводится на наш язык "Я есть я".

У этого зверька длинные уши, продолговатое тело и маленькие ножки. И вот он подходит к лошадям и спрашивает: "Смотрите, у меня длинный хвост. Я с вами?" А ему говорят: "Хвост – да, но все остальное – нет. Ты не наш". И так везде ему говорят, что он вроде похож, но не один из них. И вот этот персонаж идет по улице, раздумывая: "Не похож на кошек, собак и других животных. Так на кого я похож?" И делает вывод: "На себя самого, потому что я – я". Понимаете, как этот подход в воспитании человека отличается от советского?

К сожалению, когда я росла, украинская культура не была сильна. Я воспитывалась в русскоязычной семье, родители – из Сибири. Украинский изучала только в школе. Но легко общалась по-украински еще до того, как произошло полномасштабное вторжение. А для того, чтобы иметь хорошее произношение, специально занималась с преподавателем.

– В одном из интервью вы рассказывали, что некоторые из вынужденных переселенцев переживают, что, когда вернутся домой, их будут осуждать, что они в свое время уехали. Почему?

– Я сама сталкивалась с таким в комментариях. Писали не мне, но я видела подобные обвинения на страницах других. О том, что люди, уехавшие за границу, – предатели. Я не понимаю, почему кто-то может думать, что украинец за границей перестает быть украинцем? Здесь, в Австрии, уже все поняли, что мы – это образованная, трудолюбивая нация. Украинцы начинают открывать свои дела, демонстрировать наши мировые продукты. Я также делала и буду продолжать делать здесь значимые культурные ивенты, которые направлены на построение понимания Европой, насколько разносторонне развита и талантлива наша нация. Каждый из нас – украинец, независимо от того, где он находится.

– Уже в то время, когда вы находились в вынужденной эмиграции за границей, у вас были договоренности об участии в "Танцах со звездами" в Германии. Почему не сложилось?

– Еще раньше, до кастинга, меня позвали на финал предыдущего сезона телешоу как приглашенную гостью. Я приняла предложение, потому что в то время, когда большая война только началась, искала любую возможность напомнить миру о нас. А позже меня пригласили на кастинг нового сезона. Но я не поехала на пробы. Мне не было страшно – нет. Просто к тому времени я не была готова, прежде всего морально. Понимала, что в такое тяжелое время больше нужна себе и своему ребенку. И знаете, это первый раз в жизни, когда не согласилась принять еще один вызов. Я просто понимала, что это было бы слишком. Такого рода проекты требуют полной самоотдачи, нужно три-четыре месяца просто жить на съемках. Эти месяцы я не готова была отнять у сына.

– Ища информацию о вашем участии в первых украинских "Танцах", которое принесло вам победу в паре с Владимиром Зеленским, с удивлением узнала, что вы должны были танцевать с тележурналистом Анатолием Борсюком, – это правда?

– Да, меня хотели поставить в пару с Анатолием, а потом изменили мнение. Почему это произошло, я не знаю. Когда пришла на кастинг "Танцев со звездами", мне было 17 лет. Из-за возраста ко мне было немного скептическое отношение продюсеров. Не верили в то, что такая юная девушка может научить кого-то танцевать. Но когда ко мне на пробное занятие пришел Владимир Зеленский, мы пообщались – вопросы снялись. Я всегда была нацелена на результат, а тогда – особенно. Он меня слушал, никакого сопротивления не было. А это главное. И еще я всегда, в течение всего сезона ощущала от него большую благодарность.

И у меня было то же к нему, потому что на самом деле я очень многому у него научилась. Отлично помню, как он мне говорил, что на самом деле заставить людей плакать гораздо сложнее, чем смеяться. С тех пор всегда, когда готовлю постановки, делаю ставку на то, что драматические сделать будет труднее, чем юмористические. Со времен "Танцев" мы виделись с господином Владимиром очень давно. Я даже не вспомню, когда именно.

– Ваш бывший муж, хореограф Дмитрий Дикусар сейчас защищает Украину на фронте. Поддерживаете ли с ним связь?

– Да, я время от времени интересуюсь, как у него дела. И он – тоже. Но не скажу, что часто общаемся. Больше узнаю даже не от него, а от его ближайшего друга, который разговаривает с ним чаще. Дай Бог, чтобы у Дмитрия все было хорошо. Знаете, я не удивлена, что он ушел добровольцем на фронт. У него всегда было обостренное чувство справедливости. Я думаю, что он сейчас совершенно на своем месте.

– Как относитесь к коллеге Владу Яме, который в начале полномасштабного вторжения уехал в США?

– Вы знаете, мы общались исключительно в рамках проектов, в которых участвовали. А по поводу его отъезда скажу так: каждый делает свой выбор. Критиковать или осуждать – это не мое. Надо достойно жить свою жизнь – такова моя позиция.

– В свое время многие из ваших коллег работали в России, вам предлагали там проекты?

– Я работала один сезон на российских "Танцах со звездами". Это было еще до 2014 года. И ненавижу этот период, даже вспоминать больно. У меня было одновременно два проекта: один в Украине, другой – там. И между ними была просто поразительная разница. И с тех пор я сказала себе, что больше никогда не соглашусь на такое. Такого тщеславия нигде больше в жизни не видела. Я тогда поняла для себя на всю жизнь, что мне не просто не нравится страна – я не могу находиться рядом с этими людьми. Не понимаю, как человек со здоровой психикой может там выживать. У меня о том периоде только самые плохие воспоминания.

Я очень хорошо прочувствовала, как относятся некоторые россияне к украинцам... У меня было такое отвращение к тому, что там происходило! Пообещала себе: больше никогда. У меня там не появилось никаких друзей, но мне этого не хотелось. Я все это постаралась забыть как страшный сон. Согласитесь, мы сами выбираем, где работать, с кем общаться. Я предпочитаю выбирать занятость и окружение с точки зрения ценностей. Мне нужно, чтобы мы смотрели в одном направлении – с человеком или проектом.

– В Вене, где вы сейчас находитесь, живет немало россиян? Как они себя ведут?

– На моем опыте, достаточно спокойно. А те, кто прожил здесь много лет, заметила, что, общаясь, словно извиняются. Когда ко мне обращаются на русском языке, отвечаю – на украинском. Они отлично понимают.

Также читайте на OBOZ.UA, куда исчезла и как живет самая сексуальная блондинка 90-х – певица Астрая.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки