Мирного времени для нашей семьи почти не было: Марианна Буданова рассказала, как это быть женой начальника ГУР, когда идет война

Жена Кирилла Буданова, Марианна, эксклюзивное интервью для ELLE, в котором рассказала, как это — быть женой начальника ГУР Минобороны Украины во время войны.

По образованию Марианна — психолог. Возможно, именно благодаря этим знаниям ей удается достаточно устойчиво (а иногда и с юмором) реагировать на критические ситуации и строгие ограничения, уже давно ставшие ее образом жизни. Несколько ранений мужчины в зоне АТО, волонтерство в военном госпитале, покушения на убийство, угрозы, минирование авто, прилеты ракет не только не сломали женщину, но и научили ее главному ценить только нынешний момент. О подготовке семьи к 24 февраля, политической деятельности на посту мэрской советницы и романтике во время войны Марианна Буданова рассказала в интервью старшей редакторе ELLE Светлане Кравченко.

О жизни во время войны

ELLE.UA Марианна, ваш муж был едва ли не единственным среди высшего руководства государства, кто в публичном пространстве говорил о реальности полномасштабного вторжения и даже показывал конкретные направления, по которым готовится нападение. Как к 24 февраля готовилась ваша семья, были ли у вас собраны тревожные чемоданы?

Марианна Буданова Вечером 23 февраля мужчина сказал мне, что в 5:00 утра начнется полномасштабное вторжение. Мы собрались и поехали к нему на работу, и с тех пор мы находимся вне дома. Сказать, что готовились как-то особенно, не могу: документы, телефоны, комплект одежды на время. С тем и уехали. Уже вечером я наблюдала за подготовкой первых групп спецназовцев, которые должны были отправиться в Гостомель, за выдачей оружия и амуниции. Все находились в ожидании, в 12 ночи ребята ели гамбургеры из McDonald's. И были готовы к бою.

ELLE.UA То есть у мужчины не было мыслей вывезти вас на запад страны или в безопасное место за границей?

М.Б. Нет, не было даже таких размышлений. Лично я никуда уезжать от семьи не собиралась. Мы все время находились и находимся в Киеве.

ELLE.UA Как вам удалось психологически собраться в первые дни полномасштабной войны?

М.Б. Скажу откровенно: у меня не было страха или паники. Как жена военного, трижды раненного (два ранения средней тяжести и одно тяжелое), я морально была готова к любым сценариям. Поэтому я действовала четко и уверенно: делала то, что мне говорили, все действовали как единая команда и целое.

Надо понимать, что мирного времени как такового для моей семьи почти не было. Через несколько месяцев после того, как я познакомилась со своим будущим мужем, начали разворачиваться драматические события на Майдане. Потом, как вы знаете, все пошло-поехало: аннексия Крыма, бои на Донбассе. Впоследствии началась АТО, куда Кирилла отправили одним из первых. Я привыкла жить в постоянном состоянии подготовки и ожидания. Поэтому для меня первые дни вторжения не стали потрясением. Это то, что Карл фон Клаузевиц называл туманом войны, когда она ощущается еще до начала.

О повседневных обязанностях в мирное время

ELLE.UA Чем вы занимались до полномасштабного вторжения?

М.Б. Сначала я училась, чтобы получить магистерскую степень по психологии. С 2015 по 2017 год я занималась волонтерской деятельностью в Главном военном госпитале на Госпитальной в Киеве. Это очень познавательная история. Я тогда навещала мужчину, когда его ранили второй раз, и познакомилась с командой медиков и волонтеров, которые помогали раненым бойцам. Раненых было настолько много, что не хватало рук, чтобы за ними ухаживать. Мы занимались буквально всем: от медикаментов и снабжения пищей до прогулок с ранеными, которые не могли ходить. Помню бойца без ног, которому привезли еще те первые, пробные, пластиковые протезы: как они ему натирали до крови культи, но он был счастлив, что может ходить. Я каждый день ходила в госпиталь на 8:30, знала уже всех — от охранников, пропускавших через ворота крепости, а не центральный вход, до всех врачей. Там сформировалась как вторая семья. Помню, что тогда для меня настоящая жизнь была в стенах госпиталя, а не за его пределами.

ELLE.UA Как вы пришли к политической деятельности? Как мужчина отнесся к вашему решению баллотироваться в Киевсовет?

М.Б. Как киевлянка, я переживаю за будущее Киева. Я хочу видеть нашу столицу наравне с главными столицами мира. Кирилл Алексеевич полностью поддержал меня. Мы вообще поддерживаем друг друга во всех желаниях и начинаниях, помогаем в реализации планов.

ELLE.UA Как война повлияла на вашу работу советницей мэра Киева по предотвращению коррупции?

М.Б. Время моего назначения пришлось именно на прошлое лето, когда звучали первые сигналы, что возможно полномасштабное вторжение России. Конечно, никто не отдавал себе отчета в реальных масштабах, но подготовка шла. Я занималась внутренней организационной работой департамента, проверкой тендеров, подготовкой планов и аудита, разными коммуникационными мероприятиями. Но все это прервалось 24 февраля.

ELLE.UA Изменились ли ваши рабочие будни за эти семь месяцев?

М.Б. Я думаю, что у всех нас коренным образом изменилась жизнь. И это касается работы и личного пространства. Возникли новые задачи и новые обязанности, вызванные войной. Киев должен жить, снабжать людей всем необходимым, решать все текущие критические ситуации. Мы не можем остановиться только потому, что идет война. Как вы помните, в первые дни вторжения люди массово уезжали, все закрывалось. Но даже в такой ситуации мы проводили совещания в Zoom и решали неотложные вопросы, когда у людей была паника, когда под ракетными ударами киевляне прятались в метро и бомбоубежищах. Все работали ради одной цели — город не имел права остановиться. Киев тогда был прифронтовым городом и главной целью россиян, много киевлян осталось, много было военных, и поэтому нужно было обеспечивать минимальный комфорт и все необходимое. Мы знали, что люди будут возвращаться, и Киев мы не сдадим.

ELLE.UA Причастны ли вы сейчас каким-то образом к благотворительным организациям или волонтерству?

М.Б. Конечно, если ты много лет в этой сфере, то не можешь быть не прикосновен. К тебе кто-то постоянно обращается с просьбой о помощи. Кто-то просит порекомендовать фонд, кто-то – спасти его домашнее животное. К примеру, с начала полномасштабного вторжения мы вывозили по несколько автомобилей с котами, помогали с продуктами людям, которые кормили бойцов терробороны, передавали необходимые вещи для ВСУ. Запросов всегда очень много, и проблемы не иссякают. Поэтому стараюсь выходить на небезразличных людей и окружать себя теми, кто занимается общим делом: помощью пострадавшим от войны. Как и многие украинцы сегодня, стараюсь делать то, что мне по силам.

ELLE.UA То есть к вам обращались и лично за помощью?

М.Б. Да, конечно. Когда постигнет беда, человек стучится во все двери. Например, многие не знают, куда обращаться, какова процедура работы с благотворительными фондами и организациями. Такого типа консультаций происходит больше всего. Потому что мы живем в мире, перенасыщенном разной информацией, в том числе и недостоверной. Важно направить людей в профильные, надежные, авторитетные в обществе организации. Мы же понимаем, что война не упраздняет все проблемы в обществе, которые были раньше. Есть запросы о помощи, потому и подбираются оптимальные пути, как их удовлетворить. Это может относиться к пенсионерам, детям, семьям военнослужащих.

ELLE.UA Не замечаете ли вы спада волонтерства в Украине с каждым следующим месяцем войны?

М.Б. Напротив! По моим наблюдениям, с 2014 года волонтерство набирает обороты. У украинцев есть такая черта: когда встречается большое горе, у нас появляется коллективная сплоченность, общественное единство, чтобы помогать друг другу.

О том, как это быть женой начальника ГУР Минобороны Украины

ELLE.UA Как это быть женой начальника ГУР Минобороны страны, в которой продолжается война?

М.Б. Сейчас все мы несем большую ответственность за свои действия и поступки, и я не исключение. Для каждой семьи военнослужащего, особенно спецназовца, опасность существует всегда: муж капитан или генерал-майор. А когда Кирилл Алексеевич стал начальником ГУР Минобороны, эти вызовы и риски только возросли, как и ответственность. Я хорошо помню, как с началом полномасштабного вторжения мое волнение умножилось в несколько раз уже не только за мужчину, но и за всех находящихся под его командованием бойцов.

ELLE.UA Учитывая специфику работы мужчины, предполагаю, что вы часто не видитесь. Как вы переживаете эти разлуки?

М.Б. С 24 февраля мы постоянно вместе: 24 на 7. Раньше, когда он ездил в АТО, мы могли не видеться и по три месяца, не общаться неделями, когда были на боевых задачах. Еще тогда я научилась контролировать эмоции. Знаете, человек — такое существо, которое ко всему привыкает. Как психолог по образованию, могу подтвердить, что для возникновения привычки требуется 21 день, а для его закрепления в среднем – 60. Абсолютная правда, которую я проверила лично.

ELLE.UA Можно ли привыкнуть к постоянной угрозе жизни?

М.Б. Расскажу вам об одном из таких случаев, которое произошло в первые месяцы полномасштабного вторжения. Кирилл Алексеевич в нескольких стенах от меня находился на совещании, а я зашла в одну из комнат почитать некоторые документы. Сняла ботинки и прилегла на диван напротив окна. И через несколько минут я слышу звук, который не спутаешь ни с чем, — звук прилета ракеты. Я босая, с ботинками в одной руке, с документами в другой. Это может показаться странным, но первым в моей голове тогда промелькнула мысль: "Надо прикрыть лицо, тогда если и умру, то хотя бы с не иссеченным лицом". Я была готова ко всему, но не ожидала, что в воздухе будет стоять густая, как туман, серая пыль. От него сразу краснеют глаза и исходит сильный едкий запах. Я вспомнила, что нужно дышать носом, чтобы маленькие частицы стекла не попали в трахею. В этот момент я выбежала к двери, Кирилл Алексеевич бежал мне навстречу. В этот день мы потеряли нашего собратья. Про потерянное имущество я даже не говорю, потому что все материальное нивелируется во время войны.

ELLE.UA Это из тех моментов, о которых говорят: "Смотреть смерти в глаза"...

М.Б. После всех пережитых покушений на нашу семью, на моего мужа, на меня мы иначе принимаем каждый день своей жизни.

У меня очень узкий круг общения не потому, что я какая-то не такая, а потому, что заботлюсь о близких, которые всегда будут подвергаться опасности из-за общения со мной. Я всегда беспокоюсь о родителях и берегу их от подобной информации. У нас даже были друзья, с которыми мы общались годами, и они не знали точно, кто мы и чем занимаемся.

Но даже в самые критические моменты мы находим место для юмора, он тоже помогает. Помню, как в один из первых дней вторжения включился сигнал воздушной тревоги, меня повалили на пол, сверху был Кирилл Алексеевич, а на нем еще десяток ребят. И я кричу: "Господи, Боже мой, если меня не убьет ракета, то вы точно задушите".

ELLE.UA Не устаете ли вы от такого образа жизни? Это же множество ограничений... Не хочется ли вам делать что хотите, общаться или идти куда вздумается?

М.Б. Я себя готовила к тому, что мне может чего-то не хватать, но сейчас меня все устраивает.

ELLE.UA Как вы поддерживаете друг друга в столь сложные моменты?

М.Б. Совершенно и полностью. Потому что в таких ситуациях, в частности под ракетно-бомбовыми ударами или обстрелами, ты понимаешь, что наибольшее значение имеет настоящее и это мгновение. Поэтому мы стараемся жить в данный момент и ценить тех, кто рядом. Самое простое, что можно подарить, – это объятия и слова поддержки.

ELLE.UA Есть ли в ваших отношениях место для романтики? Можно ли попросить вас упомянуть об одном из таких моментов?

М.Б. Как бы удивительно это ни звучало, но и в военное время есть романтика и наши маленькие традиции.

Один из самых романтичных моментов за этот сложный период, наверное, был на мой день рождения, в первые недели вторжения. Конечно, тогда было не до празднования. К тому же, накануне мы потеряли друга. Но даже в самые трудные времена день рождения остается для каждого особенным днем. Все было закрыто. Сложно было что-нибудь приобрести. И мой муж сделал мне открытку своими руками и вручил, когда я только очнулась. А уже вечером меня ждал букет моих любимых тюльпанов. Не представляю, где он нашел их, но это было очень приятно.

ELLE.UA Пожалуй, вопрос, говорите ли вы с мужем о военных действиях, будет очень странно звучать, поскольку вы почти всегда рядом?

М.Б. Это очень легкий для нас вопрос. (Смеется.)

Я никогда не вмешиваюсь в его работу, но если ему нужна моя помощь или совет по какому-то вопросу, я всегда охотно пытаюсь помочь. Бывает, что я одной из первых могу узнать успешное выполнение задания, но только после его завершения.

ELLE.UA Как психолог по образованию что бы вы посоветовали украинцам для поддержания своего эмоционального состояния сейчас, когда у многих проявляются "синдром уцелевшей", "синдром отложенной жизни" и так далее? Чем вы спасаетесь?

М.Б. Если говорить лично обо мне, то я не самый лучший пример для подражания, потому что у меня несколько атрофированное чувство страха. Стрессоустойчивость для меня – норма. Я жена военного, которая должна все понимать и ко всему подстраиваться.

Но всем остальным согражданам я хотела бы посоветовать ни в коем случае не падать духом. Потому что мы все, и я вместе с вами, являемся тылом для наших военных. Даже украинские дети продают черешни или делают игрушки для того, чтобы продать и перечислить средства на ВСУ. И еще один момент: ни в коем случае нельзя привыкать к войне. Нужно понимать, что война — это лишь определенный заканчивающийся промежуток времени. Эта война точно закончится нашей победой и возвращением всех территорий на 1991 год. Если помнить об этом, то нашу силу, веру и воодушевление не поколебать.

ELLE.UA Что после победы вы сделаете в первую очередь?

М.Б. Пожалуй, как и все патриоты, я мечтаю о поездке в наш освобожденный украинский Крым. Это то, чего нам так не хватало все эти годы.

О ежедневных подвигах украинцев и будущем Украины

ELLE.UA Какие эпизоды и моменты внушают вам оптимизм и веру в будущее?

М.Б. Я вижу, что война оставит очень большой отпечаток на наших детях. Это большая проблема, которой нужно заниматься уже сейчас. Следует заполнить жизнь важными смыслами, чтобы дети войны в будущем отвлеклись от бремени прошлого. Конечно, родители пытаются делать все от них зависящее: как матери-героини, которые раскрашивали раскраски с детьми в метро или рождали в хранилищах. Это вообще нонсенс в XXI веке! Но это еще одно свидетельство, что наша нация несокрушима.

Вспоминаю тот день, когда моему мужу после тяжелого ранения делали девять часов операцию. И вот в тот момент меня поддержали раненые ребята, которым я помогала в свое время. Это настолько врезалось в память, что даже лет через 40 я не забуду это проявление человечности.

Рашисты не имеют ничего своего, даже самоидентичности, тогда как мы хозяева своей земли. У нас разные ментальности, традиции, ценности. Они думали, что мы будем встречать их с цветами, а наши бабушки встретили их с ядовитыми пирожками. Им невдомек, что они не просто принесли ад, но и сами оказались в аду, когда решили захватить хотя бы одну украинскую деревню. Сегодня все украинцы помогают Силам обороны Украины, потому что внести хотя бы малейший вклад в большую победу — это честь. Герои нашего времени живут среди нас, и они меня очень вдохновляют.

ELLE.UA Какие перспективы развития для Украины вы видите?

М.Б. После победы я всем сердцем желаю Украине, чтобы она стала новым геостратегическим центром Европы, на первом этапе — лидером Восточной Европы, а затем мощной во всех аспектах европейской континентальной страной. Мы должны перейти от объектности к субъектности. Мы доказали свое право на самобытность и суверенность. Конечно, это произойдет не через год, два или пять.