Блог | Кто не с ними – тот с нами
По поводу названия, пожалуй, объяснюсь сразу. Это Акунин подчеркнул разницу между победителями и лузерами. Лузеры истерят: кто не с нами – тот против нас. Победители не сомневаются: кто не с ними – тот с нами.
Да, друзья. Есть великие цели. И им все должно быть подчинено. Остальное – мелочи, незначительные погрешности, интересующие только провокаторов или полезных идиотов.
У нас есть великая цель.
Современная Россия – империя зла. Гнойного, кровоточащего, пожирающего самое себя. И этот расползающийся, словно кусок гнилой ткани, от малейшего напряжения Карфаген – должен быть разрушен.
Вчера послушала интервью Зеленского российским журналистам. Осторожнейший Зыгарь, тихий Тихон, однофамилец Соловьева и еще кто- то…
Говорят, Зеленский уже 30 дней спит по два часа в сутки. Спросите меня: я знаю, каково это. Короткий сон с часу до двух, а в два тебя подбрасывает как от бомбежки чувство вины и липкого страха, что ты все прое…л и из-за тебя погибли люди, а потом до пяти ты скроллишь новости и еще на час забываешься нервным сном новичка в окопе.
Владимир Александрович решил выйти на разговор в тяжелом недосыпе, но очень внятно ответил на вопрос о "шести пунктах Эрдогана", об участии Абрамовича и других закулисных контактах, о том, как он видит процесс заключения мирного договора…
Я прямо вижу, как все черви зашевелятся по поводу нейтрального статуса.
И он видит и знает.
Но не паясничает, не жопокрутствует, а говорит с той тяжелой, чугунной честностью, которая свойственна по-настоящему великим людям.
Не я решила, и не он – Господь так решил и отпустил ему больше, чем другим
Конечно, я много его критиковала. Не отказываюсь и, по большому счету ,не жалею. Но то было другое время – тучное, раздумчивое, допускающее варианты.
Нынче же так больно, что никакой кетанов не возьмет. Об ибупрофене и речи нет. Умирающие в осаде в Мариуполе, стонущие под завалами в Ворзеле, расстрелянные на мосту в Чернигове….
Где ты был, Адам?
Где ты, бл…дь, был?!
Почему мой президент – мой Президент?
Потому что он говорит с позиции боли, потому что для него главное – человеческая жизнь. Когда его предшественников интересовали наши жизни?! Он не понимает, как можно прийти и нажать на курок, стреляя в восьмилетнего мальчика, как можно не давать неделю воды беременной, у которой на пятый день начались галлюцинации?
А ведь еще недавно никому из нас не могло присниться это в самом страшном сне…
Где ты был, Адам?
Я напряженно наблюдала за его интервью, и вдруг он напомнил мне героя моего любимого романа Белля "Глазами клоуна": "На свете совсем не так много людей, в присутствии которых можно плакать".
В присутствии этого человека не стыдно плакать…
И я совсем не удивляюсь, что он согласился говорить с российскими журналистами, это же попытка растопить вечную мерзлоту, сделать гуманистический рывок в невозможное.
Где ты был, Адам, пока мы хоронили своих детей и пытались сохранить свои города?
Где ты был, пока мы убеждали своих матерей пройти в бомбоубежище?
Он хочет мира, как каждый из нас. Ему плевать на следующие выборы и политическую биографию. Он идет сквозь марево этого страшного военного марафона, и солнце выжигает его затылок.
И никто не может помочь.
Вообще никто.
Разве что каждый из нас.
Я пыталась расслышать в его речах ненависть. Что может быть естественнее ненависти для каждого из нас? Разве мы не имеем права ненавидеть потных гопников, расстреливающих пожилую пару на пешеходном мосту в Чернигове? Разве не достоин пули в лоб орк, вытаскивающий шубу из шкафа преподавательницы химии, вдовы капитана медицинской службы житомирского госпиталя?
Адам, приходилось ли тебе воровать чужие обручальные кольца в маленьком доме на берегу Днепровского водохранилища?
Знаю, нет.
Но эти люди пришли именно за этим.
Где ты был, Адам, когда мы говорили на языке человеческой нормы, истекая кровью и верой?
Возможно, последней кровью и последней верой.
В последние времена…
