Видео дня
Протесты в Беларуси и России показали интересный момент - Боровой
День 26 марта был отмечен протестами сразу в двух постсоветских государствах – в России и в Беларуси. Причем в обоих случаях речь шла о несанкционированных акциях.
В России прошла масштабная акция в ответ на расследование оппозиционера Алексея Навального о баснословном состоянии российского премьера Дмитрия Медведева. Протесты прошли в Москве, Петербурге, а также во многих других городах страны.
В Беларуси протестовали против закона о "тунеядцах". Люди, спонтанно организовавшиеся в социальных сетях, вышли на улицы в Бобруйске, Барановичах, Бресте и Витебске.
Указывают ли эти события на серьезные политические подвижки в этих странах? Чем они принципиально отличаются от предыдущих акций? Каким может быть продолжение? И, наконец, возможна ли в Москве и Минске революция по примеру украинской Революции Достоинства?
На эти вопросы "Обозревателя" ответил российский оппозиционный политик Константин Боровой.
- По вашему мнению, в чем заключается главная причина того, что в протестах в России приняло участие большое количество людей? И почему там было так много молодежи, чего не наблюдалось раньше?
- Это означает то, о чем я много раз говорил: что мы подходим к моменту, когда общество больше не может терпеть эту власть. Это позитивный момент.
Вы правы – это совершенно молодежное явление, в отличие от спокойных прогулок по Бульварному кольцу или прогулок по разрешенным местам. Это была первая неразрешенная акция, в стиле молодежи. Сейчас все говорят о том, что на улицу вышло "непоротое" поколение.
На самом деле, это очень похоже на то, к чему в свое время призывал Лимонов, ориентируясь на молодежь. Ну вот она, наконец, и вышла.
Я думаю, что для Кремля это было большой неожиданностью – на неразрешенную акцию вышло такое количество людей.
- А что, собственно, дальше?
- Это предложение выбора для Кремля. Либо организованные реформы, либо бунты, неорганизованные протесты.
Я думаю, что это будет развиваться, потому что молодые люди не испугались. В Москве было арестовано около тысячи человек – это серьезный симптом, который означает, что ситуация радикально поменялась и теперь протесты будут носить совершенно другой характер. Кончается время издевательства, измывательства над теми, кто призывает власть одуматься. Если раньше это были мирные протесты, то теперь в любой момент они могут пересечь ту черту, которая отделяет мирные протесты от бунтов.
- Константин Натанович, вы упоминаете слово "бунт", но не говорите "революция". Вы считаете, что в России сегодня не может быть сознательного протеста?
- Молодежные движения, молодежные протесты – это всегда очень спонтанное движение с заранее неопределенным результатом и позицией. Можно провести аналогию с тем, что было в арабских странах. В Египте это были "Братья-мусульмане", которые взяли верх над этим движением. Чаще всего эту роль играют радикалы.
А революция радикалов – это все-таки не то же самое, что революция с заранее определенными целями. Это спонтанные протесты. Я не могу это назвать революцией, потому что заранее определить, какое направление станет доминирующим, просто невозможно. Понятно, что с большой вероятностью и националисты могут стать лидерами этого протеста, и демократы, и, условно говоря, либералы.
Аналогия со студенческими протестами в арабских странах говорит о том, что результат может быть самый разный.
- Вы сравниваете события в России с тем, что происходило в арабском мире. Вы считаете, с украинскими событиями в них мало общего?
- Конечно, я бы хотел, чтобы это были антивоенные протесты, протесты против авторитарного режима. Но протесты в России только косвенно направлены против авторитарного режима. Все-таки основной лозунг, очень правильный, но абсолютно не политический – "Путин – вор".
Насчет аналогий с Украиной… Может быть, это пример того, что студенческие протесты могут привести и к такой прозападной ориентации движения.
Я был в Украине во время начала протестов – там все-таки была четкая прозападная ориентация протестующих, это сторонники западного выбора Украины. А в России, если сравнивать со студенческими протестами, события развивались все-таки ближе к египетскому сценарию.
И это, кстати говоря, следствие очень массированного воздействия пропаганды.
На самом деле, тут можно рассматривать два события: эти протесты и ролик, который вызвал большое обсуждение в социальных сетях – о "пятой колонне". Как студенты издевались над преподавателем, который пытался их убедить в том, что "пятая колонна" - это предатели. Понятно, что сочувствие студентов было больше на стороне "пятой колонны", чем на стороне преподавателя.
- И вопрос о недавних событиях в Беларуси. По вашему мнению, может ли то, что произошло, свидетельствовать о том, что под Лукашенко затряслось кресло? И хватит ли у него мудрости изменить ситуацию в свою пользу?
- Общая проблема диктаторских режимов: они мало мобильны. Все ожидают от них реформ, но это никогда не происходит. Готовность к реформам Муаммар Каддафи явно продемонстрировал за несколько минут до смерти – он что-то кричал насчет готовности к переговорам. То же самое касается и Лукашенко.
Вы подсказали мне интересный момент, связанный с тем, что, похоже, весна приходит на восточно-европейский континент. Посмотрите, как совпало: два дня подряд протесты в Беларуси и в России.
Это серьезный симптом будущих перемен. По-видимому, Путин и Кремль достиг того предела, за которым протесты примут очень серьезный характер. Нас ожидают серьезные перемены. И в этих условиях, к сожалению, ожидать от власти реформ… Я бы с удовольствием ожидал этого, принимал бы участие в этих реформах, вносил бы какие-то предложения, но такого примера нет. Диктаторы не делятся властью и не реформируют собственную систему. Представить себе, что Путин и Кремль начнут реализовывать реальную антикоррупционную программу, реформирование избирательной системы – маловероятно.
А это значит, что протесты будут нарастать. И нас в России ожидают серьезные перемены.