Мелодия для сознательного зрителя

Кира Муратова всегда была режиссером странным, претенциозным, понятным лишь избранным, она говорила на своем языке, жила и творила на своей волне, и ее мало волновало, созвучна ли она с народом. Но что-то, видимо, переключилось в сознании, и ей захотелось примкнуть к массам, настроиться на доступный каждому лад и снять остро социальное кино. Так появился фильм «Мелодия для шарманки», который 3 декабря представили украинскому зрителю лично сама режиссер и исполнительница не главной, но, как всегда, яркой и показательной роли Рената Литвинова.

Снимать социальное кино можно по-разному. Можно делать это пафосно, свысока, поучая и напутствуя, держа высокую ноту от начала до конца, ни разу не опустившись. Можно, не предавая проблеме глобальных масштабов, показывать ее очень точечно, выворачивая наизнанку самое жуткое и устрашающее ее ество. Можно все режиссерские усилия направлять на то, чтобы вызвать у зрителя жалость и сочувствие, выдавить из его участливых и в то же время зевающих глаз минутные слезы… Так, посвящая картину, например, проблемам наркомании, можно снять банально-пафосный, скользящий по поверхности грудной клетки «Город без солнца», а можно колющий очень тонкой иголкой, но в самое сердце «Реквием по мечте».

Но «Мелодию для шарманки» трудно с точностью отнести к какой-либо из этих моделей, хотя по сути своей она стереотипна и не выходит за рамки стандартного социального кино. Тем не менее, это все равно кино Муратовой с присущими ему атрибутами и опознавательными знаками. И, прежде всего, это несменный муратовский гиперболизм, нарочитая преувеличенность, утрированность реальности, доходящая порой до абсурда, фигуральность в наивысшем ее проявлении. Но одно дело, когда все эти характеристики наполняют исключительно художественное кино, воспринимаемое зрителем как ирреальный и иррациональный посыл. И совсем другое, когда картина призвана проиллюстрировать, разоблачить или же даже искоренить некий социальный недуг общества, как в случае с «Мелодией для шарманки» детскую беспризорность. Тогда абсурд происходящего воспринимается как действительность, хотя на самом деле эта действительность гиперболизирована в энное количество раз.

Сама Кира Георгиевна называет свою историю «святочным рассказом или рождественской сказкой, адаптированной к сегодняшней реальности». Синопсис фильма действительно в точности следует законам сказочного произведения и ничем не нарушает устоявшиеся каноны. Двое сирот, сводные брат и сестра, после смерти матери отправляются под самое Рождество на поиски своих отцов в большой город. На своем пути они встречают множество разных людей: нищих, богатых, обычных, сумасшедших, но одинаково бездушных и безразличных. И тут «рождественская сказка» превращается в унифицированную трагедию, в которой дети оказываются в реальности, где есть только голод, холод и беспросвет.

Город (в котором несложно узнать Киев) в представлении режиссера становится преисподней, зазеркальем, неким антигородом, в котором все поголовно либо бомжи, либо сумасшедшие, либо сволочи, либо все сразу. И в этом бесконечном социальном безумии, звучащем под гениальную музыку Земфиры, бродят двое малышей, бьющиеся снова и снова о железные занавесы человеческого равнодушия.

Еще один стилистический прием, с помощью которого Муратова доносит до зрителя весь ужас происходящего, - это контрастность. Она отчетливо видна и в сцене с казино, и в эпизодах с приготовлениями к Рождеству за стеклами замерзших окон, но особенно показательной в этом плане является картинка в супермаркете, в которой режиссер сталкивает голодного ребенка, ворующего хлеб, и папенькиных мажоров, играющих в клептоманов и ворующих ради забавы и рождественского веселья.

Несколько слов, конечно же, хочется сказать об актерском составе фильма. Главные роли исполнили дебютанты: совсем юные Лена Костюк, кстати, получившая на ММКФ «Святого Георгия» за лучшее исполнение женской роли, и Рома Бурлака. В эпизодах же Кира Георгиевна задействовала свою несменную актерскую труппу: Ренату Литвинову, Олега Табакова, Нину Русланову, Георгия Делиева, Наталью Бузько. А в массовке можно было увидеть даже Руслану Пысанку. Но обсуждать игру «взрослых» актеров нет ни малейшего смысла, так как ее в картине очень мало, и она, естественно, как всегда, на высоте. Хочется пару слов сказать о детях, которые от начала до конца находятся в центре внимания и тянут весь фильм на себе. К сожалению, сыграть у них не получилось. Понятно, что добиться от ребенка стопроцентно искренней и натуральной игры невероятно сложно, даже практически невозможно, но в данной ситуации, не смотря на то, что Лена Костюк получила на Московском кинофестивале награду, некоторые сцены с диалогами детей вышли слишком искусственными, чересчур наигранными, отснятыми халтурно и очень поверхностно. Дети играли так, как будто за изображение плача они получат конфету, и моментами это было слишком заметно.

Финал этой «праздничной» истории до безумия трагичен и безысходен, чего и следовало ожидать. Главные слова Муратова вкладывает в уста Ренаты Литвиновой, облаченной в карнавальный костюм сказочной феи: «А был ли мальчик? - звучит горьковский вопрос. – Плюс-минус один мальчик… Кругом лютая зима…»

Смотрите все! Цените лучшее!

Анастасия Лях