Нет революционного искупления без всеобщего совокупления!

Пожалуйте, господа, в театр... то есть в сумасшедший дом... то есть в украинскую реальность...

Еще увидев анонсы совместного проекта театра им. Леси Украинки и Мюнхенского университета Людвига Максимилиана, я логично взялся перечитать пьесу Петера Вайса с очаровывающем своей бесконечностью заглавием «Преследование и убийство Жан-Поля Марата, представленное артистической труппой психиатрической лечебницы в Шарантоне под руководством господина де Сада». (Кстати, киношная версия знаменитого спектакля Питера Брука попала в Книгу рекордов Гиннесса благодаря самому длинному названию англоязычного фильма.) И буквально на первых же страницах я почувствовал, что это ОНО!

Все про нас, с поразительными совпадениями. Действие происходит ровно 200 лет назад, в 2008 году - юбилей! А сюжет, который ставит Марат в сумасшедшем доме, развивается спустя четыре года после революции. Сам Марат постоянно дерет кожу, от болезни которой он страдает...

А как вам такие пассажи:

«Итак, новоявленные вельможи

очень на прежних вельмож похожи.

Новая сволочь, пролезшая в дамки,

позаграбастала земли и замки».

Или:

«Всех золотая трясет лихорадка.

Только народу живется несладко.

Деньги и власть у господ на уме.

Мы же, как встарь, пребываем в дерьме».

И еще. Из обращения де Сада к Марату:

«Но разве, Марат, ты не видишь

неимоверную глупость

всех этих излияний,

всю бесконечную пошлость

патриотических фраз?»

Это же про нас - открытым текстом! Стопроцентное попадание. Лишь бы спектакль не превратился в политическую агитку...

Но этого не произошло. Режиссеру Катрин Кацубко хватило артистического такта, чтобы аналогии логично возникали, но не довлели над зрителем. И с достаточно заполитизированным Петером Вайсом она умело справилась. Да и Марат остается Маратом, а не превращается в Ющенко. Весьма длинная пьеса была тактично сокращена - действие на сцене длится всего 1 час 40 минут.

Спектакль идет на большой сцене, но зрители усажены на ней же. Таким образом достигается столь необходимый контакт: эти люди из XIX века примостились между нами, а мы прекрасным образом присутствуем в сумасшедшем доме в Шарантоне, на правах его пациентов.

Умело использовано двуязычие. Звучание русской и немецкой речи вперемежку придает сюжету и глобальность, и изящный ритм абсурда. Главные партии разделены пополам: Марата исполняет Роман Трифонов, де Сада - Хуберт Байль. Важные тексты последнего дублируются на русском Распорядителем (Дмитирий Савченко), а прочие пассажи просто не нуждаются в переводе - и так все понятно.

В спектакле царит головокружительный дух балагана, чему способствует музыкальная композиция Юрия Шевченко. Энергичный ритм удерживается практически на протяжении всего спектакля. Великолепно работают Паяцы - Ольга Когут, Анатолий Бондаренко и их немецкие коллеги Хайме Виллальба и Эдвин Варкентин.

Конечно, при большом желании можно найти в этом представлении огрехи. Кто-то скажет, что не столь убедительной представляется Шарлотта Корде (Маргарита Бахтина), которую Вайс в пьесе награждает весьма оригинальной пластикой - она движется как сомнамбула, и две сестры постоянно ее «поддерживают, причесывают и поправляют на ней платье». Кому-то покажется, что сумасшедший дом в спектакле показан слишком мягко, это скорее вертеп. А де Сад устраивал представления с больными людьми, и в этом заключается важное двойное дно пьесы Вайса.

Но на эти претензии, как мне кажется, можно закрыть глаза. Спектакль добивается главного - он предлагает зрителю и увлекательное зрелище, и шанс поразмыслить о том, в каком мире мы живем. В мире революционного искупления, напоминающего совокупление...

Пьеса Вайса заканчивается нравоучительным пассажем: «Учитесь видеть и думать! Учитесь бороться! Последнее слово будет за вами». В спектакле тот же Жак Ру (Александр Хорошко) произносит значительно более актуальную фразу - он вопрошает у зала: «Когда же вы научитесь думать?»