Блог | Грязные танцы Путина
Дмитрий Песков в свое время объяснил, почему президент, приехав в Кемерово, не вышел на площадь к потрясенным трагедией в "Зимней вишне" и бездействием местных властей митингующим: "С многотысячной толпой говорить в стиле Путина невозможно". Фотографии танца с высокопоставленной невестой на австрийской министерской свадьбе вернули к размышлениям на тему: что же это такое – стиль Путина? Многочасовое сидение в студии на ежегодных "прямых линиях" со "своим народом"? Хотя здесь, конечно, ему далеко до покойного Уго Чавеса, совмещавшего президентские заботы с ежедневным ток-шоу на венесуэльском телевидении. Или, может, выборочные посадки ставших неугодными "хозяйствующих субъектов"? А может, "работа с документами" в южных или сибирских резиденциях, в то время как государево телевидение выдает "консервы" о том, как он распекает в Кремле очередного нерадивого губернатора?
Мининдел Карин Кнайсль, которой все же пришлось объясняться с австрийской общественностью на тему "что это было?", на днях назвала решение пригласить на свадьбу российского президента "спонтанным" – мол, "я вся такая внезапная!", пишет Галина Сидорова для Радио Свобода. Что же касается "русского танцора", то он, конечно, не мог упустить шанс потроллить зарубежных коллег, потанцевав одну из них на фоне казачьего хора в канун объявления очередной порции американских санкций. И кто знает, воспользоваться случаем присмотреть себе альпийский домик для пенсии. Надо же куда-то деваться будущему главному российскому пенсионеру, претензий к которому к моменту выхода на покой, причем, уже неважно в каком возрасте, накопится слишком много, чтобы спокойно почивать на лаврах.
На фоне продолжающихся войн в Донбассе и Сирии подобные жесты, подыгрывающие ядовитой российской пропаганде, уже не выглядят невинной причудой сильных мира сего. Странно было бы ожидать, что Россия после неожиданного свадебного "сближения в верхах" вдруг займет конструктивную позицию по Донбассу – в преддверии грядущих в Украине выборов, наоборот, скорее попытается затянуть время, в надежде что-нибудь на них замутить. Да и в Сирии события последних дней свидетельствуют о надвигающемся обострении с активным участием российской стороны. Дипломатия на высшем уровне все чаще выглядит как белый шум для отвлечения внимания от реальных событий. В данном случае поговорка "солдат спит – служба идет" перестает быть забавной: пока политики расшаркиваются, люди гибнут. В результате войны, развязанной на территории Украины с нелегкой руки Москвы, согласно данным ООН конца прошлого года, в Донбассе погибли и ранены 34 тысячи мирных жителей, украинских военных и участников сепаратистских вооруженных формирований.
Читайте: Все значительно хуже, чем рассказывают русофобы
Парадокс в том, что хотя формально первые санкции в отношении России были введены за замученного в застенках юриста Сергея Магнитского, проблема прав человека как-то выпала из большой повестки, что бы кто ни говорил. Получается, что санкции, принимаемые сегодня сообща американцами и Европейским союзом, оказываются менее действенными, чем усилия их предшественников в 1970-е годы. Тогда каждый президент и премьер "с Запада", едва начав переговоры с престарелыми советскими лидерами, выкладывал на стол список политических заключенных, которых требовалось спасти и освободить, повторяя эти имена и фамилии, пока вопрос не решался.
Хельсинкский процесс и подписание соглашений в 1975 году, сокращение вооружений, разрядка между Востоком и Западом – все это прежде всего о людях, о правах человека в Советском Союзе, о постепенном и болезненном принятии советским, а затем и новым российским руководством вместе с мировым сообществом приоритета международного права над национальным. Сегодня мы наблюдаем обратный процесс. Не в последнюю очередь потому, что в самой России власть с начала 2000-х пытается укрепиться не за счет развития демократических институтов и взаимодействия с обществом и внешним миром, а "выгрызая" себе "право" быть над народом. Робкие попытки Запада наказать Кремль за нахальный "троллинг" системы демократии российская государственная пропаганда представляет как "вмешательство" в суверенные дела своей страны. А многие сограждане этим возмущаются, точно так же, как поборники домостроя взывают к "неотъемлемому праву" главы семьи бить провинившихся – с его точки зрения – домочадцев. Но не может быть в XXI веке внутренним делом убийство неугодных политиков, правозащитников и журналистов, издевательство над оппозиционерами, пытки заключенных, нарушение права людей выражать собственное мнение, собираться, создавать партии, отстаивать свои свободы – как не может глава семьи в цивилизованном обществе безнаказанно издеваться над домочадцами! Все это отбрасывает человечество в некое новое средневековье, а то и дальше, к родоплеменным временам.
Читайте: Нельзя так расточительно относится к выступлениям вождя
Трудно сказать, почему все это по большому счету прощают Путину его западные коллеги, продолжая принимать его – формально и неформально. Думаю, дело не только в том, что он волею судьбы оказался во главе мощной ядерной державы – дряхлые советские генсеки в этом смысле обладали гораздо большей "совокупной мощью". И вряд ли – в его "чекистском сверхобаянии". И даже не в грязноватых танцах вокруг русского триллиона, как-то "незаметно" обустроившегося в мировой финансовой системе. Дело, на мой взгляд, еще в одном парадоксе. В том, что в 90-е годы мы успели встроить Россию в сообщество западных демократий настолько, что даже нынешний лидер, пытающийся утянуть ее в далекое прошлое, похоже, все еще воспринимается на Западе, говоря словами, по легенде, брошенными Франклином Рузвельтом в адрес никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы: "Он, может быть, и сукин сын, но это наш сукин сын".
Конечно, в России сегодня не 37-й год. И мы давно уже вроде бы в XXI веке. И тем не менее, скольким самым что ни на есть "обычным" людям успела сломать жизнь нынешняя власть? Или подождем, пока их будут не тысячи, а миллионы?
"Путинский стиль", выбранный им для домашнего и внешнего потребления, – не просто политика "а-ля спецоперация". Это ложь, жертвы, презрение, неуважение к человеку, которые рано или поздно, так или иначе, обернутся ненавистью к нему самому. От чего, как показывает богатый международный опыт, не спастись в уютном домике в живописных Альпах, хотя бы и под крылышком милой австрийской министерши и ее мужа-бизнесмена.
