Блог | "Деспотії самі виховують собі могильників". Історія Роксолани – кохання чи помста?
Протягом усіх шести століть без двох років існування Оттоманської імперії жоден її владика не досягав такої слави, як Сулейман Чудовий – саме так його прозвали навіть венеціанці, що звикли до розкоші, вбиті наповал красою і багатством його палаців і мечетей.
Далі текст мовою оригіналу
На севере он завоевал большую часть территории Венгрии после победоносной битвы при Мохаче. На западе его войска бросили к его ногам не только Триполи, но даже Алжир. На востоке Сулейман брал персидскую столицу Тебриз четыре раза и в итоге отобрал огромный Ирак и вечно беспокойный Курдистан. На юге он покорил Аравию, а в Африке окопался настолько прочно, что стараниями его сына Селима в Судане до сих пор живет племя мадьярабок, в лексиконе которого до сих пор сохранились венгерские слова - как многие владыки империй, он ссылал повстанцев с одного края империи на противоположный, вот и побежденных венгров сослал в Судан.
Он был законник, строитель государства, которого собственные подданные прозвали Сулейман Кануни, то есть Законодатель. И его законы были во многом ближе к современным, чем кодексы современных ему европейских монархий. Национальное угнетение у османов практически отсутствовало, любая должность доступна представителю любой нации, да будь он хоть негром преклонных годов. Это касалось и высшей точки иерархии – среди матерей султанов было столько славянок, европеек и жительниц Кавказа, что любая попытка какого-нибудь безумного султана ввести националистическое или расистское законодательство могла привести только к необходимости гнать этого султана поганой метлой. В общем, вполне позитивная фигура, по заслугам входящая в число первых десяти великих султанов Османской империи. Десятым, то есть последним.
Чем же провинился Сулейман, чего же не учел, где ошибся? Почему уже правление его сына обозначило закат османского могущества, а дальше все вообще понеслось-покатилось? Дело, как всегда, в конкретном человеке, родившемся в 1505 году на территории нынешней Украины. О ней мы сейчас и поговорим – сейчас о ней вообще говорят слишком много, написали роман, сняли не один многосерийный фильм, наверное, есть, о чем!
Она была дочерью православного священника, еще девочкой изучила латынь и греческий – языки образованного Запада, а в ее новой жизни смогла без труда постичь и основные языки тогдашнего мусульманского мира: турецкий, персидский и арабский. Она обладала железной волей, выносливостью, гибкостью психики и жесткостью души, умудрившись только стать сильнее в обстоятельствах, в которых многие сходили с ума. А вот с местом жительства ей не повезло – Украина тогда превратилась в охотничий заповедник работорговцев. У Насти Лисовской, вроде бы так ее звали, все оказалось, как для гарема положено, и ее похитили, и даже сами не попользовались красивым куском женского мяса - не по карману.
Что же происходит с невольницей, подаренной султану? Она попадает в запретное место – так, собственно, слово "гарем" и переводится, Турция такая страна, что чего султан хочет, то и будет. Дам в нем уйма, и далеко не все для секса, многие просто по хозяйству. Ведь гарем – это еще и экономика, всем его обитательницам полагалось питание и вполне приличная зарплата, да и насчет одежды с побрякушками султан не жался, поскольку сам пророк Мохаммед повелел: "Давай рабам все то, что ты сам ешь и носишь, и никогда сурово их не наказывай". Правда, последнее выполнялось с оговорками – даже просто за скандальность султан мог приказать подвергнуть строптивицу кроткой каре без пролития крови, то есть запихнуть ее в кожаный мешок совместно с кошкой и змеей, после чего отправить весь этот зоопарк купаться в Босфоре.
Что же пришлось сделать бедной Насте, чтоб занять более-менее безопасное место в этом Доме Счастья, так турки называли гарем, где несчастья подстерегали на каждом углу? Для начала нужно было отказаться от веры – она не моргнула глазом. После отказа от веры нужно отказаться от языка - она быстро освоила турецкий на уровне родного, да он и стал для нее родным. А после отказа от веры и языка отказ от родины есть уже чисто техническая процедура. Так поступают все тирании – жмут и давят, пока человек не откажется от этих трёх вещей: веры, языка и родины. Все, что в ней осталось славянского – это кличка, данная ей венецианскими дипломатами, старавшимися через своих шпионов быть в курсе событий при дворе потенциального противника. Они называли ее роксоланой, именно с маленькой буквы. Просто по латинскому названию племени, к которому, по их мнению, Настя принадлежала. Чушь, конечно, роксоланы – не славяне, а родственники осетин.
Не писать же, как один украинский журналист, что "родилась-таки в Украине, за которую болела всей душой до последних своих дней". Было бы, конечно, хорошо, но какие этим прекрасным словам есть доказательства, кроме горячего желания? Может быть, полностью покорный ей влюбленный супруг по ее просьбе прекратил ужасные набеги на славянские земли подвластных ему людокрадов? Сама же в их лапы попала… Да ничего подобного, турчанке Насте было на это наплевать с самого высокого стамбульского минарета! У нее уже шла совершенно другая жизнь – страшная и беспощадная.
Что помогло Насте добиться фавора, оставив кучу народу за бортом? Все сходятся на одной ее особенности, подтвержденной и ее современниками – звонком заразительном смехе. Нервных мужчин это пугает, иногда до вспышки гнева, но Сулейман явно не был таким. Он заметил этот смех и решил познакомиться поближе с той, которая так смеется. Впоследствии слово Хюррем, по-турецки "смеющаяся", стало ее именем для всех ее окружающих, кроме султана – он чуть позже стал называть ее Хасеки, что по-турецки значит "милая сердцу".
Дальше происходит то, что бывает очень редко – весь продуманный, рассчитанный на султана любого темперамента и готовый к работе на полную мощность Дом Счастья перестает давать стране угля. Никому не надо. Одалыки бездельничают, портят зубки сладостями, перемывают косточки друг другу, всему посольскому корпусу и лично Его Величеству, любятся с евнухами и друг с другом так, что дым идет, а Хюррем в султанской койке отдувается за весь трудовой коллектив, и всех доблестных гаремных тружениц возвратно-поступательного движения, кроме Хюррем, беспокоят все реже и реже! Зато иностранные посланники при деле, контора пишет, скажем, Карлу V сообщают, что "Единственным изъяном в характере Сулеймана является его чрезмерная преданность жене". На этих гяуров не угодишь – гарем, видите ли, им не нравится, а если султан предан одной женщине, им тоже плохо.
Этот брак оказался не только счастливым, но и многодетным: четыре сына и дочка, причем, что для турецких султанов нетипично, от одной женщины. Но вот что интересно: сыновей рожали для того, чтоб убить! Их родной брат, родившийся раньше, как только воссядет после смерти отца на престол, был должен выполнить закон покорителя Константинополя Мехмеда Фатиха – перебить всех своих братьев до единого, да еще и беременных отцовских наложниц прикончить, чтоб никто на престол не претендовал. А старший сводный братец у сыновей Насти есть – Мустафа, сын черкешенки Гюльбехар. Талантливый молодой человек, любимец стамбульского плебса, умный, храбрый, свирепый и кровожадный – в общем, гораздо больше годится в султаны, чем его относительно интеллигентный папочка. Султану не к лицу с кем-то церемониться!
У мужчин есть ум, а у женщин – чутье. Гюльбехар сразу почувствовала, что новая симпатия султана является смертельной угрозой. Еще в начале карьеры Хюррем столкнулась с проблемой: Гюльбехар однажды не выдержала и прибегла к рукоприкладству: расцарапала лицо, вырывала волосы – видели, как пьяные бабы на базаре дерутся? Так разгневанные султанши вдвое хуже. Но расцарапанная, взлохмаченная и, скорее всего, покусанная Хюррем наносит совершенно неожиданный ответный удар. Когда уже приметивший ее султан призывает ее к себе, она смиренно, но непреклонно отвечает, что по воле госпожи старшей султанши она сейчас к употреблению совершенно непригодна и скорее отправится в пресловутый мешок с кошкой и змеей, чем нанесет обиду любимому руководителю столь непристойным видом.
Что же султан сделал с Хюррем? А ничего, только разобрался во всей этой истории и после этого влияние Гюльбехар на султана начало стремительно падать. Кончилось это отправкой Мустафы на пост губернатора к черту на рога, разумеется, вместе с матерью. А при абсолютной монархии влияние кончается вместе с удалением от монаршей особы. С вельможами оказалось сложнее, но тут Хюррем показала во всей красе свои новые качества – коварство и безжалостность. Скажем, за Рустема-пашу она просто выдала свою 12-летнюю дочь, формально возвысив его до положения зятя султана, а фактически поставив под жесткий контроль своей глупенькой дочки, которая усердно сообщала мамочке все секреты супруга. А могущественный визирь Ибрагим-паша 15 марта 1536 года вошел в султанский дворец, а уже оттуда его вынесли - скорее всего, за то, что и с Хюррем дружил, и с Гюльбехар старался соблюдать политес. Единовластный правитель только думает, что правит – правят те, кого он слушает, причём всегда, сейчас тоже.
Строго доказать, что именно она оклеветала Мустафу и внушила мужу, что он хочет свергнуть отца, уже никогда не получится. Все основные тексты насчет того, что Мустафа вот-вот поднимет мятеж, Хюррем просто шептала любимому Сулейманчику на ушко, а тот годами их слушал и сам не замечал, как все больше верил. В итоге султан среагировал по самому жесткому варианту. Мустафа вошел в его шатер и поцеловал ему руку, султан подал знак палачам, и они немедленно задушили Мустафу шелковым шнурком. Скорее всего, на глазах иностранных послов – немецкий посланник вспоминает, что Сулейман глядел на смерть сына из-за матерчатой ширмы и ужасными взглядами как бы упрекал палачей, что копаются. Хюррем добилась своего – теперь смерть султана была совершенно не опасна ее сыну Селиму, он унаследует престол! А прочее многочисленное султанское потомство куда-то исчезло – но это уже практически, по обычаю. И матери султана пережить Хюррем не удалось – после ее попытки объяснить сыну, что он слишком доверяет этой лживой и жестокой роксолане, валиде-султан почему-то умерла при странных симптомах после недолгой болезни. Близ султана жить опасно!
Главное, что Настя оставила своему мужу и их общей стране – новый султан Селим Второй, рыжий, весьма далекий по интеллекту от своего отца, да еще и страдающий пороком, удивительным у мусульманина, но вполне ожидаемым от славянина как минимум на три четверти (мать Сулеймана была сербкой). Для турецкого султана войти в историю под прозвищем Селим Пьяница, пожалуй, слишком экзотично, но он сумел этого добиться, хотя это казалось не более вероятным, чем испанский король, требующий от грандов сделать себе обрезание, или царь иудейский, обожающий яичницу с салом.
При Селиме все пошло вкривь и вкось: поход на Астрахань закончился унылым поражением, и не спасла даже фантастическая идея прорыть для удобства доставки войск Волго-Донской канал – вот, оказывается, кто это придумал! (17) А проигранная им битва при Лепанто стала поворотным пунктом всей турецкой экспансии - османский флот потоплен и сожжен, командующий убит и голова его насажена на пику, потери европейской коалиции в кораблях меньше минимум на порядок. Оказалось, что десятый великий султан Сулейман был последним из великих, дальше и дела империи стремительно покатились по нисходящей. Награбленное и захваченное впрок не шло и не идёт.
Трудно после более-менее основательного изучения жизни Хюррем рассусоливать розовые сопли на тему великой любви. Вместо милой и веселой чаровницы нашему взору предстает свирепая, коварная и безжалостная машина для выживания, готовая на все. Турция сама виновата – она ее захватила, и сразу же бросила за парту в жуткой школе ненависти, лицемерия, раболепия и сексуальных странностей, именуемую гаремом. Среди гаремных дев некоторые пытались повторить ее деяния, но никому не удалось столь многого достичь – куда им, угнетенным женщинам Востока, без славянской закалки, наша баба коня на скаку искалечит и всякую избу сожжет! Деспотии сами растят себе могильщиков…
Возникает даже мысль – не считать ли ее этаким тайным агентом, который, попав во вражеское логово, не жалел всех сил для того, чтоб нанести ему максимальный урон? Или она просто пыталась получше устроиться, живя по новым правилам, и совершенно не собиралась вредить державе, королевой которой она стала? Какая разница – все равно по факту именно она уничтожила турецкое величие, и даже неважно, чего она хотела на самом деле. Но отрицать ее право отомстить стране, сделавшей ее и мириады ее соплеменниц рабынями, тоже ханжество – сами нарывались. Помните, как в анекдоте советских времен горец хвалит Ленина: "Настоящый абрэк, как за брата отомстыл!" - вот и с Настей то же самое: может, и хотела совершенно другого, но получилось, что отомстила…
А нынешние турки чтят Хюррем-султан, счастливо прожившую жизнь с любимым мужем,и даже не часто вспоминают, чем закончилась для страны эта великая любовь… Может быть, даже понимают, что из массы турецких пленников, рабов, заложников и вассалов должен был найтись тот, кто захочет отомстить своим насильникам и захватчикам, и нечего всё валить на слабую женщину? Или догадывается, что окончание экспансии в итоге пошло турецкому государству на пользу и сделало его в итоге разумней и лучше? Правда, много времени прошло – если бы лучше знали историю, явно было бы быстрее! Знание истории никому не мешает – только помогает!
