Путін виховав Франкенштейна собі на біду - Лойко

О том, почему Западу плевать на Украину, единственном способе остановить войну на Донбассе, особенной атмосфере на передовой — об этом и многом другом читайте во второй части беседы "Обозревателя" с российским писателем Сергеем Лойко.

Відео дня

Первую часть интервью читайте здесь.

- Прошлым летом вы стали одним из главных действующих лиц в скандале с фотографом Дмитрием Муравским. Помню, что тогда лилось очень много грязи. В том числе на вас со стороны моих соотечественников. Не разочаровались в украинцах?

- А чего разочаровываться? Я свою позицию знаю, я ее могу повторить. То, что сделал Муравский – это преступление. Не потому, что он снял го*но, его может снять кто угодно, а потому, что он устроил этот цирк. За то, что он сделал, за это надо судить и выгонять с работы, что в общем-то и произошло.

Он устроил цирк со съемкой подставного эпизода с подставным взрывом на линии фронта. Эти люди бежали из пункта А в пункт Б, несли за собой условно раненого товарища, а за спиной пиротехники делали у них взрыв. Мне рассказывали свидетели, которые в этом участвовали. Я всю жизнь провел на войне. Не знаю, сколько на ней пробыл Муравский, но если происходит взрыв, то ты в лучшем случае падаешь на землю и ползешь в другую сторону, закрывая голову руками, а не бежишь.

То самое фото Дмитрия Муравского

Я читаю лекции по фальшивым фотографиям и очень благодарен Муравскому, потому что его пример идеален со всех точек зрения: с моральной, с точки зрения мотивов. Он просто искал возможность покрасоваться в каком-то дурацком Facebook. Положил мешок с цементом над взрывным устройством, поэтому взрыв такой белый, красивый, такими клубами. А обычные взрывы они черные и не такие драматичные. Это киношный прием, но дураков же нет. Все фотографы опытные в этом разбираются.

- Помню, что тогда меня больше всего смутила эта коляска. Сразу показалось, что автор переборщил с трагизмом.

- Да там все неправда на этой картинке. Ему повезло, что его просто выгнали. За это надо было судить. В Соединенных Штатах Америки за такую х*рню на линии фронта тебя бы выгнали из газеты в один день.

Я не забуду случай, когда я работал в Los Angeles Times. В 2003 году в Ираке был замечательный фотограф из Лос-Анджелеса. Нас всех тогда поджимал дедлайн, было очень тяжело, нужно было спешить вложиться в сроки. Он снял несколько фотографий в Басре. На одном кадре был запечатлен красивый мужчина с ребенком, а на другом был солдат, но они не были на одном кадре. Он соединил их в фотошопе.

Замечательная, блестящая фотография, но проблема была в том, что у из-за спины одного из них торчала спина человека, который в этом кадре уже был в другом месте. То есть один человек был запечатлен два раза. Эту фотографию напечатали, номер вышел, и этот снимок был на первой странице. Вечером того же дня его выгнали, и он теперь работает свадебным фотографом. Никто его работать больше никогда не возьмет. При этом он никем не рисковал в отличие от Муравского.

Помню еще одну историю с фотографом, которая случилась в 2001 году в Афганистане, когда я работал в Баншере – это рядом с Кабулом. В Кабуле сидели талибы, а там где был я - находился Северный альянс, который был союзником американцев. Американцы бомбили Кабул, а те его осаждали.

В один из дней из-за каких-то праздников было объявлено перемирие, и как раз в этот день приехал немецкий тележурналист. А там такой бардак был, что проехать мог кто угодно. Приехал он на позицию артиллеристов и попросил ребят стрельнуть. Те говорят, что у них перемирие. В ответ на это он дал им 100 долларов, а это деньги, которые они за всю жизнь не получают, и те бахнули по позициям, а им в ответ. В итоге погибли 12 человек. Вот тебе яркий пример вмешательства. Поэтому эти игры на передовой очень опасны.

- Когда вы приехали в Донецкий аэропорт, то парни вас не сторонились? Мол, приехал какой-то россиянин, да еще и с камерой.

- Понимаешь, я всю жизнь провел на разных войнах. Знаю, как пахнут портянки, что такое кровавые мозоли, поэтому мне, в общем-то, легко общаться с солдатами, потому, что они чувствуют, что свой. Я не заставляю кого-то что-то делать, а просто становлюсь частью пейзажа. Общаюсь. В первый день в аэропорту я мало снимал, я с ними разговаривал. Я же не только фотограф, но и пишущий корреспондент. Я говорил, а они ко мне привыкали. Произошло это очень быстро. Буквально пара анекдотов, несколько чашек кофе, которые мы друг другу передавали и мы уже стали своими людьми.

Донецкий аэропорт. Фото Сергея Лойко

Знаешь, жизнь на передовой очень ускоряется – все происходит в секунды, и цена жизни измеряется секундами. Сейчас ты живой, а потом ты уже убит. Поэтому всякая фальшь здесь не канает. Там нет каких-то мелочных разборок, обид, все к друг другу относятся хорошо. Все шутят, все веселые, все счастливые в эти страшные минуты, когда каждый день может быть последним в твоей жизни. Вот это ощущение наркотического опьянения, адреналина делает их общительными, веселыми и счастливыми. Это самый трагический момент в их жизни - их трагическое счастье.

- Я делал интервью со многими бойцами. Каждый из них говорит, что победа обязательно придет. Вопрос только в сроках и методах ее достижения. А на ваш взгляд, как может закончиться конфликт на Донбассе?

- Война сама собой закончится. Как только закончится Путин, то сразу закончится и война. Это единственный вариант, который я сейчас вижу. Этот вариант могут ускорить американцы, если введут санкции против ближайшего окружения Путина: заморозят им все активы, арестуют счета за границей, недвижимость, яхты, отправят домой их жен и детей. Не будут впускать их на свою территорию.

За то, что Государственная дума и Совет Федерации приняли одномоментное решение об использовании вооруженных сил в Украине, Европа должна была моментально внести всех в "черный список". А они они внесли в "черный список" 20 человек, которые привели к гибели адвоката Магнитского. В то время как эти люди убили тысячи невинных в Украине. А санкций против них я не вижу.

Не знаю, вряд ли Риббентроп мог свободно поехать в Америку в 1943 году. Не нужно с ними общаться, нужно превратить их в Северную Корею, просто закрыть со своей стороны и пусть они сами варятся. Это приведет к более быстрому падению режима, чем все остальное. Но, видимо, они в этом не заинтересованы. Наверное, есть свои интересы в общении с этим режимом и именно в том состоянии, в котором он сейчас находится.

- Может, на Западе боятся, что следующие российские правители будут еще хуже?

- Я не знаю, чего они еще боятся. Понимаешь, такое ощущение, что для них было бы хорошо, если бы эта проблема сама собой решилась. На словах они выражают симпатию и озабоченность, а на самом деле Украина их не интересует. Для Запада опасности нет, а все эти права человека – это бла-бла-бла. Именно для этого существуют всякие организации, типа ООН, где все сотрясают воздух, а главный бандит может прийти и наложить вето, как кучу го*на в зале заседаний Совета безопасности на виду у всех.

- В марте казалось, что народ в России немножко расшевелился. Имею в виду волну антикоррупционных митингов, которую запустил Навальный. Как думаете, у него может получиться "зажечь" россиян?

- Что-то в этом есть. Навальный продемонстрировал всей России, что в стране есть молодое поколение рассерженных. Я не уверен, что они очень рассержены войной против Украины или тем, что "Крымнаш" - им на это в лучшем случае наплевать. Они рассержены тем, что, как сказано в одном популярном советском фильме: "Все уже украдено до нас". Они осознали, что в этой стране пробиться молодому человеку и что-то сделать нельзя. Все украдено: рабочие места, деньги, будущее – все украдено путинским режимом. Это их и беспокоит, они и рассержены по этому поводу и посмотрим, как дальше будет развиваться этот протест.

Это не дальнобойщики, которым можно открутить прицеп и подкупить рублем. Этих купить нельзя, интернет у них не отключишь, телевизор на них не влияет, потому что они его не смотрят. Это что-то такое, с чем путинский режим не может справиться. Это тот самый Франкенштейн, которого они все время воспитывали в виде Молодой гвардии и остального прокремлевского молодого го*на. А этот Франкенштейн оказался совсем не прокремлевским.

- Ваша новая книга посвящена трагедии MH-17. Расследование длится уже почти три года, и конца-края пока не видно. Вы верите в то, что международное правосудие восторжествует и виновные за это понесут наказание?

- Не верю, книга ответит на этот вопрос. Я не верю в международное правосудие. Это делается для того, чтобы успокоить людей. Ни к чему это не приведет. Если считать, что Гаага – это какой-то Нюрнбергский трибунал, то для этого нужно серьезное военное поражение. Только тогда, когда преступники через военное поражение поставлены на колени, то их можно посадить в клетку. Сейчас же они вооружены до зубов и дальше ничего не будут признавать, продолжать отдыхать на Майами. Вот запретить им отдыхать на Майами – это единственная возможность их наказать.

Поэтому мой герой в книге, чья семья погибла в этом самолете, не будет ждать решения Гааги. Они живет здесь и сейчас, он хочет наказать их сейчас и он это делает.

- Получается эти люди останутся безнаказанными?

- В моей книге нет, но это художественная литература. Хотя знаешь, я должен уже деньги на этом зарабатывать.

- На пророчествах? Слышал про этот ваш талант. А у вас есть еще пророчества, которые вы пока не опубликовали?

- Вот эта книга – это пророчество, читайте. Надеюсь, оно сбудется.