Найбільше на Донеччині: Опендатабот назвав кількість церков УПЦ МП в Україні. Карта
Протягом повномасштабної війни їх кількість зменшилася лише на 685 громад
В позднем детстве я, как и все в нашем классе, называл украинский язык "телячей мовой" и мое представление об украинской поэзии сводилось к хрестоматийным стихам Шевченко и "дыр-дыр-дыр". (Леся Украинка не в счет, тогда я уже прочел ее пьесы, но в русских переводах).
И как-то раз, дело было во время "книжного голода" в СССР, я из денег, сэкономленных на обедах в школьной столовой, купил на книжном лотке "подарочный набор" к 8 марта – сборник ранних повестей достоевского, упакованный в целлофан вместе с "нагрузкой" – какой-то книжкой на украинском языке. Все это было перевязано розовой кондитерской ленточкой, а сама "нагрузка" была прикрыта открыткой. В то время это было обычной практикой – сплавлять "неликвид" при помощи "дефицита".
Придя домой, я это дело распаковал и прочел название "нагрузки" – Іван Драч. "Київське небо". Имя ничего не говорило, название было банальным из банальных, первое стихотворение – про партию. Я хотел выкинуть ее в мусорное ведро, но потом решил попытаться сдать в букинистический. И на всякий случай открыл со средины.
И прозрел. Я понял, что по-украински можно писать модернистскую городскую поэзию. Ничуть не менее близкую мне, чем любимый мной тогда Вознесенский или, скажем, Ахмадулина. Поэзию, в которой есть живое чувство, ощущение времени и формальные эксперименты. Поэзию, где затрагивание замалчиваемых страниц украинской и советской истории сочеталось с "планетарной сопричастностью", где "мамине рядно" органично сосуществовало с Мондрианом, Корбюзье и Пикассо "в штанах, замурзаних райдугою".
С Ивана Драча начался мой интерес к современной украинской литературе. Я перечитывал его и запоминал наизусть, я покупал все новые его книги, а потом – и книжки Павличка, Винграновского, Олийника. Сегодня я, наверное, читаю больше украинской литературы чем русской.
А еще тогда я даже нарисовал картинку – оммаж Драчу под сильным влиянием Олега Соколова, с которым в то время тесно общался. Сегодня эта детская работа вызывает смех.
Потом, в Киеве, я увидел Ивана Драча вживую. Я видел его много раз, на открытиях и приемах, но "нас не представили", и я так и не рассказал ему чем он для меня когда-то стал. А в последние годы уже не хотелось – я видел в его глазах бездонный конформизм. Из него выветрился шестидесятник. Он превратился в номенклатурного укрписа. А из его стихов ушла поэзия.
Но те его стихи я люблю до сих пор. Например, это. Из "архитектурного диптиха" актуальнее чем 40 лет назад.
Смертний вирок цигарці.
Очі дихають синню -
Густо сиплеться звідти
волошкова солона печаль.
Я ламаю асфальту
зволожену лінію,
Я шепочу печалі:
"Проклята, відчаль!"
Ось проспект мого Смутку,
вулиця імені Сорому.
Несмаку диктатура
зав'язала на серці вузла.
Зверхньо бридиться небо
з холодними зорями
Над рахітами цегли,
заліза і скла.
Вони плачуть з потворності,
б'ють дверима себе у груди.
Аж на кахлянім лобі
виступає холодний піт.
Вони з тої досади,
з кам'яної крутої огуди
Совість зодчих гризуть,
що спотворила ними світ.
Чи вам в душі ніколи
не сипався вечір,
Чи ви серцем не втямили
золоті логарифми зорі,
Що, завдавши сто ніг
на свої забур'янені плечі,
З жахом тікають од вас
незабудовані пустирі?!
Важливо: думка редакції може відрізнятися від авторської. Редакція сайту не відповідає за зміст блогів, але прагне публікувати різні погляди. Детальніше про редакційну політику OBOZREVATEL – запосиланням...
Ми в Telegram! Підписуйся! Читай тільки найкраще!
Протягом повномасштабної війни їх кількість зменшилася лише на 685 громад
Катастрофічні події на полі бою небезпечніші для Путіна, аніж втрата національних околиць РФ
Росія не має достатньо сил, щоб здійснити серйозний наступ до 9 травня
Скорпіони отримають несподівані прибутки, а Терези втілять давні мрії