Блог | Почти правда или игра в реальность
Что вы чувствовали, когда услышали о гибели на восточном фронте первого военного? Чувствуете ли вы то же, когда почти каждую неделю погибает несколько наших защитников? Почему ваши ощущения значительно усиливаются, когда происходит непоправимое, и умирает сразу несколько десятков воинов? Почему наши эмоции со временем притупляются, а человеческие смерти становятся статистикой?
А самое главное, как сделать так, чтобы за быстрым ритмом жизни и информационным шумом мы не теряли связь с реальностью и оставались человечными? Все эти вопросы могут казаться банальными и несколько патетическими, но ответы на них сегодня как никогда актуальны.
В свое время, когда я сформулировала тезис моей докторской диссертации: "Почти правда. Интермедиальных стратегии постановочной войны", меня интересовало, как формируется видение войны через культуру и СМИ, кто создает наше представление о войне – то, с чем большинство людей лично никогда не сталкивались. Я пыталась понять: какие есть стратегии постановки и показа войны, и насколько документальная съемка военных действий может отобразить реальность, и может ли вообще.
Чего я совсем не ожидала, так это то, что мне лично придется стать свидетелем войны в Украине и находиться между двумя реальностями: медийной войной и реальной ситуацией в зоне боевых действий. Я думаю у многих, у кого был подобный опыт было ощущение абсолютного раздвоение сознания. Но часто эта медийная реальность едва ли не полностью заполняет информационное пространство тех, кто далеко от гула орудий.
Такое положение вещей и есть элемент гибридной войны. Когда людям не нужны реально события, потому что все, что выглядит как настоящее – они воспринимают, как реальность. Кроме того, сегодня журналистика перестала быть основным источником новостей. Большинство черпает информацию из социальных сетей, где объективность очень трудно отличить от фейков. Поэтому, пропаганда переходит на новый уровень, а виртуальная реальность часто предшествует событиям, а сами события развиваются согласно виртуальной версии.
В связи с чем, возникает еще один вопрос, насколько вымышленное является частью нашей реальности? На какой основе общество принимает решение, если оно абсолютно неадекватно проинформировано? Особенно критически это знать, когда доходит до таких важных тем как война. Потому что в противном случае это становится очень опасной системой мировоззрения.
Иногда ты встречаешь трагические аварии на дороге, и это всех всегда очень цепляет, потому что происходит на их глазах. А на войне повсеместно ужасы, но не всегда люди могут это рефлексировать. В первую очередь потому, что нет архетипа, который сформировал бы нашу картину о сегодняшней войне.
Думая обо всем этом, мне стало интересно, какая же роль театра в этом гипер театрализованном мире. И мне кажется, что театр нас в определенной степени вырывает из среды нашей повседневной жизни, частью которого является гибридная реальность. Именно он придает эффект присутствия в моменте позволяет оторваться от этого мира и ощутить непосредственную физическую связь с реальными событиями, которые ретранслируются на сцене. Театр может возвращать нам способность сочувствовать. Через театр можно возвращать человечность.
Кроме того, театр имеет огромное эмоциональное воздействие. Из-за переживаний ты сбрасываешь с себя бремя ненависти, злобы, агрессии, которую постоянно вызывает потребляемая нами информация. Живое действие очень сильно воздействует на зрителя, потому что на сцене мы видим настоящих людей со всей их уязвимостью. Театр возвращает к энергетике, к живому ощущению, которого не хватает в реальном мире, когда все наше восприятие идет через сознание, а не тело.
Что касается войны в театре, то на собственном опыте могу сказать, что с этой тематикой все работает еще более показательно. Наш спектакль "Contact Line" о молодых людях, которые находились по разные стороны на Донбассе во время боевых действий, бескомпромиссно возвращает к реальности.
Когда общество под влиянием времени и, порой, искаженной информации теряет чуткость, на сцене появляются реальные дети из зоны разграничения и через свои истории жизни дают возможность каждому, находясь на расстоянии, окунуться в ту атмосферу. Это очень сильный интенсивный момент.
Я считаю, очень важно предоставлять голос группам населения, которые страдают от войны, даже если они не попадают в популярный нарратив. Именно новое поколение, выросшее под грохот взрывов, в первую очередь должно сказать свое слово. Нам просто необходимо задуматься, как жить с последствиями войны, потому что сегодняшний статус-кво не выход – это лишь отсрочка проблемы. Мы накапливаем все большую травму для общества. Теряется надежда, идет стагнация и забываются те, кто погибли.
В мирных городах мы не чувствуем, что происходит в зоне боевых действий, не ощущаем трагедию, когда физически разрушается все вокруг, калечатся и уничтожаются тела. Поэтому роль театра – быть лицом к лицу с реальностью войны в постоянном потоке информации.
"Это 2011 год. Начало моей докторской и мне нужно выбрать тему. Робин мне помогает. В Украине еще нет войны. В Украине еще нет оккупированных территорий, мы ездим в Крым. В Украине еще нет миллионов переселенцев. Мы ждем Евро-2012, а Донецк готовится к наплыву нидерландских фанатов.
Российский "Бук" еще не сбил Боинг-777 рейса МН-17 из 298 пассажирами на борту, подавляющее большинство которых граждане Нидерландов. Всего этого еще нет, но я выбираю тему войны. Нет, я не была готова к тому, что моя работа на страницах научного материала перейдет в... А вот вопрос, во что она перешла?" – этим риторическим обращением завершается представление Contact Line.
