"Кому-то не нравится моя жизнь?" Оксана Билозир – о непростых отношениях с экс-мужем, детях Порошенко и предложении Зеленскому

Народная артистка Украины Оксана Билозир на сцене уже 45 лет. В репертуаре у певицы нет ни одной песни на русском.

В интервью OBOZ.UA исполнительница рассказала, почему категорически отказывалась от предложений петь на русском, но даже мысли не допускала отчаиваться, когда ее песни не попадали в ротации, а саму певицу не приглашали на телевидение. А также открыла для нас страницы своей жизни вне сцены. Откровенно рассказала о первом муже – легендарном композиторе Игоре Билозире, втором – известном музыканте-воине Романе Недзельском, своих детях и внуках.

– В одном из интервью вы сказали, что дважды объездили с концертами Советский Союз. Есть ли у вас друзья в РФ и общаетесь ли сейчас с ними?

– Не поддерживаю абсолютно никаких контактов. Родственников на территории России у меня нет. Есть – в Европе и США. Но это обычная история – почти у всех с запада Украины есть родственники там. В начале ХХ века уехала за границу половина моей семьи. Но так получилось, что мы не поддерживаем тесных отношений. Когда бываю с концертами, можем поужинать вместе – и это все.

– Вы только вернулись с гастролей по Америке. Ощущалось ли, как пишут некоторые издания, определенное охлаждение к войне в Украине?

– Я не могу сказать, что к нам упал интерес, наоборот, испытывала максимальную поддержку от простых американцев, несмотря на то, что там и жизнь существенно подорожала, и есть другие трудности. Но люди понимают, насколько важно и дальше нас поддерживать. А для политиков очень важно мнение рядовых американцев, потому что это их избиратели. Поэтому думаю, что это понимание и сочувствие еще долгое время будет держаться.

– Что говорят наши переселенцы? Многие после войны планируют остаться в США?

– Рассказов об успехах там на самом деле мало. В основном это истории грусти, истории о стремлении вернуться в Украину. Однако пока у многих нет понимания, куда ехать, как и что делать дома. Конечно, есть разные люди. Но большинство говорят, что только в Украине чувствуют себя свободными, потому что это их страна. Это действительно так: в любой чужой никогда не будешь своим. И жить всю свою жизнь в напряжении, оглядываться, что ты здесь не свой… Немногие на такое способны. А уехали с началом войны в США, на минуточку, около миллиона украинцев.

– Вам лично нравится Америка?

– Она очень большая и интересная. И у меня была возможность увидеть ее почти всю. За три года объездило около 30 штатов. Странно, но меня совсем не поразили ни Голливуд, ни Лас-Вегас. Но очень понравился Сан-Франциско. На самом деле многие американские города красивые, однако, мне кажется, похожи друг на друга. По крайней мере, даунтаун (так там называют центр города) почти везде одинаков.

– В интервью нашему изданию поэт Вадим Крищенко признался, что знал только двух артистов, которые никогда не пели по-русски: вас и Павла Дворского. Однако добавил, что впоследствии до него дошла информация, что и вы, и Павел таки пели по-русски.

– Никогда у меня не было песен на том языке!

– Когда вы оглядывались вокруг и видели, что у поющих на русском заработки больше и, соответственно, более дорогие клипы и больше гастролей, что чувствовали?

– Конечно, было непросто. Украиноцентричному артисту на территории украинского государства всегда было сложно. У меня и сейчас нет ротаций. Может, вы меня видели на М1 или на М2? Меня ни разу, например, не пригласили на телеканал "Интер". А что тут удивительного? Это их философия, их подходы. Было ли мне обидно? Совершенно нет. Что там делать?

Мне жизнь подарила очень много интересных поездок. Я со своим языком, своими традициями. Была востребована, и этого было достаточно. Я не за деньги работала, а для развития своей культуры. И кайфовала от этого.

Мой папа – политзаключенный, прошел сталинские лагеря. Бандеровец, как говорили во времена СССР. Все это оставило в моем сознании определенный отпечаток. Как вы думаете, мне хотелось петь на русском? Но трудности из-за этого возникали разные. Это были времена жестокого контроля. В советской системе был определенный алгоритм, как человек должен был думать, действовать, какие поступки должен совершать. Если кто выходил за эти рамки, сразу попадал под контроль. Так было и со мной. Но продолжала делать свое дело – и все. Знакомые говорили: "Пой на русском – будешь звездой". А я отвечала, что я хочу быть родной. Свою популярность выходила ногами: с концертами – из деревни в деревню, из городка в другой.

– У вас много друзей?

– У меня нет времени на друзей, если честно. Рядом не так много людей, с которыми мне комфортно по жизни идти вместе. Поэтому одни близкие уходят, другие приходят. В своей семье (певица – мама двух взрослых сыновей. – Ред.) я очень демократичный человек. У нас никогда не было каких-либо жестких правил. Или рамок, за которые, скажем, не имели права выходить. Была свобода, но каждый нес персональную ответственность за поступки. Старший сын Андрей (от первого брака с Игорем Билозиром, музыкант Роман Недзельский стал отчимом для мальчика в шесть лет, тот называет его папой. – Ред.) давно живет с семьей отдельно, младший Ярослав – пока со мной.

– Не секрет, что в свое время вы стали крестной дочерям бывшего президента Петра Порошенко. Поддерживаете отношения с девушками?

– Они уже выросли. А крестные обычно больше нужны рядом, когда дети растут. Тогда это вспомогательные наставники в помощь родителям. А дальше уже – самостоятельная жизнь. Была у них на выпускном, еще пригласят меня на свадьбу, думаю. Что сказать о девочках? Хорошие, талантливые, настойчивые. Осваивают много знаний. Ну, у них и папа, и мама такие, есть с кого брать пример. Надо сказать, что дети Порошенко никогда не были разбалованы, не имели какой-либо роскоши – такова принципиальная позиция родителей. И это мне очень всегда импонировало.

– Оксана, видели ли вы уже фильм "Назарій Яремчук. Незрівняний світ краси", исполнительным продюсером которого стала его дочь от второго брака Мария Яремчук?

– И что вы хотите спросить?

– Как вы относитесь к тому, что в картине не упоминается его первая семья?

– Когда я посмотрела фильм об Игоре Билозире, мне тоже стало очень грустно. Потому что там было столько неправдивой информации… И у меня возник только один вопрос к тем людям, которые делали картину: почему не пользовались первоисточниками?

Такой же вопрос сейчас: почему создатели фильма о Назарии не обратились к тем людям, которые шли рядом с ним по жизни и влияли на формирование его таланта? Первая семья – это самая яркая страница в его истории. Потому что с ними он начинал, они были его вдохновителями. Жена вместе с ним пела в группе. Мне кажется, что самое важное – это старт, начало. Первые шаги, которые самые трудные, но и самые трепетные с точки зрения памяти. Но что делать? Придется потом переделывать, потому что хочется, чтобы потомкам оставалась правда. Это наша общая история, не только самих личностей.

– Каким вы знали Назария Яремчука?

– Мы дружили, часто выступали на одной сцене. Он был необыкновенно красив. Знал себе цену. Очень внимательно выбирал песни, которые брал в репертуар. Он уверенно и красиво прошёл свой творческий путь. И по праву занимает особое место в нашей культуре. И струна его голоса, его место в палитре звучания украинской культуры никем не перепета.

– А каким был Игорь Билозир?

– Чрезвычайно талантливым. Он мог открыть крышку рояля… Кстати, у нас дома стоял рояль, на котором играл еще Ференц Лист, а если тщательно покопаться в биографии инструмента, уверена, что еще многих можно перечислить. То есть это очень раритетный инструмент. Когда-то он стоял в гостинице "Жорж", а затем попал в нашу квартиру. И именно на этом рояле Игорь творил свою музыку. Клал руки на клавиатуру – и у него сразу появлялась невероятная мелодия. Я часто плакала, когда он играл. Оттого, что это нельзя записать, потому что тогда не было нынешних технологий. Сейчас можно поставить композицию на громкоговоритель и тебе компьютер выдаст партитуру. Даже не нужно знать нотную грамоту.

Тогда этих технологий не было, а музыка рождалась шедевральная. И вообще Игорь писал не только песни, но и симфоническую музыку, композиции к спектаклям, которые до сих пор можно слышать, например, в Театре им. Марии Заньковецкой. В свое время он был приглашен в Америку – в Голливуд. Когда я рассказываю зрителям на своих выступлениях о первом муже, часто говорю, что мы, глядя какой-то фильм, можем слышать перепевы будто наших национальных мелодий. И не исключено, что это музыка Билозира.

– Свою любовь с Игорем вам не удалось пронести через всю жизнь. Трудно ли вам было принять решение о разводе?

– Пришло время, когда нам нужно было разойтись. Что тут скажешь: музыканты – сложные люди.

– Как вы относитесь к разговорам о том, что Игорь Билозир выпивал?

– Это не была какая-то тривиальная история – генетическая наследственность или еще что-нибудь. Это была история его успеха, где каждый хотел быть причастным к дружбе с ним. Подходили в ресторане, приходили к нам домой. К слову, именно дома встречаться было безопаснее, потому что в ресторанах стояли жучки, КГБ записывало. И начиналось все не с бутылки. Говорили: "Какой ты талантливый! Мечтаю хотя бы рядом посидеть с гением". Иногда приходили совсем незнакомые люди. Его целенаправленно спаивали, потому что он был неудобен для советской системы.

– Как отреагировали ваши родители на то, что вы решили уйти от Билозира?

– Ну а как вы думаете?

– Думаю, непросто.

– Для родителей это стало трагедией. И не только для них, вообще – для всех. Но тогда таков был период, который нужно было поступить именно таким образом. Кто-то один должен был отойти. И я отошла.

– А как родители приняли вашего второго мужа, известного музыканта Романа Недзельского?

– Как надо, так и приняли. Я всегда живу так, как мне удобно. Конечно, учитывая мнение родителей, их позицию. Но у меня была своя жизнь, а у них – своя.

– В прошлом году стало известно, что вы и Роман Недзельский развелись. Удалось сохранить дружеские отношения?

– Роман избегает общения со мной. Но это такое, временное. Думаю, все наладится, потому что у нас дети, внуки. Они ездят к нему гости, имеют хорошие отношения. И Роман – очень хороший человек. Много всего знает, умеет толком рассказать. У него большой круг друзей, которые его любят, уважают. Имеет свою комфортную среду. В нашей среде тоже удобно. Как ему, так и мне. Поэтому я не вижу проблем, просто нужно время.

Новость о том, что я подала на развод, не стала громом среди ясного неба. В первую очередь для Романа, потому что мы полгода обсуждали эту процедуру. Я хотела это сделать тихо, не привлекая лишнего внимания, но случилось так, как случилось. Мы продолжаем тепло общаться с его мамой, которая оставалась со мной, когда Роман уже жил отдельно. Сейчас она переехала к сыну. На днях отмечала день рождения. Я звонила по телефону, хорошо поговорили.

Слушайте, у нас ничего не изменилось. Просто я формализовала наши отношения как пары, потому что мы уже не жили вместе десять лет. Хотела, чтобы все было честно ко мне, к нему и нашей семье. Но на родственные связи это не повлияло. Мы с Романом были вместе 33 года. Он мне друг, отец детей. У меня в душе только теплые воспоминания о нем и нашей совместной жизни.

– Два года назад в медиа разгорелся конфликт: вы обвинили двух певиц – Олю Полякову и Тоню Матвиенко – в том, что они без разрешения используют чужие песни. Чем все кончилось?

– Оля Полякова училась в Университете культуры, когда я возглавляла там кафедру. Позже я с ней ни разу не пересекалась. И песню, из-за которой возник спор, она уже не исполняет. С Тоней Матвиенко история такая. В свое время она начала исполнять на концертах мою композицию "Любимый". Просто взяла – и все. Хотя эта песня написана специально для меня, я ее оригинальная исполнительница. И я еще жива. Однако ничего не говорила ей об этом, претензию высказала только тогда, когда она решила добавить ее в свой альбом. Позвонила мне, спросила разрешения. Я ответила, что это нарушение интеллектуальной собственности и так поступать нельзя. Сказала, что не разрешаю брать эту композицию. И имею на это право. Есть закон о защите интеллектуальной собственности, его следует выполнять.

– Интересно, а вы получаете вознаграждение, так называемые роялти, за использование ваших произведений в публичном пространстве?

– Конечно, получаю. У меня договор с компанией, которая следит за тем, чтобы мои права не были нарушены. Отдельно также получаю денежные средства от своих социальных сетей.

– Это деньги, на которые можно жить? Или небольшой бонус?

– Это комфортные для меня деньги.

– А если бы пришлось рассчитывать только на пенсионные отчисления, хватало бы?

– Я не привыкла оглядываться на то, какая у меня пенсия. Потому что и дальше творчески работаю – и это меня обеспечивает.

– Слово "пенсия", надо признать, как-то совсем не о вас. Вы очень хорошо выглядите. В чем секрет?

– За свою жизнь я понесла много потерь, но продолжаю ее любить.

– Как складывается ваш день, когда не нужно никуда торопиться?

– Просыпаюсь и иду во двор. Дальше – утренний кофе. Прогулка (два раза или даже три в день стараюсь проходить по десять тысяч шагов). Люблю, когда вокруг меня гармония, тишина, покой, красота природы. Для меня нет плохого времени года – одинаково люблю и осень, и зиму. Могу подойти, обнять дерево – и так долго простоять. Или просто посидеть, опершись на него. Обожаю лежать на траве. Таким образом, растворяясь в природе, отдыхаю.

– Вы живете в частном доме. Это не только пространство и свежий воздух, но и много работы на участке. Кто помогает?

– Приходит помощница. На огороде выращиваем все свое – лук, кабачки, чеснок, петрушка. Немного клубники, малины, ежевики. Но я в основном этого не вижу, потому что из-за работы дома практически не бываю.

– Было время, когда вы придерживались строгих диет. Как сейчас?

– Я вообще очень мало ем. Сейчас – только то, что полезно для моего организма. А если этого нет, не кушаю совсем. Вода тоже очень вкусная. Так за полгода похудела на 15 килограммов.

– Недавно стало известно, что, будучи в должности министра культуры, вы стали жертвой отравления. Что помогло вам подняться на ноги?

– Я верила в Бога, доверяла ему, и он меня исцелил. Я год лежала в Феофании, врачи откровенно говорили, что ничего не могут поделать. Стабилизировали мое самочувствие, но я не могла передвигаться, половина тела оставалась парализованной. Медики меня настраивали, что в таком состоянии я должна продолжать жизнь. Но у Бога были другие планы.

– У вас уже трое внуков. Расскажите немного о них.

– Они – самые родные, умные, красивые. По возрасту – 15, 10 и полтора года. Говорят на меня "Оксана". Я не просила их об этом, родители тоже, просто с рождения так повелось.

– Беседуя с вами, отмечаешь, что вы простая в общении. Это вам никогда не мешало? Например, когда работали на государственной службе, где имели дело с кучей протоколов.

– Я живу, как считаю правильным. Не обращаю внимание на то, что не стоит переживаний. Кому-то не нравится моя жизнь? Уже давно на это не реагирую. В должности министра культуры, конечно, пришлось чему-то и учиться, хотя у меня был соответствующий опыт – это моя система, в которой выросла. Когда села в это кресло, написала себе письмо: "Помни, что придет время, когда ты отсюда уйдешь, поэтому не стоит привязываться, врастать в должность и не делать всяких глупостей". И с тех пор, как я ушла, ко мне нет претензий – ни из финансовых структур, ни из любых других.

– А если бы предложили вернуться (такое же было, например, в биографии Евгения Нищука) – согласились бы?

– Я бы согласилась, потому что знаю, что делать.

– В одном из своих интервью вы рассказывали, что предлагали помощь действующей власти в начале большой войны, однако в ОП не откликнулись на предложение.

– В свое время я занималась поиском и обменом пленных. Так сложилось, что начала этот процесс – при моем участии было организовано первое переговорное участие. С 2014 года удалось найти и вернуть много людей. Работала плодотворно и быстро благодаря политическому опыту (Оксана Билозир – народный депутат четырех созывов. – Ред.). Когда уже были подписаны Минские соглашения, за этим сектором были закреплены другие люди. Однако у меня и сейчас есть немало знакомых и друзей с тех времен. Среди них и те, кто остался на временно оккупированной территории.

Когда пришла новая власть, у меня был разговор с Алексеем Даниловым, секретарем СНБО. Обратилась к нему с предложением о встрече, он меня принял, предложила определенный алгоритм возможного сотрудничества. Однако, как позже выяснилось, у Офиса президента были свои планы. Мне отказали, сказали, что этим вопросом есть кому заниматься. Я отошла, не настаивала, но было жаль, потому что очень хотела помочь.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с выдающимся музыкантом Павлом Дворским – о разговоре с Ани Лорак, тайной просьбе Назария Яремчука и свадьбе Ротару.

А еще на OBOZ.UA интервью с легендарным украинским композитором Александром Злотником – об украинском паспорте Кобзона, уничтожении Мареничей и молчании Ротару.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!