Блог | Російське суспільство намагається брати участь у війні, щоб уникнути її
Чутки про нову хвилю мобілізації у Росії поширюються дедалі активніше. Нещодавно про її необхідність заявив колишній голова Роскосмосу Дмитро Рогозін. За його словами, "ворог набагато сильніший за нас", і тому мобілізаційних хвиль мало бути кілька. Такі заяви цілком корелюються з нещодавно прийнятим законом про електронні повістки, згідно з яким військовозобов'язані незалежно від того, чи отримували вони повістку фактично, не зможуть виїхати з країни і позбавляються багатьох цивільних прав, пише СЕРА.
Далі текст мовою оригіналу
Недавно российский президент Владимир Путин подписал новый указ – о призыве на военные сборы. На основании этого документа Минобороны РФ должно подготовить директиву, которая поступит в региональные военкоматы, после чего гражданам, находящимся в запасе, начнут рассылать повестки. При этом два пункта указа носят гриф "для служебного пользования". В публичной части нет данных о сроках этих сборов и о числе людей, которых на них призовут, но за неявку без уважительной причины грозит штраф и ограничение в правах. Хотя формально срок военных сборов не должен превышать двух месяцев, возникают подозрения, что прошедшие такие сборы лица первыми попадут под новую волну мобилизации.
Показательно, что слухи об этой волне не отрицают даже близкие к Кремлю источники. К примеру, связанный с администрацией президента РФ Телеграм-канал "Незыгарь" сообщает, что возможна мобилизация дополнительных 300–400 тысяч человек до конца лета. Правда, авторы настаивают, что речь идет о "добровольцах", однако опыт предыдущих призывов показывает, что случаи, когда солдат-срочников угрозами и пытками заставляют подписывать контракт и отправляться на войну, носят массовый характер.
Стремление российской власти втянуть в свои военные преступления как можно больше народу вполне понятно, учитывая, что именно война стала стрежневой основой путинского режима. Вместе с тем прокремлевские социологи предостерегают власти от чрезмерной мобилизации населения. К примеру, генеральный директор "НИИ Социологии" Мария Филь отмечает, что "с точки зрения поддержания стабильности, атомизация общества… является, скорее, положительным фактором, так как подразумевает низкую политическую активность".
По ее словам, безразличие к теме войны, преобладающее в регионах, не затронутых военными действиями, вполне естественно и нормально.
"На границах империй всегда идет война, но идея войны не является системообразующим принципом общественного устройства, не приводит к тотальной мобилизации, которая всегда остается лишь частичной. Империи рушатся именно тогда, когда общество приходит в движение, и одна из множества идей становится идеей большинства. Атомизация – "друг империй", – провозглашает Филь.
Тот факт, что атомизация общества способствует пассивной поддержке войны, подтверждают и независимые социологи. Похоже, что это понимают и в Кремле. Таким образом, российским властям приходится решать две взаимоисключающие задачи. С одной стороны, налицо тенденция вовлечения в войну все большего числа людей и попытки придать агрессии "народно-освободительный" характер. С другой стороны, власти понимают, что люди, рисковавшие жизнью ради путинского режима, начинают активнее бороться за свои права. Именно военкоры и военные, к примеру, позволяют себе критиковать путинские инициативы, тогда как никто другой в России не решается этого делать.
Надо признать, что пока у режима вполне успешно получается "сочетать несочетаемое", и вовлекать в военный дискурс довольно большие слои общества, не нарушая при этом существенно их привычный жизненный уклад. Достигается такой эффект иллюзией участия в деле "приближения нашей победы". Эта иллюзия крайне важна для многих обывателей, если учесть, что пропаганда довольно успешно внушила россиянам, что единственный способ закончить войну – это победить в ней, поскольку в противном случае Россия неминуемо будет уничтожена.
Сделав что-то незначительное и не требующее серьезных жертв, такой обыватель начинает чувствовать, что внес свой вклад в "спасение страны", что несколько снижает уровень его фрустрации и тревоги перед будущим. Таким иллюзорным вкладом является, к примеру, написание доносов на оппозицию и в любое инакомыслие в принципе. В последние недели журналисты и правозащитники заговорили о настоящей эпидемии доносов, и ситуацию вынужден был комментировать даже пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.
При этом сами доносчики признают, что их основной мотив – это страх будущего поражения, в случае которого им придется выплачивать репарации Украине из своих налогов. Понятно, что на практике никакой связи между травлей инакомыслящих и победой в войне нет, однако расправы над мнимыми "врагами" внутри собственной страны дают доносчикам надежду, что точно так же будут повержены и внешние враги России.
Такого же типа иллюзия возникает, когда россияне начинают требовать нанесения ядерного удара по Украине. Известный публицист Владимир Пастухов отметил, что в российском обществе "четко прослеживается запрос на применение ядерного оружия против Украины". Сам публицист называет эту тенденцию "очередным шажком в сторону глобальной катастрофы" и предупреждает, что при таком уровне пропаганды Кремлю с каждым разом все труднее будет объяснить обывателю, почему он может, но не хочет использовать ядерную бомбу, чтобы принести России долгожданную победу.
Вместе с тем, и доносительство, и требование уничтожения Украины – это иллюзия "приближения победы" без каких-либо затрат, безнаказанно, чужими руками, которая ничуть не нарушает привычную атомизацию российского общества и даже усиливает ее. Сюда же относится многочисленные флэшмобы в поддержку войны, в том числе с вовлечением в них детей, проведение разнообразных "уроков патриотизма" в школах, организация волонтерских движений по сбору помощи мобилизованным и так далее.
Все это, как ни странно, является извращенной формой запроса на скорейшее завершение войны, поскольку люди с помощью пропаганды убедили себя, что иначе, чем победой, война закончиться на может. Пока что Кремлю удается сочетать несочетаемое – участие и неучастие обывателей в войне одновременно. Однако две противоположные по вектору формы поведения рано или поздно вступят в конфликт, и исход этого конфликта на данный момент непредсказуем.
