Взрослые мужчины плакали и звали маму: избитые ОМОНом в Беларуси протестующие рассказали о травмах и аресте
Вторую неделю Беларусь охвачена протестами и забастовками из-за президентских выборов, которые в шестой раз якобы выиграл Александр Лукашенко. На прошлой неделе ОМОН жестко разогнал протестующих в Минске и нескольких других городах. Как сообщает Следственный комитет Беларуси, пострадали более 600 человек, еще около ста заявили об избиениях в местах временного содержания. Двух убитых на акциях протеста похоронили на выходных.
Специальный корреспондент OBOZREVATEL в Минске поговорила с теми, кто до сих пор залечивает телесные раны.
"Остановилась и увидела дырку и кровь"
Александра Филипенко вышла на мирный протест 9 августа. Около 23:20 ОМОН прогнал людей от стелы "Минск – город-герой" на проспекте Победителей в сторону Дворца спорта. Саша и ее знакомая Даша оказались с края толпы лицом к ОМОНу, а спустя минуту девушка почувствовала, что в голень ей прилетело что-то тяжелое.
"Я инстинктивно подпрыгнула и начала убегать, но быстро остановилась и увидела дырку и кровь. Какой-то парень помог мне перейти по подземному переходу на другую сторону. Там меня встретили еще два парня, подхватили на руки и начали убегать от ОМОНа, потому что они шли и гремели щитами. Было понятно, что они останавливаться не собираются. Мы бежали и увидели такси, водитель сказал, что доставит нас в больницу, но прямо на дороге был ОМОН в полной экипировке. Парни, которые мне помогли, и Даша побежали через толпу ОМОНа к их медицинской машине, чтобы попросить помощи. Затем таксист подвез меня туда", – рассказала она.
Саше обработали рану перекисью водорода, перевязали, сделали укол обезболивающего. Передать девушку врачам не получилось: ОМОН перекрыл все улицы. Александра вспоминает, что начала плакать от обиды и спрашивать, зачем ОМОН стреляет по ногам, если протестующие кричат: "Милиция с народом". Спустя полчаса она оказалась в машине скорой помощи, затем – в военном госпитале, где из ее ноги извлекли резиновую пулю. Рядом с ней было еще две пострадавших: девочка, в которую попали осколки светошумовой гранаты, и гражданка Нидерландов с ожогами.
Пребывание в больнице Саша запомнила хорошо:
"Ночью брали анализы крови на алкоголь, приходил следователь, фотографировал мое лицо, одежду и обувь. Он сказал, что милиция будет смотреть видео, чтобы узнать, при каких обстоятельствах я получила ранение. Утром у меня взяли анализы на наркотики. Пришел другой следователь, но я отказалась давать какие-либо показания: девушка в палате сказала ничего им не говорить, так как мы могли сказать что-то не то, а на нас и так хотели завести дело за участие в несанкционированном митинге. Мне посоветовали проконсультироваться с адвокатом. Было страшно, что наши же показания обернут против нас. Следователь сказал, что уголовное дело будет открыто в любом случае, и дал направление на судебно-медицинскую экспертизу, а затем велел ждать вызова на допрос".
Сейчас Александра лечит ногу, которую до сих пор не зашили: кожа вокруг в твердом синяке, не тянется, и поэтому нет возможности очистить рану. Врачи ждут восстановления тканей в месте, где застряла резиновая пуля – девушка ходит на перевязки. На боль не жалуется, считает, что есть те, кому гораздо хуже. Даже в инвалидной коляске выходила на многотысячный митинг, так как уверена: белорусам нельзя останавливаться, даже несмотря на то, что президент в открытую попросил помощи у России.
"Думаю, до российского вмешательства не дойдет. Смотрю видео политологов, которые говорят, что такой вариант практически невозможен. России не нужен народ, которого подавят силой и который все равно не будет покорён. Нам нужно стоять до конца ради тех, кто сейчас находится в изоляторе временного содержания, ради травмированных и раненых", – сказала Александра.
"Взрослые мужчины плакали и звали маму"
Инструктор тренажерного зала из Минска Арсений Шабан 10 августа шел с работы вместе с напарником. В парке Победы к ним подошли милиционеры, попросили показать личные вещи. Молодой человек выполнил требование и… оказался в автозаке, в котором его повезли в ИВС на Окрестина.
"Когда нас высадили, там уже был сформирован "коридор" из сотрудников ОМОН и служебных собак. Подгоняли криками, оскорблениями и унижениями, поставили возле стенки, велели раздеться и начали досматривать. Кого-то раздевали до нижнего белья. Один парень не успел снять шнурки, и его оставили босиком на двое суток. Затем завели во дворик, где обычно гуляют заключенные, – нас было примерно 80 человек. Мы стояли максимально тесно друг к другу, присесть, а тем более прилечь, было нельзя. Парню, который был босиком, давали свою обувь. В этом дворике провели всю ночь, а утром нас вывели в другое место, поставили на колени и начали допрашивать. Если сотрудникам не нравилось, как человек стоит на коленях, его били дубинкой", – рассказал он.
Во время пребывания на Окрестина Арсений слышал, как люди, которые находились в соседних двориках, кричали, просили поесть и выйти в туалет – оказалось, они сидели там по двое суток. Их выводили в коридор и избивали: взрослые мужчины плакали и звали маму, у них трещали кости. Вместе с Арсением сидели молодые парни, которые от этого начали плакать, и тогда молодой человек посоветовал им закрыть уши.
"Один из сотрудников, который там работает, тайком принес нам одну буханку хлеба на 80 человек – каждому досталось по 18 граммов. Воду приносили нечасто, мы делали лишь по несколько глотков. В туалет выпускали после многочисленных просьб и группой по 15 человек. Нам разрешали набирать там воду в бутылки и уносить с собой. Слышал, как сотрудники ОМОНа приказывали работникам ИВС применять жесткие физические расправы, иначе и они пострадают. Когда пытались узнать, который час, нам отвечали, что это не пригодится, все равно нас посадят на 15 суток – все это сопровождалось матом. Вечером стали выводить по 40 человек в коридор, избивали дубинками, а затем разводили по камерам", – вспоминает Арсений.
Камера, куда попал Арсений, оказалась маленькая, на шесть спальных мест, но на каждом из них заключенные спали по двое, остальные – разместились на полу. Окно не открывалось, было очень душно, свет не выключался, но был туалет. Рано утром молодых людей вывели в коридор, построили в колонны и начали называть фамилии. Среди них Арсений услышал и свою:
"Пришел какой-то начальник и сказал: тех, чьи фамилии назвали, отпускают, мол, мы чисты перед законом. Когда люди спросили, как вернуть отобранные вещи, он начал оскорблять. Попытались узнать, как доехать домой, но нас снова оскорбили, а затем сказали, что с нами хотят поговорить ОМОНовцы. И я понял, что ничего еще не закончилось. Нас поставили вдоль стенки, поделили по парам, мой товарищ вскарабкался мне на плечи, и я должен был приседать, а после каждого приседания меня били дубинкой по ногам. Потом мы поменялись: товарищу будет тяжело меня поднять, пытался ему помочь, и меня снова били дубинкой. Тогда ОМОН переключился на меня: когда приседал, били целенаправленно по одной ноге. Я молчал, и им это, видимо, не нравилось. Затем всех заставили отжиматься, в какой-то момент – застыть в планке на полусогнутых руках. Если кто-то падал, его опять били. А после череды избиений нас выпустили".
Арсений пока не забрал свои вещи из ИВС: там хозяина ждут деньги, ключи, телефон, методички с работы. Молодой человек объясняет: страшно снова оказаться там, ведь некоторые люди приезжали за вещами и оказывались за решеткой. Сейчас Арсений почти не испытывает боли в ноге, о страшных днях на Окрестина напоминают ссадины и легкая хромота. При этом молодой человек выходит на акции протеста и собирается стоять до конца
"Оппозиционно настроенных к власти белорусов гораздо больше, чем сторонников действующего президента. Даже если российские войска по его приказу войдут на территорию Беларуси, не думаю, что они будут воевать против мирного безоружного народа. Наша победа – это лишь дело времени. Обратного пути просто нет", – уверен протестующий.