УкраїнськаУКР
EnglishENG
PolskiPOL
русскийРУС

Раненых детей просто обезболивали перед смертью: врач из Мариуполя рассказал об ужасах осажденного города. Фото

5 минут
28,1 т.
Раненых детей просто обезболивали перед смертью: врач из Мариуполя рассказал об ужасах осажденного города. Фото

С начала полномасштабного вторжения в Украину на территориях, где уже шли ожесточенные бои, единственные профессии, которые оставались остро востребованными, – медицинские работники. Так в уже заблокированном Мариуполе врачи начали лечить с первых дней осады: в холоде, с дефицитом медикаментов, а нередко в темноте и наощупь.

Об этом рассказал 27-летний анестезиолог Мариупольской больницы №4 в Левобережном районе Андрей Сербин, поделившись ужасами, свидетелем которых он стал, порталу "Свои". 24 февраля, в день когда началась война, он приехал в свое отделение и покинул его только 21 марта.

Селфи Андрея Сербина.

Лечить в ледяных палатах

С начала марта в больнице осталось всего два хирурга, два травматолога, два анестезиолога, включая самого Сербина. Он утверждает, что экстренные обстоятельства не сделали их героями, просто они могли выполнять свою работу, когда левый берег Мариуполя уже был отрезан от остального мира.

"Отопления не стало в конце февраля, а 3 марта посыпались стекла, – вспоминает анестезиолог. – Почти по всему северному фасаду. Уже не было электричества. Плюс стало холодать на улице. Все это привело к тому, что у нас в помещении было не больше 4 градусов тепла.

Никаких обогревателей мы себе не могли позволить, потому что электричество было от дизельного генератора. Солярки было очень мало, и ее нужно было экономить. Генератор в больнице был еще до войны, довоенный запас дизельного топлива мы сожгли за два дня. Пока еще функционировали заправки, администрация больницы в первые дни закупила солярку, потом нам три или четыре раза ее привозили военные.

Пациенты, выздоровев, оставались в больнице. Они заправляли генератор, следили за его бесперебойной работой. Но на 21 марта, когда мы уезжали, начмед сказал: "Солярки осталось на 3-4 часа работы генератора".

Из-за холода мы надевали всю одежду, которую имели. А сверху – ковидные комбинезоны, оставшиеся в больнице после вспышки пандемии. Во-первых, чтобы защитить вещи от крови, рвоты и прочих биологических жидкостей, которыми было заляпано абсолютно все. Во-вторых, в них вроде бы больше сохранялось тепло.

Однако, подолгу оставаясь в операционных, замерзали так, что врачи и младший медицинский персонал переходили в неконтролируемое состояние. Всем было тяжело. Женщины не выдерживали, уходили куда-нибудь, заворачивались в одеяло и сидели, пытаясь согреться. Так было, если, конечно, ситуация в операционной позволяла. Первый раз мы согрелись в Токмаке, 23 марта".

Снаряд приземлился возле одного из городских центров .

Спасать жизни, изнывая от голода

"Где-то до 2 марта работали еще магазины и можно было с риском для жизни выскочить и схватить с пустых полок АТБ что-то завалявшееся, не имеющее пищевой ценности, вроде чипсов или оливок.

Первого числа мы сделали короткую вылазку и купили четыре буханки хлеба. Это хлеб мы растянули аж до середины марта. Потом уже хлеба не было.

В больнице был пищеблок с запасами еды. Эту еду делили на отделения и готовили в мультиварках, пока шли операции, включали генератор и был свет. Еда, конечно, была исключительно бюджетной и очень диетической.

Кроме проблемы ограниченного запаса еды, добавлялась проблема приготовления большого объема пищи. В нашем отделении было всего две мультиварки, а готовить приходилось на 20 человек. Соответственно, порции были весьма скромные.

Вода для готовки была из скважины – и это был большой плюс. Скважина, насос которой работал на солнечных батареях, была в нескольких километрах от больницы. Раз в 2-3 дня мы грузили в одну из машин какого-нибудь доктора всю имеющуюся тару и ехали за водой по городу, который обстреливался просто постоянно".

Жительница Мариуполя готовит еду прямо во дворе .

Беспомощность перед смертью пациентов и коллег

"День, когда поступил всего один раненый, – 20 марта. Тогда же был и один убитый. Доктор Казанцев. Это один из старожилов больницы. Ему было больше 60 лет. Он работал заведующим инфекционного детского отделения. Утром 20 марта доктор с чайником вышел из убежища своего корпуса, чтобы отнести кипяток в убежище соседнего инфекционного корпуса, где находились люди.

Между зданиями – 10 метров. И возле корпуса, куда направлялся Анатолий Борисович, был взрыв. Его отбросило назад к своему корпусу. Чайник остался возле воронки. Анатолий Борисович погиб от травмы головного мозга. Мы похоронили его на клумбе между двумя корпусами, в двух метрах от его места работы.

Остальных умерших клали в мешки и выносили во двор. Они лежали под стеной больницы. По правилам, судмедэксперты должны делать заключения, что стало причиной смерти каждого человека. Только после этого их можно хоронить".

Могила рядом с магазином "Живого пива".

"Дети, которым мы не смогли помочь.."

"За все время было порядка 15 пострадавших детей. Самое страшное – черепно-мозговые травмы. Наша больница не специализировалась на нейротравмах, поэтому у нас не было нейрохирургов.

Наша помощь детям, их восстановление после операций в таких условиях – это те эпизоды, которые поднимали нам моральный дух.

К сожалению, было и другое. Много раз привозили мертвых детей. И было еще хуже, когда дети поступали к нам живыми, а мы ничем не могли помочь.

Мама, бабушка и годовалый ребенок вышли после обстрелов во двор приготовить еду. Прилетел снаряд. У всех – поражение головы. У мамы просто царапины. У бабушки довольно тяжелая травма лицевого черепа, серьезно пострадал глаз. А вот годовалому мальчику осколок попал в голову. Через лобную часть было сквозное отверстие. Его привезли еще живым. Содержимое черепа было снаружи. Мать, конечно, отказывалась понимать, что шансов нет. Мы обезболили ребенка. К сожалению, на этом наша помощь закончилась. Через 15 минут после поступления в больницу годовалый ребенок умер.

Был эпизод, когда поступило двое детей – 10 и 16 лет. Насколько я понял, они не были родственниками, но их привезли из одного места с тяжелейшими черепно-мозговыми травмами. Мы не могли им помочь. Лишь обезболили. Положили друг на друга. Укрыли одеялом. И все".

Погибший в Мариуполе подросток.

Как ранее сообщал OBOZREVATEL, во время встречи президента Владимира Зеленского с генсеком ООН Антониу Гутерришем забрезжила надежда на возможность вывоза людей из заблокированного Мариуполя.