Видео дня
Убирала посуду в ресторане, теперь главный редактор журнала, но хочет вернуться в Украину: как живет в Америке беженка из Киева
Киевлянка Татьяна Шагинян в первые дни полномасштабной войны вместе с дочкой уехала в Америку, в штат Калифорния. В Киеве она работала главным редактором журналов о дизайне, руководила сайтом женских изданий в крупной медиагруппе. В Америке первое время ей приходилось быть помощницей в детском саду, заниматься клинингом. Однако жизнь за эти два года изменилась. Сейчас она уже нашла работу по своей специальности. Однако Татьяна все равно мечтает вернуться в родной Киев.
Подробнее об этом читайте в материале OBOZ.UA.
– Таня, я помню, что после приезда в Америку первое время ты работала помощницей в садике. Потом, судя по тому, что ты писала в соцсетях, стало понятно, что смогла найти работу по специальности, поменять жилье. Расскажи, чем занимаешься сейчас?
– Да, в Америке за два года (19 июля исполнится ровно два года) я поработала домработницей, уборщицей, няней, барменом, помощницей в детском саду и busser – это человек, который в ресторане убирает со стола посуду. В Европе и у нас это делает официант, а здесь – отдельный человек. Официант только принимает и разносит заказы, а вот грязную посуду убирает со стола busser.
Мне очень повезло, в одной из групп для беженцев я встретила объявление, что нужен человек на front-desk в клинику ортодонтии Image Orthodontics. Фронт-деск – это регистратура. Владелец клиники, доктор Ян Калика, увидев мое резюме (единственный человек в США из сотен "наших", который не сказал "ты тут – никто и начинай с нуля"), предложил мне подтянуть английский, быть его персональным ассистентом и проджект-менеджером.
Сейчас я совмещаю все должности: отвечаю на звонки и помогаю сотрудницам с пациентами, веду совещания топ-менеджеров и составляю расписание босса. Язык, мне кажется, я буду учить всю жизнь, но, конечно, за этот год я очень его подтянула. Как-то в разговоре маркетинг-директор поделилась со мной контактом издателя журналов в Сакраменто (столица Калифорнии, 2 часа езды от Сан-Франциско с самой большой "эсэнгэшной" комьюнити).
Я поехала на встречу – очень хотелось хоть как-то вернуться в профессию. На следующий день Сергей Иванников предложил мне позицию главреда, но на достаточно скромные (по американским понятиям ниже минималки) деньги. Я согласилась – очень хотелось работать, да и деньги нужны. Сейчас работаю в клинике, а по выходным – главным редактором, и очень благодарна Яну Калике, что позволяет мне работать на двух работах. Кстати, он очень поддерживает украинцев. Какие-то IT-проекты ему делает мой муж из Киева, а дизайн новой клиники – дизайнер интерьера, которая, как и большинство, находится здесь по программе U4U. Я знаю ее еще по Киеву.
– Как дела у дочки, где она сейчас учится? Есть ли у нее друзья среди американцев, как она с ними общается?
– Она – одна из лучших учениц в школе. По ее словам, "после 13 предметов в Украине в американской школе с шестью предметами, один из который йога, делать нечего". У нее очень высокий балл, она – отличница, и мы надеемся, что ей удастся поступить в вуз со стипендией, чтобы мне не пришлось продавать почку. Образование в самом "слабом" вузе в Америке стоит от $10 000 в год, плюс общежитие, учебники – все за отдельную плату. Бесплатного высшего образования в Америке нет. Со сверстниками она общается, но очень поверхностно. Друзей среди американцев не завела. Приятели есть, конечно, в школе у нее активная социальная жизнь. Только русских ненавидит. Всех.
– Есть ли у нее планы на будущее, кем бы она хотела стать и где учиться?
– Дочь хочет поступить на международные отношения (у нее несколько иностранных языков: из Украины – немецкий, в Польше ей хорошо давался польский, украинский и русский – родные, здесь подучила испанский). Хочет тут получить высшее и вернуться в Европу. Поближе к дому, да и европейская культура ей ближе ментально. Я же только домой. Вот поступит она, пару лет адаптируется – и я хочу вернуться, а она уже сама справится.
– Как сейчас Америка помогает украинцам, которые перебрались туда из-за войны? Есть ли какие-то выплаты?
– Никак. Многим украинцам отказывают в выплатах, потому что украинцы стараются устроиться легально на работу, платить налоги, в отличие от беженцев из стран Латинской Америки или Ближнего Востока. Чтобы получить выплаты, нужно очень постараться, и все зависит от социального работника. Как правило, соцработники в Калифорнии – китайцы, темнокожие или выходцы из Латинской Америки, которые помогают своим.
– Изменилось ли отношение американцев к украинцам за эти 2,5 года войны?
– Да. Устали. Цены здесь выросли за эти два года, особенно на бензин. Виновата война в Европе. Американцам главное – их благополучие. Поиграли в "благородство", а дальше раздражение от нарушенного бытового комфорта. Конечно, есть те, кто поддерживает, но их не много. Как мой доктор Ян Калика или сильная организация Jewish Community Center. Те, кто знают, что такое нужда, – те поддерживают. Американцы этого не знают. Да и палестинцев, и тех, кто поддерживает Палестину, здесь больше, чем украинцев, в десятки раз. Палестинцы выигрывают.
– Как проходит президентская кампания в Америке по сравнению с украинскими выборами? Что тебя, может быть, удивляет в ней? Там тоже люди делятся на сторонников Трампа, Байдена, ругаются, спорят, ссорятся?
– Интересно, что сам народ не выбирает президента: условно, если я американка, я не могу пойти и проголосовать. За меня голосует мой сенатор. Так что от простых американцев не зависит ничего. Но чем ближе выборы, тем больше напряжение. Калифорния – демократический штат, здесь с ужасом ждут Трампа. Особенно нелегалы. Мы живо обсуждали дебаты с моими американскими приятелями. Удивляет то, что простым американцам приходят смс от условно "Трампа" или "Байдена" с просьбой сделать пожертвования. И делают. Особенно республиканцы. Умиляет, когда знакомые американцы, получая смс, говорят: "Снова Трамп денег просит".
– Как американцы реагируют на то, что у нас происходит? Например, как они реагировали на последний российский обстрел 8 июля, когда была разрушена детская больница, погибли люди в доме?
– Как-то так: "Ой да, это ужасно. Но это война...", "Трамп придет – положит конец войне". И дальше – политика Америки. Я была в Нью-Йорке, буквально за день собрали митинг на Times Square. Кроме туристов, которые радостно снимали на телефоны видео, никакой реакции. Кто-то в толпе спрашивал: "А где это Украина?" К сожалению, Америка – это словно другая планета. Наша война для них – бой гладиаторов: кто кого.
– Можешь ли сравнить жизнь в Америке и Украине? Какие плюсы и минусы ты видишь, что нравится, а что нет? Например, в медицине, образовании…
– Главный плюс – здесь безопасно. Здесь работают законы – реально работают, взятку не дашь (пыталась полицейскому за превышение скорости), здесь ты защищен государством и нет коррупции. Нигде. Т.е. работодатель, если ты работаешь легально – а американцы (не нелегалы или беженцы) работают только легально – тебя не уволит, не оштрафует без надобности. Здесь боятся закона. И это работает. Если сосед дебоширит – вызываешь полицию, и сосед "не договорится", и полиция не "закроет глаза". Здесь уважают ЧЕЛОВЕКА. Много наркоманов, но при этом нет драк.
Медицина – если дорогая страховка, ты выживешь в любой ситуации. Если дешевая – ты скорее умрешь, чем попадешь к врачу. А если страховки нет – тебе назначат такую сумму, которую ты не выплатишь, попадешь в "record" и при приходе Трампа тебя первого выдворят из страны.
Образование школьное хорошее – дорогое, в частных школах, от $24 000 в год. В "публичных школах" – школьники на переменках курят траву, посылают учителей и кидают стулья. Высшее образование только платное. Но можно получить стипендию. Можно закончить т.н. community college – есть в каждом крупном городе, бесплатно. Это как наше ПТУ. Ремеслу обучат; чтоб прожить счастливую американскую жизнь, ремесло прокормит. 70% американцев на этом и останавливаются.
– Собираешься ли ты возвращаться в Украину? При каких условиях?
– Да. Я вернусь. Когда дочь немного встанет на ноги. Сейчас ей едва исполнилось 17, и я даже домой одна не могу слетать – велика вероятность, что ее заберет социальная служба. Мы с ней вдвоем здесь, никого нет. Вне зависимости от того, закончится война или нет (надеюсь – закончится), я хочу вернуться. Дочери нужно жить в безопасной стране, а мне – в моей любимой.