Блог | День из жизни "проукраинской экстремистки" в Москве

ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ ОБВИНЯЕМОЙ

20 апреля в Мещанском суде Москвы состоялось очередное заседание по делу директора Украинской библиотеки Натальи Шариной. Заседание началось на час позже, и этот час позже наступил ровно через десять минут после вынесения приговора по предыдущему делу. Думаю, что даже чаю судья толком попить не успела между слушаниями.

Наталья Шарина уже полтора года находится под домашним арестом. До октября 2016, то есть целый год, ей было запрещено даже выходить на прогулку (и правильно, ведь не Евгения Васильева все-таки, в самом-то деле), сейчас ей позволено гулять во дворе. Какое-то время назад судья была недовольна даже тем, что Шарина пошла в поликлинику – положено ей было только врача на дом. Наталье Григорьевне Шариной нельзя принимать у себя гостей, кроме самых близких родственников, пользоваться интернетом и телефоном, разговаривать с кем бы то ни было посторонним – ни на улице, ни в лифте, ни в суде. Я вот, увидев ее в коридоре сегодня, оплошала, подошла, чтобы сказать что-то в поддержку, но блистательный адвокат Шариной, Иван Павлов, немедленно наш разговор пресек.

Возят директора библиотеки в суд на автомобиле ФСИН, обычном легковом, без решеток и фанатизма. Муж просил разрешения самому привозить на семейной машине – отказали.

Читайте: Оккупация Славянска: заберите своих человечков (ч.2)

Такая жизнь идет у нее уже полтора года. Я понимаю, что это рай по сравнению с пребыванием в СИЗО, но вот пытаюсь примерить на себя эту домашнюю несвободу – и понимаю, насколько тяжко так существовать.

В июле у Шариной юбилей, ей исполнится шестьдесят.

Зал сегодня был пуст, кроме меня в качестве публики был только еще один человек.

Судья – заместитель председателя Мещанского суда Елена Гудошникова – известна. Это она признала Петра Павленского виновным в поджоге двери ФСБ и постановила выплатить штраф в почти полмиллиона рублей, освободив Павленского из-под стражи прямо в зале суда.

Адвокаты – Иван Павлов и Евгений Смирнов – заявляют два ходатайства: о приобщении к делу скриншотов со страниц в Живом Журнале и скриншотов из социальной сети Вконтакте Дмитрия Захарова, депутата муниципального округа Якиманка, сыгравшего в этом деле две разные роли – доносчика и понятого.

Прокурор, молодая красивая женщина с конским хвостом, знакомится с довольно толстыми ходатайствами очень быстро и, конечно, возражает, считая, что документы не несут никакой доказательной базы.

Я вот с этими прокурорскими возражениями много раз встречалась в процессах, и почти всегда создавалось у меня впечатление, что возражает прокурор не потому, что приобщение документов не поможет установить истину, а просто чтобы насолить адвокату и обвиняемому и какие-то палки в колеса вставить. Но разве в этом состоит задача прокурора? Да нет же, конечно, просто у нас так повелось…

- Почему хотите приобщить? – вдруг спрашивает судья.

Адвокат Смирнов:

- Эти документы подтверждают заинтересованность в деле понятого Захарова и, кроме того, из них видно, что изъятая книга Корчинского (книга Дмитрия Корчинского "Война в толпе" признана в России экстремистской) – не та, которую приобщили как вещественное доказательство, возможно, речь тут идет о подлоге.

Мечты сбываются – судья приобщает два ходатайства к делу.

Начинается допрос свидетеля Натальи Викторовны Бажуковой, сотрудницы библиотеки. Защита подробно расспрашивает, что входило в ее служебные обязанности, Наталья Викторовна отвечает очень тихим голосом, видно, что волнуется.

Речь опять заходит о Захарове. И из показаний Бажуковой выясняется неожиданная вещь: 8 сентября 2015 года г-н депутат, оказывается, приходил в библиотеку, записался у Бажуковой, взял книги по Киевской Руси и какое-то время занимался по ним в зале. Она его хорошо запомнила, Захаров был без паспорта, но с депутатским удостоверением, и Бажукова специально спрашивала у Шариной разрешение записать читателя в библиотеку по удостоверению. Бажукова опознает формуляр Захарова, узнает его и на фотографии со страницы в социальной сети.

Читайте: Опасайтесь людей с ... яйцами, или Протесты в России растут

Говорит она настолько тихо, что я прикрываю окно, у которого сижу, чтобы шум с улицы не доносился в зал. Судья, строго поглядывая на меня, тут же что-то спрашивает у секретаря, явно по моему поводу. Слава Богу, решает замечания мне не делать, да вот и за что его делать-то?

Прокурор, неожиданно: а Вы такие же давали показания в октябре 15 года, когда Вас следователь допрашивал?

Бажукова: я не помню.

Судья: А Вас следователь допрашивал?

Бажукова: да.

Прокурор: А что Вы говорили?

Бажукова: я не помню.

Прокурор: А что Вы говорили про журнал "Барвинок" (украинский детский журнал)?

Бажукова: я не помню.

Прокурор: А был журнал "Барвинок"?

Бажукова: я не помню.

Судья дает свидетелю возможность ознакомиться с ее допросом в октябре 2015 года

Прокурор: Почему у вас такие противоречия в показаниях – вот Вы сейчас ничего про журнал "Барвинок" не говорите, а говорите про Захарова, а тогда, на допросе, Вы ничего не сообщили следователю о Захарове. Что Вы по поводу таких противоречий скажете?

Вскакивает адвокат Павлов:

-Ваша честь, протестую. Какие же это противоречия? Следователь, судя по допросу, ничего не спрашивал у свидетеля о Захарове, ни одного вопроса не задал. Это ведь говорит о качестве допроса. Как могут данные противоречить тому, о чем не спрашивали? Или тому, чего свидетель не помнит? Следствие сознательно ничего не спрашивало о Захарове, оно его нарочито скрывало!

Прокурор: Свидетель, Вы подписывали протокол?

Свидетель: я не помню.

Прокурор: Посмотрите протокол, это Ваши анкетные данные и Ваша подпись?

Свидетель : Да.

Прокурор: вот и на последней странице записано: Возражений не имею. А сейчас Вы не помните про "Барвинок", но помните про Захарова! Вы что, на сегодняшний день лучше помните, чем помнили тогда, в октябре 15 года во время допроса?

Свидетель: Я не очень понимаю, о чем идет речь…

Прокурор: Так Вы помните обстоятельства?

Адвокат Павлов: о каких обстоятельствах идет речь?

Прокурор: О журнале "Барвинок".

Павлов: Ну ведь свидетель уже сказала, что не помнит.

Наконец вмешивается судья:

-Вы, свидетель, когда лучше помнили события?

Свидетель молчит, потому что про "Барвинок" она не помнит, не важен ей этот "Барвинок", а про Захарова помнит, потом тихо говорит:

- Что-то, может, тогда, а что-то – сейчас.

- А почему Вы запомнили именно Захарова?

- А в этот день, 8 сентября, были именины Натальи, - отвечает Наталья Бажукова.

И почему-то после этого вопросы про "Барвинок" и Захарова прекращаются.

Дальше прокурор неожиданно начинает спрашивать, не представляла ли Наталья Шарина свидетелю адвоката по имени Александр Еким, и не ходил ли этот самый Еким со свидетелем на допрос.

Свидетель отвечает отрицательно.

Читайте: Кремль из последних сил пытается сохранить влияние

Прокурор: Вам никто из сотрудников библиотеки не говорил, что Вы можете пойти на допрос с адвокатом от библиотеки?

Павлов аж подпрыгивает: Ваша честь, обвинитель путает события 2010 года и 2015 и сам себя вводит в замешательство…

Тут надо объяснить, что Шариной, помимо экстремизма, предъявлено еще и обвинение в растрате – якобы она принимала на работу юристов, которых никто не видел, и нанесла этим библиотеке урон больше чем на миллион рублей. Историю с юристами следствие относит к 2010 году, (сама Шарина считает это обвинение совершенно надуманным и крайне унизительным для себя), свидетеля Бажукову допрашивали по делу об экстремизме 2015 года, но прокурору это не важно.

И опять я не понимаю – здесь хотят истину установить или подогнать факты и события под какую-то заранее придуманную правду?

Наконец измученного свидетеля отпускают.

Защита ходатайствует о приобщении видеозаписи с камер наблюдения, по которым видно действительное время начало обыска в библиотеке, количество сотрудников СК и ОМОНа, видно, как они входят с непонятными сумками, а потом выходят пустые. Документ этот подписан человеком, который на тот момент был и.о. директора, а видео предоставлено охранной фирмой, с которой у библиотеки был договор на обслуживание.

Прокурор возражает, утверждая, что никак нельзя будет понять, смонтировано видео или нет.

Судья принимает сторону прокурора. В ходатайстве отказывает, считая, что убедиться в достоверности видео нет никакой возможности.

- Ваша честь, - пытается спасти положение адвокат Смирнов. – Мы пытались приобщить это видео ранее, но нам все время отказывали как раз с мотивировкой, что мы это отлично можем сделать в судебном заседании…

Судья непреклонна.

Отказывает она и в ходатайстве защиты об экспертизе почерка Захарова, - он, оказывается, совершенно забыл, что был в библиотеке и подписывал формуляр, вот адвокаты и хотели ему напомнить.

Прокурор тоже против, поскольку, по ее мнению, у Захарова нет никаких оснований для оговора Шариной! Эх, почитала бы она Захарова в соц.сетях…

Последнее ходатайство защиты – осмотр изъятых следствием книг в присутствии переводчика - удовлетворяется частично. Книги будут истребованы из хранилища вещественных доказательств, но без переводчика. Видимо, судья считает, что все заинтересованные лица отлично говорят по-украински, но скрывают это.

Заседание окончено.

Шарина выходит из здания суда, садится во фсиновскую машину, которая отвезет ее обратно под домашний арест, адвокаты идут вместе к метро.

Ощущение, что я побывала в театре на какой-то дурной, глупой пьесе, не покидает меня.

Зачем это все нужно моей стране?

И как может подорвать мощь России детский журнал "Барвинок"?

Не понимаю.

Следующее заседание 4 мая.