"У нас будет еще не одно 24 февраля". Артисты, которые воюют, и жены военных – о своих непростых двух годах большой войны

24 февраля 2022 года – один из самых страшных дней в истории Украины. Россия начала вторжение в нашу страну. Украина устояла, украинцы сопротивляются оккупации, но война продолжается.

OBOZ.UA пообщался с известными артистами, ныне защищающими страну, и известными украинками, чьи мужчины находятся в ВСУ. Герои вспомнили, каким для них был день 24 февраля 2022-го, признались, как переживают разлуку с родными и как война изменила их и их отношения.

Маричка Падалко: "Стало тяжело находить моменты для радости"

Журналист и бывший нардеп Егор Соболев присоединился к теробороне еще до начала войны – подписал контракт с ВСУ. 24 февраля 2022 года стал на защиту страны. Участвовал в освобождении Киевской области, воевал на востоке и юге Украины. В браке с телеведущей Маричкой Падалко.

– Я не очень люблю мысленно возвращаться в день 24 февраля 2022 года, – говорит Маричка Падалко. – Это была моя рабочая неделя на "Сніданку", поэтому просыпалась очень рано. Обращение Путина об объявлении войны увидела еще дома. Позвонила водителю на студию, чтобы забрал меня раньше. И только закончила быстро собираться, услышала взрывы… Приехала на работу, пришел Егор Гордеев и сказал, что мы просто идем в эфир: без суфлеров, без запланированных накануне сюжетов.

В прошлом году я очень рефлексировала вокруг этого дня, а сейчас спокойнее отношусь. Потому что понимаю, что у нас будет еще не одно 24 февраля в период войны, и нужно собирать силы, даже если их нет. 26 февраля у нас с мужем день рождения. Последние два года мы с ним не виделись в этот день. В 2022 году это был просто ужасный день. В 2023 году хотя бы удалось пообщаться. Кроме того, я заранее согласилась поехать на съемку, чтобы занять себя делами, чтобы не было времени думать о грустном. В этом году мы планируем увидеть. Надеюсь, удастся. Ничего не загадываем – поездок, посиделок с друзьями. Лучшее место сейчас – это дом. И наши дети – рядом.

Как живется нам сейчас? Признаюсь честно: стало тяжело находить моменты, чтобы чувствовать себя счастливой, чувствовать радость. Этот навык я потеряла. Думаю, это связано не только с тем, что мой муж находится на фронте, а вот – вообще. Раньше мне легко было почувствовать радость от малейших вещей, сейчас нет, даже когда до этого есть все условия. Еще я стала более прагматичной, но я не считаю, что это сила. Мне кажется, что сила как раз в отчаянных поступках. Егор тоже изменился. Я, правда, особо этого не замечаю, но он говорит, что стал злее. Для себя, потому что в отношении семьи, каких-то бытовых вещей – он очень спокоен. Мне кажется, что пока это не критично. И он отдает себе отчет, что надо будет над этим работать после Победы.

Что дает силы дальше жить? Первое – это осознание того, сколько уже положено на нашу будущую Победу. Отчаиваться нельзя и опускать руки – тоже. Поэтому для меня самая большая мотивация – это память о тех людях, которые отдали жизнь за нас. Во-вторых, у меня есть дети, которые видят будущее только в Украине и очень болеют за то, чтобы здесь все было хорошо. Ну и третье: я – опора и поддержка для мужчины, и мне нужно быть сильной. Мы стараемся разговаривать каждый день. Участвуем в разговоре все вместе. У нас есть правило – общий телефонный звонок в определенное время. По возможности все присоединяются, кто не может – пишет в письменном виде в семейный чат, что у него интересного сегодня произошло. Эти звонки – очень важная связь для нашей семьи.

Евгений Нищук: "Или ты на фронте, или ты для фронта. Третьего – не дано"

Народный артист Украины, актер столичного театра имени Ивана Франко и дважды министр культуры Евгений Нищук с первых дней российского вторжения защищает страну с оружием в руках. Мобилизировался в ВСУ в звании солдата.

– Первые ночи войны мы скрывались от ракетных обстрелов в подвале столичного театра "Сузір’я", с нами была Ада Роговцева, – вспоминает Евгений Нищук. – Мне кажется, что Ада Николаевна давно чувствовала, что события будут разворачиваться именно так – россияне пойдут дальше. Сейчас у нее в семье воюют и зять, и внук. Я сознавал, что никуда не уеду. И по убеждению, и потому, что публичное лицо. Записался в тероборону. А потом узнал, что недалеко от моего дома создается добровольческий батальон, присоединившийся к ним. Поехали в Киевскую область. Потом была Черниговщина. А впоследствии – юг, где я мобилизовался в ряды ВСУ.

Что изменилось за эти два года? Я стал более собранным – чувствую это. Более дисциплинированным, возможно даже так. Сейчас я солдат, поэтому должен все эти свои стремления что-то инициировать сдерживать (хотя мои идеи принимаются всегда). Творческие импровизации или управленческие амбиции нужно в себе спрятать. От меня требуется, чтобы задача была выполнена четко, потому что от этого зависит безопасность не только собственная, но и всех вокруг. Стараюсь соблюдать военную субординацию.

Очень чувствуется усталость от двухлетней войны. Меня сейчас переводят из-за определенных обстоятельств в Киевскую область, ближе к дому. Очень необходима ротация – не на 10, не на 20 дней. И это я только по себе говорю, а по другим – ситуация такая же, или даже – более тяжелая. Но вместе с тем мы все понимаем, что борьба продолжается. Она сейчас как раз в такой фазе переломной. Да, мы очень зависимы от субъективных и объективных партнерских ситуаций на Западе. Но сохраняем дух силы и стремление к победе.

Он не угасает, потому что он есть во имя тех, кого мы любим, во имя тех, кого мы помним и чтим. Бойцы, которые уже отдали свою жизнь за свободу и нашу независимость. Но, безусловно, нам нужно готовиться очень планово к длительной борьбе. Сколько будет идти война? Я не военный аналитик или эксперт. Но думаю, что нас захватит и 2025 частично – по крайней мере, весна.

Где нахожу силы? Мы недавно почтили память Героев Небесной Сотни. Это события, которые очень памятны моему сердцу. Тогда это было первое сражение против того же агрессора. В то время это были просто их ставленники, здесь, в Украине. А на самом деле команда уходила оттуда, это очевидно. И мы вспоминали об этой первой сотне героев, отдавших свою жизнь, ценой своей жизни практически заставивших тогда бежать Януковича из страны. И в такие моменты думаешь: "Как можешь говорить о том, что устал?" Борьба продолжается, и сейчас есть две вещи: или ты на фронте, или ты для фронта. Третьего – не дано.

Роман Недзельский: "Когда в Киев приезжаешь, немного шаблоны разрываются"

Музыкальный продюсер и бывший гендиректор Дворца "Украина" Роман Недзельский подписал контракт с ВСУ в середине января 2022 года. Сейчас Роман Стефанович – офицер логистики 135-го батальона ТрО ВСУ, 114-й бригади ТрО ВСУ. Более 30 лет состоял в браке с народной артисткой Украины Оксаной Билозир.

– На контракте в армии я еще 15 января 2022 года. 24 февраля для меня началось в пять часов утра, когда начался обстрел Борисполя, – рассказывает Роман Недзельский. – В 8 утра был в воинской части. И с тех пор – на службе. Сейчас я уже мобилизованный офицер логистики. Находимся сейчас на востоке, под Бахмутом. Сейчас, разговаривая с вами, еду в автомобиле, проезжаем блокпосты. Здесь 85-90% – это военные. Местных людей очень мало. Как правило, остались старшие люди, которым некуда ехать или не хотят покидать дома. Такой контингент. Что я чувствую? Что война идет в стране. Правда, когда в Киев приезжаешь, немного шаблоны разрываются. Когда видишь, например, мужчин, "не рожденных для войны".

Мне кажется, война меня не изменила – каким был, таким и остался. Но, конечно, со стороны виднее. Никто не думал, что наша судьба так сложится. Сегодня для меня предыдущая жизнь, как какой-то сон, очень приятный, но – невыполнимый. Мои инструменты лежат дома (Недзельский – гитарист и альтист. – Ред.), а я держу в руках автомат.

Вижусь ли на фронте с известными артистами? Своих друзей сюда не приглашаю – это не та война, которая была с 14 года. А потом скажите: а кто воюет? Я только вижу, что известный человек одевает камуфляж, сразу возникают вопросы: "Где служишь? Почему такая чистая форма? Почему чистая обувь? Почему руки аккуратны? Наши руки совсем не такие. И одежда – ближе к полевой. Что-то я не верю в этих наших артистов, которые снимаются на камеру в камуфляже.

По телефону мы общаемся с Ирой Билык, поддерживаем друг друга. Гарик Кричевский, Олег Винник, Женя Галич. К слову, он военный – в нашем батальоне. Тоже уже офицер. Когда у моих собратьев дни рождения или какие-то еще более важные праздники, артисты записывают нам поздравления, присылают. Звоню, говорю: "У собратья день рождения – сделайте эмоциональный подарок". У меня все это сохранено в галерею – для истории. С Иво Бобулом мы на постоянном контакте – он нам тоже очень помогает. Приезжает с выступлениями в Киевскую область, где находится наше постоянное место службы. Еще батальон поддерживает Василий Илащук, бывший президент Первого национального телеканала, сейчас возглавляет частную клинику в Киеве. Он отправляет сюда врачей и передает очень много провизии.

Помню, на второй неделе войны женили пару военнослужащих. Они уже долго жили вместе, дети взрослые, а когда началась война, решили: "Не знаем, что будет завтра, надо расписываться". Правда, наш комбат за неделю погиб... Так вот, Олег Винник вместе с Ириной Билык и Оксаной Билозир поздравляли их видеороликами, и это было очень круто. Создавалось впечатление, что все эти звезды пели прямо у нас на свадьбе.

Анна Тамбова: "Пришло желание жить сейчас"

Популярный украинский актер Константин Костышин с осени прошлого года – в рядах ВСУ. Жена артиста – актриса столичного театра на Подоле Анна Тамбова.

– 24 февраля 2022 года был тяжелый день, – рассказывает Анна Тамбова. – Накануне у меня был спектакль. Пока приехала домой (а мы живем под Киевом – в Белогородке), была уже 11 вечера. А на следующий день были запланированы съемки, должны были забирать машиной в семь утра. И еще до трех ночи приводила себя в порядок, легла спать, а через два часа мы проснулись от взрывов. Сразу бросилась к дочери, потому что она очень испугалась. Мы слышали и Васильков, и Гостомель – он с другой стороны. Написала сообщение ассистенту по актерам в шесть утра, что не приеду, останусь с семьей. Она находилась в Киеве, наверное, ничего не слышала, отвечает: "Что случилось? Нельзя пропускать". Я пишу: Ты не в курсе? Нас бомбят!"

Поначалу, конечно, не понимали, что делать. Переселились в подвал нашего дома, выходили только поесть. А потом было два состояния. Бурной деятельности: выбегаешь на второй этаж, на балкон, снимаешь чужие вертолеты, летающие над головами, чтобы передать в чатбот. И период полного бессилия: лежишь на матрасе и не можешь даже подняться. Очень странное такое творилось с психикой. Когда мы собирались есть, я начала празднично сервировать стол. Реально делала очень хорошо, но не знаю зачем. Наверное, ради ощущения, что надо что-то делать.

А потом у нашей кошки, стерилизованной как раз 23 февраля, разошлись швы, внутренности выпали наружу – в прямом смысле. А мы были отрезаны – россияне не дошли до нас один километр. Свет включать было нельзя, потому что сюда прилетало. Но сели в машину и поехали в ветбольницу. Идем и понимаем, что наш автомобиль – движущаяся мишень. Но все обошлось.

Что чувствовала, когда узнала, что Костя получил повестку? Знаете, наверное, он психологически к этому готов. Ну вот, честно, был. Хотя мы об этом не говорили… И я была готова к тому, что это произойдет. Но первое, что чувствуешь: резко тело стягивает холодом. Ну оно до сих пор так, но уже по-другому как-то. Нахожусь в анабиозе – все жизненные радости резко затормозились. Вот он сейчас был в отпуске, на днях уехал – и я снова начинаю входить в состояние, когда сама за все отвечаю. Нет сильного плеча рядом – это большая проблема.

Как мы изменились за время войны? Точно могу сказать за себя: перестала улыбаться. Мне об этом говорят в театре. А я врать не умею и не люблю – поэтому умышленно радоваться не могу. А вот когда Костя приехал, пришла на спектакль – все удивляются переменам. Мне казалось, что ничего не поменялось, а оно, вот как. Как он изменился? У него появилось ощущение, что нужно делать то, что хочется именно сейчас. Раньше он мог что-то приятное для себя откладывать, потому что – не ко времени или еще что-то. А когда был в отпуске: встретиться с друзьями, куда-то поехать – все только "за". Вот такое изменение произошло – пришло желание жить сейчас. Вкусить жизнь.

Дмитрий Дикусар: "24 февраля 2022 года – стало началом новой жизни для меня"

Хореограф Дмитрий Дикусар с первых дней российского вторжения защищает страну от оккупантов. С 5 марта 2022 года – в рядах ВСУ.

– Каким было для меня 24 февраля 2022? Это было начало новой жизни для меня, – признается Дмитрий Дикусар. – Для нового меня, которого я никогда не знал и еще продолжаю испытывать. Что изменилось сейчас? Появилось определенное разочарование в некоторых людях. Я знал, что со временем люди привыкнут к войне и отношение к военным будет "я туда их не посылала", но не думал так быстро.

Разочаровало то, как легко людей ввести в заблуждение и разъединить на теме языка ("спасибо" Фарион), на темах "все командиры – конч*ные" и "в ВСУ ничего не выдают, все бегают с голыми задницами"… Вражеское ИПСО работает, к сожалению! Третье разочарование – это работа псевдоволонтеров, которая подорвала доверие к настоящим волонтерам. Не думал, что есть граждане в моей стране, у которых нет ни совести, ни чести от слова "вообще". Четвертое разочарование – некоторые чиновники, которые решили, что сейчас очень удобный момент украсть еще больше, чем они это делали раньше. Не допуская мнения, что за это придет расплата. Все это плюс потеря огромного количества товарищей и усталость от долгой войны сделали меня очень нетерпимым к "г*вно-людям" и в определенных моментах очень агрессивным. Иногда я прилагаю сверхусилие внутри себя, чтобы не разбить кому-то голову пополам.

Держит в тонусе и заставляет не опускать руки определенное количество добрых и порядочных людей, без устали продолжающих поддерживать военных, верящих в нашу победу (особенно на оккупированных территориях) и молящихся за нашу жизнь! А также держит память собратьев, отдавших свою жизнь в борьбе за свободу и существование всей украинской нации. И жажда мести нелюдям, натворившим столько беды и бедствия на территории моей страны и за ее пределами.

Валентина Хамайко: "Боль, которую мы переживаем все, невыносима"

Бывший банкир и блогер с аудиторией в несколько сот тысяч Андрей Онистрат на защите страны с первых дней вторжения. Служит командиром роты ударных БПЛА 68 отдельной егерской бригады ВСУ. С телеведущей Валентиной Хамайко воспитывают четырех общих детей, младшему Андрюше – пять лет.

– 24 февраля 2022 года мы проснулись дома от громких взрывов – живем под Киевом, – вспоминает Валентина Хамайко. – Не было еще пяти часов. Разбудили детей, у старшей Соломии, к слову, был собран тревожный чемодан. Меньшие дети не понимали до конца серьезность ситуации. Мы и сами не знали, какие решения принять. Начали звонить по телефону друзья, спрашивали, можно ли приехать, считая, что за Киевом безопаснее. Потом были самые трудные моменты, когда увидели летевшие на Васильков российские вертолеты… Почувствовала невероятный мороз внутри, страх и ступор. В девять часов, помню, пошла в душ и стояла минут тридцать под водой с мыслями: что делать. Но мне нужно было эти полчаса, чтобы почувствовать тепло, потому что и дальше морозило. Вода очень успокоила.

Потом пришло понимание, что как бы ни складывалась ситуация, имеем хозяйство – и на этих продуктах точно продержимся полгода. К концу дня к нам съехалось много людей – около 40, часть из них на следующий день поехали дальше – на запад страны. А две семьи остались у нас, и мы прожили вместе несколько первых месяцев. Позже приняли решение отправить старших детей к моей сестре в Вену, потому что все накручивалось, обострялось. Это было тяжелое решение, но я понимала, что если мы погибнем, им там помогут выжить. И еще такой вариант продумывала: если вдруг будет экстренная эвакуация, бежать с двумя меньшими легче, чем со всеми четырьмя.

Как нас война изменила? Мне кажется, что я стала более прямолинейной. Еще вижу за собой, что легче срываюсь там, где спокойно раньше могла удержаться. Чувствую иногда эмоциональную нестабильность. В секунду у меня могут быть полные глаза слез – затапливают океан эмоций. Но где-то стала более выносливой, потому что не могу себе позволить впасть в страдание. Мне кажется, что мы со временем будем очень долго выходить из этого состояния. Это последствия войны – ничего не поделаешь. Пока должны восприниматься как данность.

Единственное, с чем борюсь с первых моментов войны, не хочу быть бесконечно грустной. Дети иногда спрашивают: "Мама, что-то случилось? Такое выражение лица". Я извиняюсь: "Глобально – у меня все хорошо. Вы рядом, и я вас люблю. Это просто ситуация, в которой мы живем уже два года. Надеюсь, что пройдет". Я стараюсь быть активной, где-то шутить, не прекращать жить.

Моему мужу кажется, что он не изменился за эти годы. А на самом деле сильно изменился. Когда возвращался с фронта, понимала: уже не такой, как раньше. Когда ехал, у меня был непростой эмоциональный период, потому что не знала, вернется ли он в следующий раз. Боялась звонков с неизвестного номера, потому что не знала, какую новость мне несет этот телефон. Помогала только еще большее количество работы – нагружала себя под завязку.

Очень тяжелые изменения произошли с мужем после потери старшего сына на фронте. Боль, которую мы переживаем все, невыносима. Я поймала себя на мысли, что когда мы разговариваем по телефону, он по большей части молчит. Это было очень тяжело – он жил в своей тотальной боли. Я очень просила его перевестись поближе к нам, потому что чувствовала, что не могу ему помочь на расстоянии. А оставить детей и уехать – тоже не могла. Видела, что мы просто рассыпаемся как семья. Муж перевелся. И тогда пришло осознание глубины всех перемен, которые произошли у нас за период войны. Помочь самостоятельно казалось невозможным. Я начала искать военных психологов, убеждать мужа, что это нужно – это был сложный путь. И не с первой попытки удалось найти специалиста, которому мужчина смог довериться. Но прошло уже два месяца и могу сказать, что сейчас вижу совершенно другого человека.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!