Адвокат рассказал о будущем процесса над Тимошенко

Сергей Власенко рассказал о будущем процесса над экс-премьером

Экс-премьер Юлия Тимошенко готова к тому, что может получить тюремный срок. Об этом Ъ заявил ее защитник СЕРГЕЙ ВЛАСЕНКО. В интервью корреспондентам ЕЛЕНЕ ГЕДЕ и ВАЛЕРИЮ КАЛНЫШУ господин Власенко рассказал, что он намерен делать после того, как его отстранили от процесса, и чем защиту Юлии Тимошенко не устраивает судья Родион Киреев.

— Вас отстранили от процесса по делу Юлии Тимошенко и удалили из зала заседаний. Вы будете принимать какие-то меры?

— Это решение суда не обжалуется, но я отреагирую на него: напишу соответствующее заявление в Генпрокуратуру, Высший совет юстиции и Высшую квалификационную комиссию судей. Я мало верю в справедливость этих органов, поскольку на сегодняшний день они тотально контролируются одной политической силой, а желание лидера этой политической силы заключается в том, чтобы поскорее провести процесс над Тимошенко. Но я считаю, что нужно пройти все необходимые юридические процедуры, и я уверен, что мы добьемся справедливости по этому вопросу. Я не стал устраивать скандал на заседании только потому, что это могло спровоцировать какие-то вещи в зале суда.

— Там и без вас было много желающих спровоцировать. Прежде всего сама Юлия Тимошенко, которая назвала судью Родиона Киреева фашистом.

— Я вам больше скажу — он хуже, чем фашист. Потому что Герман Геринг, который слушал дело Димитрова в 1934 году, будучи фашистом, разрешил прямую радиотрансляцию, давал возможность выступать, обеспечил право на защиту, что повлекло за собой оправдательный приговор.

— Но при этом вы перевели удар на себя, сказав, что эта реплика экс-премьера адресована вам.

— Такова роль защитника в процессе — защищать.

— А какой будет ваша роль в защите Юлии Тимошенко после того, как вас отстранили от процесса?

— Это решит Юлия Тимошенко, она принимает глобальные решения. Я надеюсь, что мы найдем форму работы. Я однозначно остаюсь в юридической команде. Конечно же, я буду делать все для того, чтобы иметь возможность как народный депутат собирать сведения, свидетельствующие о невиновности Тимошенко, хотя мы и так уже собрали их достаточно много.

Чтобы вы понимали абсурдность возбужденного дела: прокурор позволил себе вчера (18 июля.--Ъ) на судебном заседании сказать примерно следующее: зачем вам так много времени на ознакомление, ведь из тех 5 тыс. страниц, о которых вы все время говорите, там только тысяча страниц достойна внимания, а остальные — нет. И это говорит прокурор! Это маразм. Прокурор не был проинструктирован и, будучи не слишком осведомленным, ляпнул то, что считал нужным, и сказал правду. Но для того, чтобы понять, какие из этих 5 тыс. страниц относятся к той тысяче, нужно прочитать все.

— Прокурор Лилия Фролова, закончив читать обвинительное заключение, сказала, что смягчающих обстоятельств в деле Тимошенко не выявлено. Статья, по которой обвиняется экс-премьер, предусматривает тюремное заключение на срок от 7 до 10 лет. Исходя из этого, чем, по вашему мнению, закончится процесс?

— Я считаю, что прокурор Лилия Фролова не имеет права находиться в суде, потому что в соответствии с законом о прокуратуре и Уголовно-процессуальным кодексом (УПК) прокурор, который поддерживает государственное обвинение в суде, должен быть беспристрастным, объективным, и его основная цель — поиск истины. Юлия Владимировна, находясь в статусе обвиняемой, имеет право говорить все, что угодно, и она не должна быть беспристрастной, а прокурор обязан. А эта госпожа (Лилия Фролова.--Ъ) позволяет себе высказывания, которые носят явно враждебный характер по отношению к Тимошенко, и это свидетельствует о ее личном негативном отношении к Юлии Владимировне, что, в принципе, недопустимо.

То же самое касается прокурора Шорина, который позволяет себе заявлять, что он считает необходимым доставить защитника в суд в принудительном порядке. У меня вопрос: на основании какой статьи УПК он собирается это делать? Это, казалось бы, мелкие примеры, но это примеры той идеологии, которую исповедует власть: один выгоняет Тимошенко за то, что она сидит, а Власенко за то, что он стоит; другая позволяет себе высказывать что-то в отношении имиджа обвиняемой; третий — давать советы, которые не укладываются в рамки УПК, при этом первый эти советы воплощает в жизнь, не имея на то оснований.

— Чем, по-вашему, закончится дело?

— При таких составляющих есть очень высокая вероятность того, что господин Киреев выгонит всех из зала, как он уже это делал, и зачитает приговор пустому стулу. В этом приговоре будет все то, что вложат в голову господину Кирееву. Вы же прекрасно понимаете, что он не самостоятельно действует.

— За время процесса звучало очень много обвинений в адрес Киреева: о том, что он несамостоятельный, что он марионетка. У вас есть хотя бы один факт, подтверждающий подобные обвинения в адрес судьи?

— В данном случае речь идет не об обвинениях, а о предположениях, догадках и умозаключениях, права на которые меня никто не может лишить. По-вашему «факт» — это поймать Киреева на входе в администрации президента? Это глупо, он туда не ходит. Прослушать его телефонные разговоры? Это нарушение закона. Я говорю о другом. Само поведение этого человека свидетельствует о том, что он явно ангажирован, а это недопустимо в его статусе. У нас в уголовном процессе может быть одно ангажированное лицо — то, которое незаконно обвиняют в совершении преступления, а все остальные должны быть беспристрастны и искать истину.

— Вопрос для протокола: вы делаете выводы о его ангажированности и подконтрольности администрации президента не на основании фактов, а на основании его поведения?

— Я делаю такие выводы на основании своего опыта работы в судах. Судья дает защитникам три дня на изучение 15 томов материалов уголовного дела, при этом сам судья берет 7 дней на изготовление одного постановления; прокурор читает обвинительное заключение на 70 страницах в течение 4 часов, а до этого опять-таки защитникам дают три дня на 15 томов. У меня вопрос — у судьи Киреева что, нет других дел в производстве? Почему другие судьи ведут 15-20 уголовных дел в месяц, а судья Киреев — одно? Согласно антикоррупционному закону, который подписал президент, это называется «коррупционное преимущество».

— То есть вы используете косвенные доказательства?

— Конечно, у нас других не может быть по закону. Я не имею права следить за судьей, проводить собственное расследование, вмешиваться в его частную жизнь, незаконно прослушивать его переговоры и не буду этого делать. Закон говорит об одном: если судья небеспристрастен, он не имеет права быть судьей в этом процессе. Мне кажется, что доказательства небеспристрастности Родиона Киреева налицо, но он с упорством, достойным лучшего применения, продолжает говорить: я судья, а вы обязаны подчиняться моим распоряжениям. Но я не раб на галерах, я обязан подчиняться закону. Если мальчик Родион Киреев считает, что я должен построить ему дом, я все равно не буду этого делать, хоть он и председательствующий в судебном заседании.

— Юлия Тимошенко боится оказаться в тюрьме?

— Каждый нормальный здравомыслящий человек, конечно же, не может позитивно относиться к такому изменению своего статуса: сегодня ты на свободе, а завтра — в заключении. Но, к сожалению, это усугубляется еще и тем, что все делается в абсолютно беспредельном режиме. Тимошенко, как гражданин и как политик, конечно же, готова ко всем тем возможным негативным последствиям, которые могут быть, но уезжать из страны она не собирается. Напомню — она неоднократно заявляла, что получает различные сигналы из различных источников примерно следующего содержания: «Вот тебе коридор, ты себе прошмыгни и живи спокойно где-то там».

— Вы, конечно, не назовете тех, кто выступает с таким предложением?

— Конечно.

— Вы сказали, что все может закончиться тем, что приговор будет зачитан пустому стулу. Но вы же не будете отрицать, что Юлия Тимошенко и вы сами демонстрируете неоднозначное поведение, которое провоцирует споры с судьей. Чего вы пытаетесь добиться таким образом?

— У меня есть единственная процессуальная возможность реагировать на те явные нарушения закона, которые позволяет себе судья,-- оглашать заявления на действия председательствующего. Да, теоретически у меня есть возможность обжаловать его решения в вышестоящих судах, но, к сожалению, на этой стадии процесса он таких решений не принимает. Киреев реально не понимает нескольких вещей: разницу между правами и обязанностями защитника, разницу между правами и обязанностями обвиняемой, не понимает свои права и обязанности, разницу между ответственностью за неуважение к суду и за нарушение порядка. Это разные вещи! Он этого просто не понимает!

— Вам не кажется, что вы в какой-то момент «достанете» судью Киреева настолько, что он просто арестует Тимошенко на 15 суток?

— За неуважение к суду нет ответственности! За нарушение порядка в зале судебного заседания, согласно ст. 185-3 Кодекса об административных правонарушениях, предусмотрен штраф. Точка. Тимошенко порядок не нарушает. Вставать или не вставать — это элемент неуважения к суду, но это не элемент нарушения порядка. Вот если бы она бегала по залу, бросала документы — это было бы нарушение порядка.

— Послушайте, но у бывшего главы МВД Юрия Луценко есть гораздо больше оснований неуважительно относиться к суду и не вставать, но он встает и называет судью «ваша честь».

— Вы привели абсолютно правильное сравнение. Во-первых, насчет «их чести» — много чести. Во-вторых — это не предусмотрено законом. К решениям судьи Вовка есть много претензий, но у него процесс идет как процесс — в рамках УПК. Судья Киреев начал беситься, когда я задал ему простые вопросы, а он не знал на них ответа: я просил назвать норму УПК, в соответствии с которой я обязан сидеть и называть его «ваша честь». Но нет такой нормы в УПК — такая норма есть в Гражданско-процессуальном кодексе и применяется в рамках гражданского процесса. Мальчик перепутал! То же самое касается вставания. По УПК вставать обязательно, когда вы обращаетесь к суду, даете пояснения и делаете заявления. Тимошенко не обращалась к суду — она отвечала на его вопросы. Для нас важно, чтобы судья соблюдал закон, не придумывал нормы, чтобы он руководствовался тем, что написано, а не тем, что находится у него в голове. Поэтому наша основная задача — заставить этого человека соблюдать нормы УПК, и мы для этого будем использовать все процессуальные способы.

— Юлия Тимошенко может позволить себе и такое?

— Нет, конечно. Мы пытаемся в пределах закона использовать все доступные методы, чтобы объяснить Родиону Кирееву требования Уголовно-процессуального кодекса. Есть не только «тишина в зале суда» и «подчиняйтесь распоряжениям председательствующего», а достаточно жесткие требования УПК. Этого молодого человека не интересует истина по делу, его интересует одно: чтобы Тимошенко перед ним встала. Уже это в любой нормальной европейской цивилизованной стране является свидетельством ангажированности судьи.

— Для чего вам понадобились американские адвокаты? Кто они и как вы их нашли?

— Нам потребовались международные адвокаты, не принципиально какие, по нескольким причинам. Юридическая фирма Covington & Burling делала для нас ряд правовых заключений по всем обвинениям Юлии Владимировны. Теперь они будут в числе ее представителей в Европейском суде. И еще одна причина состоит в том, что предметом обвинений являются международные контракты, и, конечно же, в этом случае должно быть международное экспертное заключение.

— Разве они могут представлять интересы Юлии Тимошенко в суде?

— Ст. 44 УПК гласит: «…как защитники допускаются лица, имеющие свидетельство о праве заниматься адвокатской деятельностью в Украине, и другие специалисты в сфере права, которые по закону имеют право на предоставление правовой помощи лично или по поручению юридического лица». То есть, когда речь идет об адвокатах, есть четкая географическая привязка, а по другим специалистам — нет. Но, к сожалению, сейчас есть некий миф о том, что они не могут быть привлечены к процессу. По аналогичной схеме допускали к процессу меня — в течение месяца шла большая дискуссия, может ли народный депутат, имея ограничения на совместительство, быть защитником в уголовном деле; не выполняет ли он при этом адвокатские функции; не является ли это адвокатской деятельностью… Мы эту дискуссию, как мне казалось, с прокуратурой прошли. И была выработана следующая концепция: я выступал в этом деле как «другой специалист» в сфере права, который действует на основании поручения юридического лица. Таким юридическим лицом была политическая партия «Батькивщина». С иностранными специалистами в области права мы сейчас идем по тому же пути: они получили доверенности от партии «Батькивщина», и мне будет очень интересно, на каком основании Киреев им теперь откажет.

— Можно ли хотя бы приблизительно назвать бюджет, в который партии обходится обеспечение защиты Юлии Тимошенко в суде?

— Я вам лично обещаю, что мы обнародуем полный финансовый отчет по этому вопросу, как только процесс будет закончен. Также я могу совершенно точно сказать, что эта сумма не имеет никакого отношения к государственному бюджету, в отличие от правительства Азарова, которое запланировало заплатить из государственного бюджета 70 млн грн компаниям Akin Gump и Trout Cacheris за отчет, который, по заключениям международных экспертов, не стоит бумаги, на которой написан. Сумма, которую платит «Батькивщина», в сотни раз меньше, чем названная мной сумма.

— Вы обратились в Европейский суд по правам человека, где рассмотрение дел может длиться годами. Есть ли у вас рычаги, чтобы как-то ускорить рассмотрение вашего дела?

— Такие рычаги и механизмы есть у каждого гражданина Украины, и они выписаны в параграфах 40 и 41 регламента Европейского суда. В соответствии с параграфом 41, любому делу может быть присвоен приоритетный статус, и это будет означать, что оно будет двигаться по значительно более ускоренному режиму. Взять, к примеру, дело Луценко. Юрий Витальевич подал заявление, если я не ошибаюсь, в середине января, а уже в начале марта появилось решение о начале коммуникаций с правительством Украины, и этот срок уже закончился. На сегодняшний день дело Луценко находится в той стадии, что решение по нему Европейский суд может принять в любой день. Мы же рассчитываем на еще большую скорость.

— Как вы объясняете появление на одном из заседаний письма вашей бывшей жены, Натальи Окунской, в котором она сообщила, что видела вас в Киеве, в то время как, по заявлениям Юлии Тимошенко, вы находились в заграничной командировке?

— Комментировать этот сюрреализм крайне сложно. Такие ее действия тянут как минимум на три статьи Уголовного кодекса. Оказывается, кто-то отслеживает мои передвижения? Любые действия по отслеживанию передвижения любого частного лица — это как минимум преступление, подпадающее под уголовную статью «Ответственность за вмешательство в личную жизнь». Никто не говорил, что я в тот момент не находился в Украине. И Юлия Владимировна говорила, что я в Украине. Поэтому появление каких-то непонятных документов от каких-то непонятных людей, которые не имеют никакого отношения к делу,-- при этом, заметьте, этот документ был приобщен к материалам дела в одну секунду, а заявление Тимошенко о допуске защитников не приобщали неделю — вот еще одно свидетельство того, что дело контролируется извне.

Интервью взяли Елена Геда и Валерий Калныш