Блог | Навіщо створювали у кіно СРСР чоловічий образ слабака: приклади фільмів
Залишаючи осторонь художні якості кінокартини "Іронія долі або з легкою парою", хочеться поговорити про зневажливі чоловічі образи фільму, які (раптово) виявляються притаманними всій культурный традиції того часу.
Чому з усіх фільмів того етапу радянської епохи (60-70-ті) було вимарано позитивний чоловічий персонаж, а замість нього створювався образ ганчірки та слабака? Чому образ радянського чоловіка на екранах в епоху Брежнєва виявлявся саме таким?
Далі текст мовою оригіналу
Инфантильный, безынициативный персонаж Мягкова в "Иронии судьбы" перекликается с такой же размазней в его исполнении в "Служебном романе". Герой Басилашвили в "Осеннем марафоне" — пример запутавшегося в своих отношениях персонажа, комического, безынициативного советского интеллигента.
Возьмем героя "Москва слезам не верит" Гошу. Его несоразмерность образу главной героини породила даже фотожабы: совершенное ничтожество пристроилось к успешной, инициативной женщине, и всем ее устроило – вещь абсолютно невероятная!
Таким же мы видим героя "Утиной охоты" Вампилова, экранизированной в "Отпуске в сентябре", в исполнении Даля.
Анекдотические, нелепые, невнятные персонажи, герои, не имеющие сил противостоять судьбе и женскому выбору, формировали образ мужчины, на который только и оставалось равняться. Даже положительные герои комедий выглядят в кинофильмах того времени тряпками и инфантилами, когда ситуацию спасает только счастливое стечение обстоятельств, а не их воля: Юрий Никулин в "Бриллиантовой руке", Александр Демьяненко в "Кавказской пленнице".
В брежневскую эпоху даже шекспировский Гамлет получает болезненно-юродивую окраску в исполнении Смоктуновского. И такой же он оказывается в роли Робин Гуда в "Берегись автомобиля" — рефлексирующийся, запутавшийся советский интеллигент.
Взять даже самого героического персонажа тех лет – Штирлица. Образ, созданный актером Тихоновым, оказался настолько неправдоподобным, что породил даже слухи, будто авторы сериалы пытались эзоповым языком изобразить советскую номенклатуру, а третий рейх в сериале – это завуалированное советское ведомство.
Несмотря на то, что на роль Штрлица выбрали актера, в репертуаре которого, увы, было не столь много технических средств, и талант которого состоял, в основном, в обладании приятной внешностью, даже тут не удалось создать образ решительного, волевого, дерзкого, бескомпромиссного героя. Перед нами был все тот же советский инженер. Интеллигент, не столько, быть может, болезненно рефлексирующий, как прочие, но слишком плоский, слишком механический в своих поступках и желаниях, в результате чего создавал ощущение подделки, не характерного эпохи типажа.
Почему же мужскими героями 60-70-х стали такие странные персонажи? Отчего на смену решительному, отважному Сане Григорьеву из "Двух капитанов" пришел анекдотический персонаж – слизняк и мокрица Новосельцев? Что тому причиной? Как так получилось, что в обществе сформировалась потребность на подобного персонажа? Тут есть два объяснения.
Вероятно, в эпоху культа выживающего из ума Брежнева возникла необходимость намеренно принижать героев. Дабы впавший в маразм альфа-самец на их фоне не выглядел таким уж нелепым и комичным. Сани Григорьевы оказываются вдруг опасными конкурентами советской власти. Союзниками власти будут Акакие Акакиевичи Башмачкины. Умирающему советскому государству не нужны были бунтари и карбонарии.
Второе объяснение, видимо, лежит в плоскости гуманистической традиции культуры, в русле которой потребовалось сбить чудовищный накал предшествующего ада сталинских репрессий, жестокой войны и невыносимой жизни на грани.
В этом смысле в культурном бэкграунде формировался образ мягкого, домашнего, пластичного неагрессивного мужчины, который пока еще не ставит цели понимать женщину, но уже делает первые шаги к этому. Формировался образ, отличный от образа мачо, самца, который ранее выполнял функцию солдата, агрессора, насильника, ломающего мир под себя, берущего по своему хотению. Общество устало от насилия.
Но на смену прежнему герою пришел такой, который кроме жалости и насмешки, увы, ничего больше не вызывал…
