"Это урок на всю жизнь". Алена Винницкая – о внезапном исчезновении из публичного пространства, смене профессии и темной стороне группы "ВИА Гра"

Алена Винницкая – певица, телеведущая, автор песен и первая солистка группы "ВИА Гра". С началом полномасштабного вторжения артистка исчезла из публичного пространства – не давала интервью, почти не размещала постов в соцсетях и ушла с ТВ.

Видео дня

OBOZ.UA пообщался с Аленой Винницкой. В интервью артистка рассказала, почему после страшного февраля 2022 года даже не могла думать о работе, а также откровенно вспомнила свое прошлое и поделилась интересным настоящим.

– Алена, так сложилось, что больше двух лет войны мы ничего о вас не слышали. Куда вы исчезли?

– У меня действительно было только одно большое интервью для YouTube-программы телеканала "Украина", где в свое время работала ведущей. Почему нигде не появлялась, молчала о себе? Какое-то время у меня не было почти никакой деятельности – не с чем было идти в публичное пространство.

– Каким вспоминаете день 24 февраля 2022 года?

– Мы живем под Киевом, в частном доме – здесь нас и застала полномасштабная война. До последнего не верили, что может начаться страшное, поэтому не собрали даже тревожный чемоданчик. И конечно, это ужасно – урок на всю жизнь. Потому что, кроме нас, дома – десять кошек (у меня на участке небольшой приют). Забочусь о животных, с которыми хозяева поступили, скажем так, не очень честно.

Меня накрыл ужасный стресс, паника, потому что в магазинах полки стояли пустыми. И если мы можем обойтись бутербродом с чаем, то котам нужен корм. А поскольку живем в селе, все друг друга знают, начали консолидироваться, писать, что еще можно найти. Магазинчики здесь маленькие, знаем продавцов, было даже такое, что раздавали продукты. Перед тем как закрыться, перезванивали клиентам: подъезжайте.

Тем временем мужчины из нашей территориальной громады стали собираться по вечерам, патрулировали местность. С тем, что было – охотничьими ружьями. Мой муж влился в эту деятельность, записался в один из добробатов. А поскольку он хороший организатор, плюс еще сын военного, взялся профессионально инициировать оборону – начали возводить первые блокпосты на подъезде к Киеву. Все это впоследствии переросло в ТРО, Сергей принял присягу.

Мыслей ехать куда-то у нас не было. Моя мама, живущая с нами, в возрасте, по здоровью находится в зоне риска. Плюс – животные. А еще полный дом тээрошников – побратимов Сергея, которых надо было кормить, стирать им. Кроме того, мы не верили до конца, на какие зверства способны оккупанты. Буча находится от нас в нескольких десятках километров. Видели с балкона второго этажа красное небо по ту сторону, слышали взрывы. Понимали, что ведутся бои, но конкретики не было. А то, что потом там увидел весь мир, просто не укладывалось в уме.

– В первые дни вы записали видео в Instagram, в котором обратились к россиянам с просьбой остановить их президента, назвав Путина людоедом. Были ли отзывы?

– Не поверите, на меня вылилось такое количество хейта – никогда в жизни подобного не чувствовала. Даже растерялась, когда столкнулась с такой мощной враждебностью и агрессией. А потом поняла, что большинство комментаторов – это боты. И успокоилась. Можете почитать комментарии, которые написали, я их не удаляла. Зачем? Еще буду тратить на это время...

– Звонили ли вам друзья-артисты из России?

– Меня поддерживала некоторое время одна известная россиянка – бывшая солистка "ВИА Гры". Она написала: то, что произошло, – ужас. Мы с ней некоторое время созванивались, я ей рассказывала, что у нас происходит, а потом связь резко оборвалась. Я думаю, потому что она просто испугалась. Знаете, ситуация там действительно непростая: подслушивают, следят, могут прийти домой эфэсбэшники. Все об этом говорят.

– С началом большой войны многие ваши коллеги говорили о том, что в ближайшее время работы не будет, а некоторые даже задумывались о смене профессии.

– На тот момент я осталась, как и все, без профессии, а также средств к существованию – и конечно, было тяжело. Честно говоря, я до сих пор не могу как-то определиться, куда двигаться в плане творчества. Поэтому все это сейчас находится в режиме паузы. Думала ли о другой профессии? И сейчас думаю. Но пока не хочется раскрывать планы. Скажу только, что одно время мечтала быть писательницей. Психология мне тоже очень нравится.

– Разрешите очень личный вопрос: у вас с мужем был период в два с половиной года, когда вы не жили вместе. Сейчас многие из-за войны переживают подобные кризисы. Расскажите, как вам удалось снова стать парой?

– Наверное, пришло время, когда нам просто необходимо было побыть отдельно, потому что мы очень давно вместе. Начали встречаться с восемнадцати лет – еще детьми, по большому счету. И я думаю, нам нужно было разобраться в себе и своих отношениях. Но хочу сказать, что очень далеко мы друг от друга не отдалялись. Он очень любит мою маму, свою тещу, – и это взаимно. А потом, не забывайте, что у нас общее дело. Концертная деятельность и свела нас опять-таки вместе.

Вообще, надо сказать, что наши отношения настолько необычны, что можно об этом записать отдельное интервью. Но я думаю, что не скоро захочу рассказывать. Скажу так: чем больше совместных проектов у нас появляется, тем ближе становимся друг к другу. Сейчас активно погрузились в социальную деятельность. Наш благотворительный фонд занялся программой психологического восстановления и образования ветеранов российско-украинской войны, которую мы назвали "Новая перспектива". Эту программу создали в сотрудничестве с КНУ им. Шевченко и Государственной службой занятости. Автором идеи и ведущим психологом программы стал доктор психологических наук Александр Ткаченко, военный психолог, ветеран этой войны.

Необходимость в такой инициативе появилась, когда столкнулись с проблемой: военные, ветераны, нуждающиеся в психологической помощи, неохотно общаются с гражданскими психологами. Они их не воспринимают, потому что, как говорится, не нюхали пороха. Мы готовим психологов для ветеранов и членов их семей из военных, прошедших фронт. У нас есть возможность помочь им получить высшее психологическое образование. С понедельника по пятницу участники нашей программы занимаются онлайн с преподавателями университета Шевченко, готовятся к поступлению на магистратуру по специальности "психология".

А по выходным в одном из санаториев под Киевом собираются в "Ветеранской хате" – это составная часть нашей комплексной программы. Здесь они проходят групповые и индивидуальные психологические сессии, обязательные артчасы – занимаются гончарством и папье-маше. Плюс бассейн, спортивные занятия и т.д. И так в течение трех месяцев – вплоть до экзаменов на магистратуру. Но и после окончания университета и получения диплома мы будем продолжать их поддерживать – помощь в получении квалификационных сертификатов, супервизия, трудоустройство.

Я, пожалуй, не очень ошибусь, если скажу, что в Украине это первая такая комплексная программа подготовки психологов. Этот проект, по сути, пилотный, но надеемся продлить его и распространить на всю страну. И надо добавить, что для всех участников она абсолютно бесплатна. За все платит наш фонд, социально ответственный бизнес, неравнодушные граждане. Хотя не скрою, деньги трудно находить.

Я, кстати, езжу на "Ветеранскую хату" постоянно. По вечерам мы вместе смотрим фильмы, устраиваем дружеские посиделки. То, чем сейчас занимаюсь, – это глоток свежего воздуха для меня, счастлива, что все так разворачивается.

Уникальность программы в том, что ветераны могут проходить ее вместе с членами семей – женами, мамами, сестрами, невестами. Потому что помощь часто нужна не только военным, но и близким. К примеру, одна из участниц имеет очень показательную историю об этом. Ее муж с 14-го года защищает Украину. Еще до полномасштабной войны получил инвалидность, но после вторжения снова ушел на фронт. Попал под Бахмут, получил страшное ранение, находился в коме три месяца.

"Моя жизнь просто закончилась", – рассказывала нам. Когда она разговаривала с психиатром, он сказал: "Забудьте, что вы жена, что вы женщина. Вы теперь его побратим, сиделка, мама". Понимаете? После комы он снова учился всему: есть, сидеть, ходить. А она тем временем, испытывая невероятное истощение, потеряла работу. Согласитесь, ей поддержка нужна не меньше, чем мужу.

– В своих интервью вы честно признавали, что после ухода из группы "ВИА Гра" пережили непростой период. Из-за депрессии пришлось даже на время лечь в клинику.

– И тогда в своих интервью я также говорила, что не нужно стесняться обращаться к профессионалам, если есть проблемы. Разговоры на кухне с подружками за бокалом вина – это расслабляет, но не лечит. Но это на Западе сходить к психологу – как выпить таблетку аспирина. У нас все труднее. Эта наука шла сюда достаточно сложно. Теперь же потребность в ней актуальна как никогда. Нас обстреливают, у нас тревоги, нервная система на грани, мы не знаем, что нас ждет даже в ближайшем будущем.

– Вы были первой участницей группы "ВИА Гра", выступали в дуэте с Надеждой Мейхер. Вспоминая работу в коллективе, Надя в интервью рассказывала, что иногда вам приходилось работать на износ. Как вы вспоминаете это время?

– Да, самый сложный период как раз достался нам с Надей. Мы уставали настолько, что я иногда не понимала, в каком городе находимся. Спали в самолетах. Когда выходили после перелета, получали багаж, мне казалось, что мы уже прилетели домой, а нам говорили: нет, надо пересаживаться в другой самолет, лететь дальше. Не знаю, как мы не потеряли сознание во время выступлений. Вероятно, возраст был такой, что организм мог справляться с такими нагрузками. Все это было очень тяжело. Но знаете, за те три года я приобрела опыт, который в другом ритме получила бы не меньше чем за десять.

– С Надеждой Мейхер поддерживаете отношения?

– У нас отличные, теплые отношения. В последний раз виделись летом 2021 года. В Одессе, где встречались с одним театральным режиссером, который пригласил нас в свой театральный проект, с которым, к сожалению, не сложилось. Что-то там у них не получилось. Сейчас мы с Надей немного потерялись из виду. Не звоним так часто, как раньше, но уверена, что если встретимся, безумно будем рады друг другу.

В начале большой войны, признаюсь, испытывала какую-то растерянность, практически ни с кем не общалась. Не могла слушать каких-то чужих волнений, потому что своего было много. Меня даже начали немного раздражать уехавшие люди. Звонила подруга: "Ой, здесь так классно! Я купила себе все – такие скидки!" А я лежу дома, на улице ревет сирена... Конечно, рада за нее, что в безопасности, в Польше покупает кофточки. Но ведь надо иметь какой-то такт! Ты звонишь человеку, над которым бесконечно летают ракеты. Или звонит другая знакомая: "Представляешь, здесь такая жара, люди падают в обморок, один человек даже умер". Я говорю: "А ты представляешь, сколько у нас каждый день людей умирает? Обстреливают Харьков, Херсон". Одна моя подруга в Херсоне прожила девять месяцев в оккупации. Их обстреливают и сейчас каждый день.

– Алена, а как вы относитесь к позиции Анны Седоковой, с которой тоже вместе работали? Киевлянка, окончила школу с золотой медалью – она прекрасно осведомлена о том, что происходит в Украине, но продолжает там выступать.

– Я прекрасно знаю Седокову – она совершенно пустоголовый человек. Золотая медаль в этом случае ни о чем не говорит. Мы не знаем, как она ее получила. А то, что у нее нет мозгов, было понятно после первой же встречи. Ее в жизни всегда интересовало только одно: получить что-то для себя. Комфортная жизнь, богатый мужчина, слава – это все, что ее интересует.

Меня совсем не удивляет ее позиция – она на своем месте. Там, где ей следует быть. Меня бы удивило, если бы этот человек резко изменил позицию. Как, например, Сергей Шнуров: всю жизнь пел о сгоревшей Москве, а затем вдруг стал путинским лизоблюдом. Вот это действительно удивительно.

А Седокова всегда такой была, как и Ани Лорак, к слову. Ее так воспитал продюсер Юрий Фалеса. Все, что интересовало ее в жизни, – это быть певицей. Это человек без стержня, без политических убеждений. Я просто хочу петь! И мне безразлично, где петь. Все равно, для кого петь. Для Гитлера? Пожалуйста. И для Муссолини она бы выступила. "Оставьте меня в покое, я всего лишь певица" – такая позиция у нее была всегда. И потому у меня тоже к ней нет претензий. Какой была, таковой и осталась. Ей плевать, что на ее Родине убивают людей. Ей безразлично, что кто-то голодает.

– А позиция Веры Брежневой, которая с началом большой войны отказалась от карьеры в России, вас удивила?

– Мы действительно не знаем, что там произошло. Но, честно говоря, я с большим недоверием отношусь к этой истории. Мне кажется, что все не совсем так, как пытаются преподнести. Не исключено, что желание перейти на украинский рынок случилось на фоне развода с Меладзе. Она прекрасно понимала, что в России без Кости ей делать нечего, и решила присоединиться к Украине.

– Как вы считаете, почему Брежнева до сих пор не может стать своей в украинском шоу-бизнесе?

– Потому что многие люди прекрасно чувствуют фальшь. Потому что, когда у нее все было хорошо там, лились деньги, она не думала, что, может, нужно спеть песню на украинском – начать продвигать нашу культуру. Это называется "переобувание", причем буквально на ходу. Там не выходит – сейчас быстро в этот вагон запрыгну, может, здесь выгорит. А люди чувствуют неискренность – вот и все.

– С Константином Меладзе вы поддерживали отношения, когда ушли из коллектива? Вам не предлагали вернуться? Та же Надя Мейхер уходила, но возвращалась в коллектив.

– Нет, у меня такого не было. Хотя однажды, когда запускалось телешоу "Хочу в ВИА Гру", Костя неожиданно мне сказал: "Алёночка, возвращайся, пожалуйста, я сделаю тебя счастливой". А я даже не знала, что ответить… Не понимаю, зачем вообще сейчас ворошить эту тему, могу просто обозначить двумя словами ситуацию: мы расстались не очень хорошо. Конечно, он не хотел, чтобы я уходила. Были нескончаемые встречи: не иди, все будет. А через некоторое время я открываю журнал и читаю слова Кости: "Да, мы даже хотели, чтобы Алена ушла, потому что пришла Вера. И мы поняли, что эта исполнительница нам подойдет больше".

Ну зачем так лгать? Я уже не говорю о том, как он вредил моей сольной карьере. Помню, нас пригласили на "Таврийские игры", а в последний момент мое выступление отменили. Объяснили: пригласили и меня, и "ВИА Гру". А продюсеры группы потребовали от организаторов выбирать, кого они хотят больше видеть.

Они все время делали так, чтобы мне было сложно. Хотя, безусловно, я очень благодарна Косте за опыт, за то, что дал мне билет в жизнь, разглядел во мне артистку. Но потом началась эта месть... И я думала: "Ты такой талантливый, богатый, успешный – и мстишь какой-то маленькой девочке только потому, что она посмела возразить?" Ну кто я по сравнению с ним? Он Константин Меладзе, пишет хиты, брат – Валерий Меладзе. Ну зачем было все это? Но, откровенно говоря, он всегда очень боялся, чтобы у кого-то из ушедших что-то получилось в свободном плавании. Хотел показать, что мы без него никто. Кстати, мы это обыграли в песне "Куклы". Именно о нем там.

– А он знает, что это о нем?

– Ну конечно, знает.

– И с тех пор вы не общались?

– Нет, почему? Мы переписывались еще десять лет. Несмотря на всю, скажем так, враждебность с его стороны, у меня к нему всегда было какое-то теплое отношение. Так странно получается: с одной стороны, я обижаюсь, а с другой, продолжаю его благодарить.

– Алена, не секрет, что в паспорте у вас другое имя – Ольга. Сейчас к вам кто-то так обращается?

– Очень старые друзья, знавшие меня еще до артистической карьеры. Мама иногда называет меня и Олей, и Аленой. И я настолько привыкла, что откликаюсь на каждое из этих имен. Но очень не люблю, когда малознакомые люди зовут Олей. Наверное, таким образом пытаются сблизиться, а мне такое не нравится. Для себя я скорее Алена. А Ольга – это очень серьезно. Княжеское имя, непростое, ему нужно соответствовать постоянно.

– Алена, в этом году вы будете праздновать юбилейную дату. Думали уже об этом?

– Раньше я планировала: полувековой рубеж – обязательно нужно отметить каким-то громким концертом. Встретить юбилей на сцене. А сейчас даже не представляю, как это будет. И не хочу загадывать – война очень сильно изменила планы и мечты. Сейчас они только об одном, а все остальное… Конечно, я думаю, что рядом со мной в этот день будут люди, которых люблю, обожаю и уважаю. Главное, чтобы они все были живы и здоровы. А как и где будет встреча – не суть важно. Сейчас я перестала загадывать что-то наперед. Просто принимаю каждый день как большое счастье. Учусь радоваться каждой мелочи.

– Гуглите в интернете информацию о себе?

– Специально не ищу о себе информации. Если кто-то присылает – смотрю. Например, подруга прислала статьи о том, что я не одолела каких-то "внутренних демонов", исчезла со всех публичных площадок… Знаете, ко всему, что обо мне пишут, отношусь очень спокойно. Я зрелый артист, многое уже видела. Но очень хотелось бы, чтобы журналисты глубже анализировали поступающую им информацию.

У меня есть Instagram-страница, может, там не так много информации, но она есть. Люди каждый день заходят, ругают, подписываются. Правда, у меня с Instagram произошла в свое время неприятная ситуация. Еще до моего появления в соцсетях появилась фейковая "Алена Винницкая" – подписчики пошли туда, не понимая, что это не я. А когда я открыла страницу, мне даже писали: как не стыдно представляться известной певицей? Все потому, что у меня немного подписчиков. И что мы только ни делали – бесполезно. Публикуем фотографии – фейковая "Алена" их ворует и выставляет у себя. Не знаю, сейчас жива ли эта страница, давно туда не заходила.

А постов немного, потому что у меня сейчас нет никакой творческой деятельности. Не выступаю, не записываю песни, поэтому особо не веду активную деятельность. А выкладывать фотографии о том, как проснулась-поела, – это не мое. Но вот сейчас начинаю понемногу приходить в себя, чувствовать, что жизненные силы в меня вливаются. Посмотрим, что будет дальше.

Ранее OBOZ.UA рассказывал, как сейчас выглядят первые участницы группы "ВИА Гра".

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!