Кудрицкий: 16 массированных атак, более 1000 ракет и дронов на энергосистему – все это стало унизительным поражением России

Владимир Кудрицкий – руководитель "Укрэнерго". Это он управляет всеми распределительными сетями, которыми поставляется ток. Именно ремонтные бригады компании за последние полгода возобновляли энергопитание, часто по много часов без сна. А иногда – и теряя жизнь.

Кудрицкий рассказал, что происходило с "той стороны" электросетей, за счет чего удалось выдержать ракетные нашествия россиян, а также о том, насколько благополучным будет следующий энергетический сезон.

– Что агрессору удалось, а что не удалось за этот год?

– Удалось нас "покошмарить", создать определенные проблемы для украинского населения с электропитанием, которые недавно удалось преодолеть. Удалось также создать проблемы для бизнеса, но не удалось достичь основной цели: положить энергосистему на лопатки зимой, во время холодов, чтобы вместе с электроэнергией украинцы потеряли доступ к другим критическим сервисам, таким как теплоснабжение, водоснабжение, водоотвод, мобильная связь, интернет. Они хотели создать глобальный блекаут в Украине, заморозить системы водо- и теплоснабжения, создать такой глобальный "Алчевск".

– Что такое "глобальный блекаут"?

– Глобальный блекаут означает полное отключение энергосистемы, погашение всех основных электростанций и узлов потребления. Грубо говоря, это означает, что почти нигде в стране нет электроснабжения, нет света почти ни у кого, только какие-нибудь спорадические островки небольшой генерации. Этого сделать не удалось. Но они очень старались. Столько выпустили ракет и дронов в объекты энергосистемы – это беспрецедентно. Поэтому стратегически россияне проиграли, потому что они потратили очень ценный, редкий ресурс и не добились основной цели.

Последние 20 дней мы уже не имеем дефицита мощности в энергосистеме. Думаю, что для россиян – это довольно унизительное поражение, и этот энергетический фронт мы можем выиграть. Мы еще не одержали окончательную победу, но уже близки к тому, чтобы пройти самую сложную зиму в истории Украины.

– Здесь похвастаюсь: я сегодня продал около 50 кВт зеленой электроэнергии в систему, и не я единственный. Стало теплее, и зеленая генерация улучшает баланс.

– Увеличение светового дня увеличивает объем солнечной энергии, получаемой в энергосистему, но это не основная причина. Важно, что другие виды генерации тоже сильно подтянулись после произошедших в декабре и в январе обстрелов, мы смогли восстановить и включить многие энергоблоки тепловых электростанций, теплоэлектроцентралей, атомные электростанции после определенных плановых ремонтов тоже включились в работу. Кроме того, отступили морозы, немного потеплело – и потребление сократилось. Очень неплохой сейчас ресурс в гидроэлектростанциях, довольно существенная водность по Днепру, по Днестру. Поэтому здесь целый комплекс факторов, и, конечно, мы очень активно налаживаем свою магистральную сеть, чтобы от этих больших электростанций можно было доставить электроэнергию потребителям.

– Есть ли сейчас риски для энергосистемы? Создается такое впечатление, что сейчас орки больше стреляют по востоку Украины и создают там искусственный дефицит электроэнергии, а на западе есть излишки, потому что там успешно работают атомные станции.

– Так всегда было на самом деле, это очень характерная структура генерации и потребления, в этом плане не так уж многое изменилось. Но мы должны быть далеки от самоуспокоения, риски есть. Враг все еще может обстреливать нашу энергосистему. Мы не знаем точно, сколько у них ракет и дронов, но такой риск сохраняется, и периодически они прибегают к массированным ракетным атакам. Каждая подобная атака надолго отключила бы энергосистему средней европейской страны. У нас уже было 16 или 17.

– Количество ракет и дронов считали?

– Мы считали, что более тысячи ракет и дронов выпущено по энергосистеме. К примеру, одна ракета несет боевую часть от 200 и до 1000 кг тротилового эквивалента. Долетело, по нашим грубым подсчетам, больше 200. Конечно, объектов в энергосистеме немного. Как следствие, в Украине нет ни одной большой тепловой, гидроэлектростанции или большой теплоэлектроцентрали, которая не была бы повреждена или уничтожена врагом. У нас очень много подстанций, магистральных важных, критических узловых, которые повреждены, и не раз. Есть объект, в который было 20 прилетов. Все видели фотографии жилых домов, в которые прилетали ракеты, и можете представить степень разрушения.

– Масштабы разрушений – это открытая информация?

– Закрытая, потому что озвучивая какие-то конкретные детали, мы помогаем им ориентироваться, что у нас повреждено, а что нет. Мы бы не хотели этого делать, как я уже сказал, мы еще не выиграли войну, а после войны, думаю, во многих учебниках или аналитических материалах будут использовать статистику, которую мы соберем.

– За счет чего система выстояла?

– За счет того, что у нас немного по-другому была организована работа нашего энергетического сектора. К примеру, когда они начали уничтожать наши подстанции, мы стали искать оборудование по всему миру, и оказалось, что запасов ни у кого нет. Запас оборудования был только у нас. Мы все еще используем этот запас. В большинстве своем его просто не существует. Во-вторых, большинство системных операторов, таких как "Укрэнерго", в развитых странах основные работы по обслуживанию оборудования и ремонтам отдают подрядчикам. У нас в компании работает 7 тыс. человек, это немало как для оператора магистральных сетей. Чтобы вы понимали, у австрийского оператора их всего 300-400.

Эта модель, когда мы используем наш персонал для ремонтов, продемонстрировала, что в нашей ситуации, в условиях войны, это абсолютно выигрышная история. Потому что в первый месяц вторжения мы бы не смогли мобилизовать подрядчиков вообще, их просто не было. Мы могли полагаться только на свои силы, и сейчас мы делаем беспрецедентный объем ремонтов за эти четыре месяца. 90-95% всех ремонтов мы производим собственными силами. Мы даже немного помогаем еще нашим коллегам по облэнерго ремонтировать их распределительные устройства.

– Какой процент оборудования удается восстановить?

– Трудно оценить, потому что прилетает в совершенно разные типы оборудования. Важно, что часто нам есть чем подменить поврежденное оборудование.

Впереди у нас – полное восстановление энергосистемы, и мы должны не только вернуть ситуацию на уровень до вторжения, а мы должны получить какое-то новое качество этих объектов, построить их или восстановить в новом формате, более защищенном и устойчивом к ракетным атакам. И сама энергосистема должна немного трансформироваться, она должна стать более децентрализованной, и наконец должен осуществиться этот энергетический переход для Украины, когда мы избавимся от части устаревшей и неэффективной генерации электроэнергии и заменим ее новыми технологиями.

– Расскажите в деталях, потому что эта тенденция децентрализации популярна в Европе, но я убежден, что украинцы об этом не знают.

– Была эра электростанций, работавших на угле и на газе. Это необязательно гигантские электростанции, но достаточно мощные. Большая электростанция на 1 МВт установленной мощности требует несколько меньше капиталовложений, чем более мелкая… но со временем появились новые технологии. Во-первых, начали развиваться солнце и ветер, работающие на биомассе электростанции очень популярны на севере Европы и они закрывают довольно существенную часть баланса таких стран, как те же страны Балтии, скандинавские страны.

Источник производства электроэнергии стал намного ближе к потребителю. Если в советское время строились огромная атомная станция или огромная тепловая электростанция на угле и из нее мощные магистральные линии растягивали электроэнергию по всей стране и доставляли в другие регионы, то модель сегодняшней сети более компактна и автономна. Источник генерации приближен к потребителю, соответственно, он меньше и таких источников много.

Удешевление электроэнергии для потребителей происходит за счет активной интеграции возобновляемых источников в энергосистеме. Мы, украинцы, привыкли к тому, что у нас есть высокий зеленый тариф и "зеленка" дорогая. На самом деле, если посмотреть на себестоимость электроэнергии, производимой из разных электростанций, то солнце и ветер, наверное, самые дешевые. Поэтому сейчас европейские страны, Америка, Япония, которые строят устойчивые энергосистемы, предпочитают такой микс дешевых восстанавливаемых систем плюс дорогих балансирующих мощностей, но этих балансирующих мощностей нужно немного, их нужно только для подстраховки. Они в общей структуре производства занимают небольшую долю.

Поэтому путь Украины в том, чтобы отказаться от сегодняшних устаревших типов электростанции – это и угольные ТЭС, и некоторые газовые теплоэлектроцентрали – и заменить их на наш собственный микс: атомка, солнце, ветер и балансирующие мощности, но быстрые и маневренные, не такие как сегодняшние, а те, что могут с нуля подняться на 100% номинальной мощности за несколько минут. Это газовая генерация, но также маневренной может быть и теплоэлектростанция, работающая на биотопливе.

– Какой ожидается следующая зима с точки зрения энергетики? Она будет безопаснее?

– Мы работаем над тем, чтобы она была более безопасной, но следующая зима тоже будет непростой.

– Даже если россияне не будут обстреливать?

– Да. Дело в том, что у нас нет доступа к очень большому объему генерирующей мощности, расположенной на временно оккупированной территории. Очень многое зависит от того, когда мы одержим победу и деоккупируем все наши территории и расположенные на них электростанции. Кстати, на юге была сконцентрирована мощная ветровая генерация, она была зимой для нас недоступна, а как раз зимой ветровые станции наиболее полезны.

У нас будет все равно непростая задача как у оператора энергосистемы – найти источники для покрытия потребления следующей зимой. Это нетривиальная задача, и мы уже будем ремонтировать все, также сможем включить или заново установить в энергосистеме генерирующее оборудование для того, чтобы мы могли пройти следующую зиму без отключений и без значительных дефицитов. К следующей зиме мы начали готовиться уже, не закончив еще текущую зиму, и нам нужно будет напрячь все наши энергетические силы в энергосистеме, применить и задействовать все имеющиеся генерирующие мощности, чтобы избежать дефицита потребления в следующем сезоне.

– Если ВСУ удастся отвоевать Запорожскую атомную станцию, это решит проблему или нет?

– Запорожская атомная станция как таковая решает проблемы нашего баланса с того момента, как нам станет доступна вся ее мощность или большинство этой мощности. Мы же не знаем, в каком состоянии сейчас электростанция, сколько времени потребуется для ее включения, это будет зависеть от того, в каком состоянии она будет после оккупации.

Она сейчас не работает. Чтобы ее снова запустить, нужно достаточно много усилий. Сколько конкретно, мы еще не знаем, и я думаю, что это определит "Энергоатом". Возможно, справятся быстро, возможно, потребуются месяцы.

– Существует ли энергетический ленд-лиз?

– Существует энергетический "Рамштайн". На самом деле большинство оборудования, которое идет в Украину, отправляется бесплатно, мы сотрудничаем с 400 энергетическими компаниями почти в 40 странах мира для того, чтобы найти все то, что нужно для ремонтов. В настоящее время нужно сложное и специфическое оборудование, оно является штучным товаром, на заводах – очереди длиной в годы. Операторы из всех стран сейчас очень активно размещают заказы, мир переходит на зеленую энергетику, строятся новые сети, строятся новые электростанции, всем требуется электротехническое оборудование, оно стало дефицитом еще до вторжения.

Очень трудно найти то, что уже готово и что можно привезти в Украину и включить, но процесс этот идет, и те страны, те энергетические компании, которым есть чем поделиться, очень охотно делятся и, как правило, не хотят даже и слышать ни о какой финансовой компенсации, более того, они, как правило, еще и оплачивают дорогу.

Что касается финансирования, наша компания в прошлом году привлекла около 700-800 млн евро от международных финансовых организаций и грантов от правительств разных стран. Например, правительство Нидерландов выделило 70 млн евро гранта на ремонт оборудования для "Укрэнерго" и предоставило кредит на 300 млн евро, он был оформлен за 10 дней. Это мировой рекорд, поверьте, раньше это происходило годами, в лучшем случае месяцами. Также мы смогли перенаправить финансирование наших старых проектов от Европейского инвестиционного банка, Всемирного банка, Японская организация разведки финансирует восстановление наших сетей, ПРООН также закупает для нас оборудование. Соединенные Штаты Америки и их институты тоже. То есть очень много доноров, и сейчас для нашей компании проблема восстановления заключается не столько в отсутствии финансирования, сколько в том, что физически производственные мощности в мире не способны так быстро изготовить столько оборудования, сколько нам нужно.

– Если мы говорим об этой осени, стоит ли надеяться, что значительная часть разрушенных сетей и подстанций будет заменена?

– У меня на столе есть достаточно четкий план от нашей технической инвестиционной команды относительно того, как и что мы будем вести, где и что мы заказываем, и в какие сроки мы восстанавливаем. Он разложен по неделям и месяцам, по объектам и по видам основного оборудования. У нас есть совершенно четкое понимание того, что к следующей зиме мы подойдем в хорошей форме, если говорить о магистральной сети, которой мы управляем. Речь пойдет не просто о восстановлении сетей, которое позволит избежать ограничения электропотребления в Одессе или другом регионе. Будем говорить о надежности, а это значит, что мы будем стремиться к ситуации, когда отключение какого-либо из элементов сети потребитель на себе не будет чувствовать. То есть будем восстанавливать запас прочности.

– Ожидаются ли изменения коммунальных тарифов, в том числе на электроэнергию?

– Нет информации по этому поводу, поэтому не буду спекулировать. Вопрос не совсем наш, все понимают, что тарифы для населения фиксированы. Цена для промышленности у нас давно плавающая, есть оптовый рынок, на котором эта электроэнергия покупается и продается. Хочу сказать, что был очень интересный момент этой зимой, когда были достаточно масштабные отключения и многие промышленные предприятия от этого страдали, потому что не у всех технология позволяет иметь прерывистый график энергоснабжения. В Европе электроэнергия стоила в 3 раза дороже, чем в Украине, и тем не менее многие промышленные предприятия воспользовались возможностью импортировать электричество из Европы по более высоким ценам, платить больше за электроэнергию для того, чтобы производить продукцию и экспортировать или продавать на внутреннем рынке. Этой зимой для промышленности стал более актуальным вопрос не цены, а доступности ресурса.

– Эта опция действительна в любом регионе?

– Да, в любом регионе. Сеть позволяет доставить электроэнергию в то или иное предприятие. Сейчас у нас уже нет большого дефицита и, соответственно, экономический смысл в импорте электроэнергии из Европы исчезает, а значит, этот импорт уменьшился в десятки раз и сейчас почти на нуле.