Письменниця, блогер, юрист

Блог | Мертве ОРДЛО прохання не реанімувати

Холодно, скользко, мокро.

Изморозь, слякоть, гроза.

Дайте пятак на метро.

Два пятака на глаза.

В серых тупых городах

Хитрые люди живут.

Прячут ножи в пиджаках,

Резво друг в друга суют.

Весело спрыгнув с ума,

Двинуться врозь с головой.

Видишь, уходит зима.

Вешаться будем весной.

Хитрые люди хрипят,

Видя друг друга во сне.

Гадко зубами скрипят,

Скрывшись в соседней стене.

Кружится смертная казнь

В паре со смертной тоской.

Вот вам казённый соблазн.

Мертвый приемный покой.

Стройся, равняйся, айда!

Горькую водку глуши.

Жалко, да некуда сдать

Стекла разбитой души.

Эмбрион Мракобесия "Утилизация"

Именно эти строки я вспоминаю каждый раз, когда смотрю на фото из ОРДЛО. Наши, когда-то наши, города там все больше похожи на мертвеца. И, кажется, что стоит положить им на застывшие веки 2 заветных пятака, как они устало и благодарно сомкнутся, закрывшись навсегда от нас. Им уже все равно. Они ничего не чувствуют и не слышат. Им отболело. А нам? Нам, переселенцам, хуже всего. Мы видим смерть своих городов. Медленную смерть длинною в 7 лет.

Мы цепляемся за воспоминания их, красивых и успешных, ли же еще не совсем ухоженных, только начинающих взрослеть, или по-утреннему растрепанных, но уже с заметным семейным лоском, пахнущих теплом и стабильностью, разных, иногда страшных, иногда глупых, иногда раздражающе застывших в той дикой эпохе социализма-коммунизма, или же, злых, раздраженно выцарапывающихся из своих душевных ям и травм. Мы их помним 2010, 2011, 2012, 2013-м. Мы их помним чемпионатом мира, концертами, выставками, фестивалями. Мы их помним трамваями и троллейбусами, спешащими горожанами, отсутствием парковочных мест в рыночные дни, шумом, гулом, детскими садами и школами, своей работой.

Чаще всего мы так и рассказываем о них, внутренне придерживаясь кем-то установленной морали "о покойниках только хорошее или ничего". Сами пугаемся этой мысли. Старательно гоним ее от себя.

Мы за все эти годы переселения пережили психологические стадии отрицание-гнев-торг-депрессия-принятие… Сколько раз? Раз сто, двести?

Каждая новость оттуда-боль. Постравмат. Очередная рана и снова бег по кругу "отрицание- гнев-торг-депрессия-принятие".

Мы — беженцы, переселенцы. Или нет, не так! Мы — не согласные с позицией агрессивного, больного, люмпенизированного "пролетариата" Донбасса, этих выкидышей совка с синдромом НКВД, любителей халявы, лагерей, нищеты и страха, орущих о величии России и захвате Берлина, алчущих крови и имущества соседа, получающих наслаждение от побоев и поборов, от грабежей и насилия, возведших в святыни мародерство и отжим, зависящих от лжи и самообмана, мы иные и чужие Донбассу образца 2014-2017 года, мы знали каждый шаг войны, мы видим смерть своих городов и нам больно.

Знаете, я не устаю это повторять, но услышав первый крик "расстрелять неугодных" и "забрать и поделить" там, на Донбассе в феврале-марте 2014-го, в каждом из нас проснулся голос крови, его генная память.

Одни вспомнили, как их прародителей расстреливали за корову и мешок муки, вторые, как их деды грабили магазины и в один день становились хозяевами мира, заняв квартиры расстрелянных или выселенных в лагеря. Один вспомнили лагерную баланду, а вторые сладкую жизнь вертухая, пыточные, затопленные кровью и крики своих жертв.

Каждого в этой войне вела его генная память. Так уж устроены мы и этот мир. Хотим мы того или нет, но в нас записано все, что делали наши предки, а может быть, и мы сами, когда-то в прошлой жизни, когда мы были…

Ученые могут поспорить с этой теорией. Они просто не видели войну. Не стояли там, на площадях Донбасса, когда толпа кричала "распни" в глаза Володе Рыбаку, евромайдановцам, пленным, Ире Довгань, мне лично. Вчерашние тихони, чинуши –тихушники, шахтеры и доктора наук, слесаря и врачи, учителя и прокуроры становились единым целым, сливаясь в едином порыве — грабить и убивать!

Убивать на Донбассе с приходом "русской весны" хотели всех неугодных: укропов, нациков, евреев, немцев, поляков, латышей, эстонцев, америкосов, богатых, соседей, родню. И убивали! За лозунгами "все забрать у богатых и раздать бедным" скрывалась зависть и желание урвать. И не верьте, не верьте в патриотизм или светлые порывы тех, кто хоть раз закричал "распять", "убить", "забрать", "бей жи…", "несогласных в тюрьмы и психушки". За лозунгами скрывается личное желание мести, низость воровства, мерзость зависти и пошлость насилия. Я видела, как назначают врагами народа. Я видела, как ликует толпа, когда рука палача тычет пальцем в случайно выбранную жертву -"правосек"! Я не верю в то, что люди, устроившие погром в своем городе, смогут построить мир любви и гармонии. Насилие всегда оправдывалось насильниками. Вспомните — да она сама губы накрасила!

В Луганске и Донецке магазины, "МЕТРО" и "Эпицентр", кафешки и рынки, бутики и салоны грабили местные жители. Вот эти самонареченные "опочленцы"-"защитники". "Освободители-ихтамнеты" тоже были. Куда ж без них, но тогда их было меньшинство. Да и если бы, допустим, грабежи совершали "ихтамнеты", местные-то, "опочленцы-защитники", могли их остановить? Могли! Это же грабили их города!

Носители генной памяти вертухаев построили на Донбассе гетто. Носители генной памяти грабежей, мародерства, захвата "буржуйских" комнат, еврейских погромов, питерской резни, кровавой истории СССР принесли это все на Донбасс. Они убивали всех неугодных. Они грабили свои заводы, фабрики, топили шахты, вырезали на металлолом предприятия. Они, носители этой генной памяти, которая при первых выстрелах разлилась сладкой свободой, обещая власть и безнаказанность, убили свои же города.

И говоря о преступлениях оккупанта не стоит, я прошу вас, не стоит молчать о преступлениях коллаборантов, прикрывая их кремлевским клише "они же просто заложники".

Мы видим смерть своих городов. Мы знаем их палачей поименно, в лица, по голосу, по запаху, по манере убивать.

Еще до 2016-го я сама цеплялась за что-то позитивное оттуда. Какая-то проукраинская надпись. Фото со школы с портретом Шевченко. Комент за Украину. Сейчас это больше раздражает. Особенно на фоне появившегося в ОРДЛО движения "Донбасс-Новая Украина", сулящего "правильную Украину для правильных украинцев", почему-то с русским языком, без Шевченко, без Украины. Такую дозированную, разрешенную, как УССР.

Мы резко реагируем на ложь оттуда. Просто устали от тех, кто вчера орал нам "нацики-свидомиты", а сегодня поет "мы не этого хотели-нас обманули". Еще жестче реагируем на тех, кто расписывает, как же хорошо жить в ОРДЛО, прикупив квартиру в Харькове или Мариуполе.

Еще резче на тех, кто с ехидцей глазах настойчиво пишет или говорит "на Украине", "у нас в лнр", хотя и сами уже довольно долго и часто говорим "а у нас", "а у вас".

Те, кто еще привязан к ОРДЛО родней или бизнесом, недвижимостью или надеждой, те еще лгут про то, как там, скатываясь до кремлевских клише "не все так однозначно", "да наши тоже виноваты", "Украина нас бросила", "почему вы нас не освобождаете", "вы должны были", "здесь жить можно", "не стреляют", мы за мир любой ценой, мы просто хотим домой, нам какая разница, кто"…

Те, кто не привязан к ОРДЛО, более жесток и честен. Точки, они, знаете, лаконичнее, чем многоточия. И расставив их, ты становишься свободным. Свобода принадлежит сильным. Свобода принадлежит честным. Честность всего лишь часть твоей свободы. Но, чаще всего, она раздражает и мешает тем, кто привык носить белое пальто или просто быть в тени.

И каждый раз, когда я слышу "там жить можно, розы цветут, концерты же идут, все работает, и бизнес, и не стреляют" я отвечаю-"да, там хорошо, я знаю, я знаю, это правило- о покойниках или хорошо, или ничего". И заканчиваю диалог, оставляя собеседника в растерянности и осознании этой константы.

В 2014-м году, мы проукраинские, хотя, наверное, это не правильный эпитет, скорее, мы, осознанные, начитанные, знающие историю, критически мыслящие люди, приводили русскомировцам в пример Абхазию. Яркий пример того, что сделала РФ с "освобожденной" землей. Заросшие города. Деревья, проросшие сквозь гостиницы и дома. Автострады, поросшие травой. Затравленный взгляд, потерявших веру и связь со временам и цивилизацией людей. Боевики. Прав тот, у кого автомат.

Далее в пример приводилось Приднестровье. Закрытые в Гуково шахты. Деревни РФ. Ростовская область, застрявшая в 50-х годах. Русский бездорожный, бревенчатый, ухабистый мир за МКАДом.

Мы говорили- "Россия убьет Донбасс". Нам не верили. И, знаете, вот мы плачем за своими городами. Нам больно, как умирают шахты и предприятия, как засыпают тяжелым сном обескровленного, измученного длительной болезнью человека наши города. А они нет. Они, те, кто живет в ОРДЛО. Им все равно. Я все больше слышу оттуда "здесь так было всегда". Ужасаюсь. Как быстро стирается память, как быстро пропаганда подменяет понятия и картины прошлого.

Основная проблема у тех, кто выехал, это фантомные боли, фантомная память о городах, которые мы покинули. Мы помним их 2013-м-2014-м годами, со шрамами от войны, но еще не утерявшими шарм былого величия.

Тем, чьи города и дома были разрушены сразу, им легче. Их боль осела пылью сразу. Им нечего выискивать в родных улочках. Нет этих улочек. Нам, тем, чьи города медленно, мучительно умирают в оккупации, нам сложнее.

Мы сравниваем. Мы видим сегодняшние закрытые магазины и опустевшие рынки. Кучи мусора. Закрытые предприятия. Темные окна. Пустые улицы. Спившихся горожан. Криминал. Обреченность. А в голове, в памяти еще тот город, теплый, пыльный и шумный.

В этих городах грань "до" войны ощутима. Ощутима настолько, что иногда, кажется, сделай шаг — и вот пройдя некую мистическую временную преграду, ты ступишь на тротуар в Свердловске 2013–го, когда все еще живы, в городе шумно, на рынке не протолкнутся. Когда твои планы о море или на шашлычки на ставок. В Провалье, в степи или на Березовку. Когда все работают. Есть уверенность в завтра.

Как можно было эту стабильность разменять на иллюзорное русское пабагатому? На "русский мир". Особенно тем, кто, живя на границе с РФ, мог воочию видеть резкую грань между нами и ними, между Украиной и Российской Федерацией.

Как низко нужно было пасть, чтобы мечтать о том, что путин заплатит за предательство? Как можно было верить в тупые, неуклюжие, жалкие пропагандистские месседжи, которые шли в разрез не только с логикой, но и здравым смыслом. Как… Этих "как" сотни, тысячи, миллионы.

Эта удушающая волна ненависти. Это ты тоже помнишь. Как она накрывала город. Как туман. Ядовитый, едкий туман. Фильмы-зомби-апокалипсис? Да, что-то в этом есть. Невидимая и неведомая сила в секунды меняла знакомых, близких, знакомых и не знакомых. Люди, одурманенные триколорадками гонялись за невидимыми фашистами.

Теперь… Теперь они говорят "мы не этого хотели-нас обманули". Но ждали, ждали они "бандер" и хотели покорить Киев. Они, люди, вчерашние знакомые и родные тиражировали тонны русской пропаганды, заполняли ею все извилины, лишая себя мира, счастья, работы. Жажда крови. А вот паники не было. Осознание силы было. Паники не было. Они радовались "как в Крыму", "Донбасс-Россия", "погоним бандер", "котлы"… Не было и нет паники даже сейчас, когда их мир валится на них, как истлевшие шторы, больше похожие на паутину, старого заброшенного замка.

У ОРДЛО нет будущего. И мы просто не хотим это признавать, но линия Маннергейма давно проведена и 2 пятака давно зажаты в нашей руке.

Это легче признать, зная, что с той стороны стоят точно такие же люди, проведшие свою линию и приготовившие 2 пятака для тебя и пока еще мирной части Украины.

В Луганске со стелы возле университета им Даля сбили портрет Шевченко. Запрещены украинские книги, писатели, телевидение, кино и документы.

Дети ОРДЛО давно растут с уверенностью, что они "граждане республики" и так здесь было всегда.

А еще они растут в деградации городов и с деградацией внутри. В деградации общества и деградации личности. И им не с чем сравнить, чтобы сказать себе "как до войны". И их мораль там, она естественная для них мораль. И их правила, и законы там, они естественны для их среды обитания.

Многие там не помнят "как до войны". Для большинства там "Украина напала на русский Донбасс", "мы-русские люди".

Но, речь даже не об этом. Речь о том, что там все меньше людей, которые помнят, как жители тогда еще мирного Донбасса, мирных луганской и Донецкой областей в едином тысячеголосном порыве, с гордостью и піднесенням пели Гимн Украины на стадионе "Донбасс-Арена". Нет, даже не так. Там все меньше людей, которые помнят, как играли в футбол на стадионе "Донбасс-Арена".

И глядя на заросшие футбольные поля, люди говорят "а что при вашей Украине лучше было", "здесь так было всегда". И они в это верят!

Знаете, в ОРДЛО почему-то носители скреп русского мира, все время стараются ездить на иномарках, пользоваться айфонами и другой импортной техников и гаджетами, ну, еще и модно писать название своих "стран" по-английски.

LNR и DNR сразу заполонили улицы оккупированных городов. На машинах. На футболках. Эти аббревиатуры носили с гордостью те, кто воевал против всего омериковского. Странно.

Но, так показательно. Особенно, если учесть, что это безграмотный перевод названий "республик". Но было в этом DNR еще что-то пугающее и знаковое. Как будто сама смерть метила своих жертв.

DNR – международная система кодов, дающая понять врачу, что человек подписал протокол "не реанимировать" его в случае остановки сердца или дыхания.

DNR — Do not resuscitate (не реанимировать) или no code (нет кода) — правовой порядок, составленный в письменной или устной форме, в зависимости от страны, по содержанию от сердечно-легочной реанимации (СЛР) или расширенной поддержки сердечной деятельности по отношению к пожеланию пациента в случае остановки сердца или дыхания.

Как знаково, да? ОРДЛО мертво — не реанимировать!