Блог | Топ-10 ошибок западных партнеров относительно Украины

Конспект лекции бывшего посла Канады в Украине Романа Ващука, организованной Научным обществом Шевченко в Канаде, в котором он подробно и откровенно изложил свой взгляд на украинские реформы: течение, поддержку, коммуникации, реакции общества. Это очень длинный текст, который стоит вашего времени, так объясняет, что и почему происходило в Украине с 2014 года и по сей день. Лекция состоялась за три дня до украинских местных выборов, 22 октября.

Часто западные люди считают, что они все понимают об Украине. Мол, она наделала уже столько ошибок, было столько травм в истории, как-то у Украины не получается, надо просто закатить глаза и сказать: "Знаете, просто Украина. It's just Ukraine" – и все понимают, почему ваш проект не удался – передают Тексты. – Но, может, западные страны что-то недоговаривают о своих попытках помочь.

Я не исключаю, что львиная доля ошибок и проблем Украины – это "заслуга" самых украинцев, которые, как мы знаем – талантливый народ и, в частности, талантливо умеет друг друга обманывать и потом жаловаться на свою злую судьбу. Но мы все немного приложились к ошибкам 2014–19 годов, и об этом я хочу рассказать.

Итак, в конце ноября 2016 года, в "золотые", как теперь понятно, сутки украинских реформ, я был на торжестве в Украинском доме в Киеве (бывший музей Ленина), где выступали разные люди, которые или еще были в правительстве, или уже шли из него. Это была первая волна послемайданных реформаторов, и они выступали с короткими речами о том, что им не удалось и почему.

Над ними было такое лого в духе Silicon Valley (Кремниевая долина), где говорилось о реформах и факапах (неудачи). И я подумал: "Ну если они могут почти на вершине своих достижений уже о таком думать, то может мы, как партнеры, должны также быть немного самокритичными".

Я предлагал это своим коллегам-послам несколько месяцев и даже лет, и что-то никто меня не поддержал. Поэтому это моя вторая попытка самокритичного обзора того, как Запад старался поддерживать Украину, но не во всем это удалось.

Украина – очень сложная страна, которая чуть сама себя понимает. Обвинять каких-то консультантов или руководителей программ из других стран, что они ее до конца не поняли – немного несправедливо, потому что это такая морская глубина, в которую можно нырять и нырять и не до конца все понять. Даже близкие соседи Украины, как некий Владимир Путин, аналитически просчитались и, устроив войну 2014-го года, получили не тот результат, на который надеялись.

Даже ближайшие враги не полностью понимают Украину, а отдаленные друзья – и подавно. Так же, как и не понимают киевские элиты гражданского общества, что было в самой гуще Майдана, видя свою победу и решили, что эта победа касалась всех граждан со всей Украины. А оказывается, что это не так.

Касается и диаспоры, которая решила: "Ага, наконец-то полностью восприняли нашу модель идентичности. Ура, все это уже "железобетонно". Оказывается, что и это не совсем так.

У Украины в течение трех десятилетий было три революции, если считать "Революцию на граните", 30-летие которой мы отмечали. Это плюс "Оранжевая революция", плюс "Евромайдан", или "Революция достоинства" в 2013 – 2014 году. Значит, тут немного не так с самочувствием всей страны. Если бы кто-то был психиатром или психологом Украины, то сказал бы: "Вы имеете какие-то более глубокие проблемы, ложитесь на диван, расскажите мне, в чем они заключаются".

А Украина не очень хочет ложиться на диван, поэтому каждый пытается угадывать. Когда я приехал в Киев, мой новый коллега, посол Испании, большой украинофил, пробовал объяснить мне это так: "Знаете, коллега, вот украинцы – очень образованный народ, среди наиболее образованных". 73% молодежи в 2014 году были охвачены университетским или парауниверситетским образованием. Это очень высокий процент в мировом измерении, но в то же время люди официально низкооплачиваемые и с очень высоким коэффициентом восприятия коррупции. Украина была тогда 142-й страной в мире по коррупции в списке из 198 стран. То есть слишком образованный народ, недооплачеваный, с глубоким недоверием к государству, как к инородного тела, сидит на шее.

Все это создавало механизм для этих постоянных революций, когда образованность Украины, неудовлетворенность Украины, и коррумпированность Украины создавали эту динамику – так считал мой коллега. Но все это человеческий потенциал Украины также создавал большие возможности реформирования.

Непопулярные решения воспринимались как катастрофические

В любом случае положительных изменений было очень много – об этом есть комплексное исследование "Reforms in Ukraine after the Revolution of dignity" под редакцией Ивана Миклоша, бывшего вице-премьера Словакии, который годами был главным советником сначала президента, потом премьер-министра по вопросам реформ, а также Павла Кухта, украинского экономиста и во времена "раннего Зеленского" заместителя министра экономики.

Там очень хорошо изложены все те вызовы: как началась война, с ней и экономический кризис, валюта подскочила до 30 с лишним грн за доллар и стабилизировалась примерно на уровне 23–26 грн за доллар (во времена Януковича курс искусственно поддерживался на уровне 8 грн за доллар, пока проедались все валютные резервы). С этим была связана экономическая рецессия, уменьшение ВВП на 9-15%.

Теперь мы в условиях пандемии и видим, что это опять может произойти, но мы, западные люди, не учли, а украинцы, может, забыли (но не на подсознательном уровне), что в 2007 – 2008 годах, когда была глобальный финансовый кризис, ВВП Украины просел еще больше, на 13 – 14% в годовом измерении. Представьте, какая это травма. Если вас ударили раз, вы едва оправились, а вас еще раз влупили по голове, даже если вы подзабыли тот первый раз, эффект остался.

Так что украинцы были уже битыми до 2019 года, и это повлияло на то, как они воспринимали все изменения. Украинцы перечисляют свою зарплату и доходы в долларах, хотя их ежедневные расходы – не в этой валюте. Это если бы канадцы вычисляли свое благосостояние в том, сколько стоит канадский доллар в соответствии с американским. Оно, конечно, важно для нас, когда мы ездим во Флориду, но мы живем в принципе в канадских долларах внутри своей страны. Итак, в итоге реформ, в эквиваленте покупательной способности ВВП Украины на 2019 уже был немного выше, чем в 2014-м.

То есть прошла волна рецессии, прошел упадок, а затем восстановилась экономика с определенными изменениями. В частности те сектора, которые не были олигархическими, а это ИТ и в определенной мере сельское хозяйство, стали главными источниками восстановления экономики. Было ликвидировано половину банков Украины. С точки зрения вкладчиков – не слишком радостное событие, но с точки зрения прозрачности финансовой системы Украины – очень положительные и нужные решения. Очень многие из тех нужных решений были болезненными.

В свое время, кажется, Жан-Клод Юнкер, бывший премьер Люксембурга, затем председатель Еврокомиссии сказал: "Все наши руководители Евросоюза, его стран, знают, что нужно сделать, они просто не знают, как после этого их должны снова выбрать".

И первые правительства после Майданов в Украине до 2019 года делали непопулярные вещи среди обычных людей. Они были популярны в Вашингтоне, в Министерстве финансов в Оттаве, но не в Христиновке или Мелитополе. То, что оздоровило с нашей западной точки зрения украинскую экономику, часто воспринималось в Украине как одна катастрофа за другой, а недовольство ими подогрет теми, кто проигрывал – олигархами, обладающих основными телеканалами.

"Мы стали составляющей "бутерброда "украинских реформ"

Причем здесь международное сообщество, к которому я принадлежал как посол Канады? С одной стороны послы знают, что являются представителями другого государства и не должны вмешиваться во внутренние дела.

С другой стороны, от гражданского общества и первых правительств после Майдана было приглашение: "вмешивайтесь, советуйте, нажмите, чтобы мы могли сделать те реформы, которые хотим, несмотря на сопротивление наших внутренних врагов". Поэтому вопрос, как и когда переступать границу невмешательства, стал немного деликатным. Чтобы это как-то урегулировать, в 2015 году на саммите "Большой семерки" (уже не восьмерки, потому Россию уже исключили) канцлер Меркель создала группу послов в Киеве, которые должны были координировать общения с властью Украины относительно реформ.

Я тогда думал: "Господи, это нужно будет еще раз встречаться? Еще какая-то запланирована встреча каждую неделю-две дополнительно к другой программе? Сколько можно болтовни? И т.д." Но, как оказалось, системные немцы были правы, мы начали встречаться и работать как определенная международная команда, которая имела влияние на решения власти Украины в финансовом и других секторах.

В 2018-м мы еще создали совместный аккаунт в Твиттере, где люди ждали наших заявлений и реагировали на них. Мы стали составляющей "бутерброда" украинских реформ. Идея была в том, что есть внешний мир, западный мир, есть украинское гражданское общество, активисты и посередине где-то есть украинская власть.

И те, и другие заставляют делать положительные и полезные реформы. И это срабатывало до поры до времени, но уже к 2019 году или хлеб зачерствел, или ветчина в канапе немножко запахло, но модель уже не срабатывала. Как гражданским активистам, которых стали называть "соросятами", так и внешним партнерам, которыми забросали внешнее управление Украины, начало уже всем немного надоедать. Больше всего мы надоели именно олигархам, но они убедили многих людей, что и им тоже. Итак, топ-10 наших ошибок.

№1 – РЕФОРМ-БОЛЬШЕВИЗМ. Если не достигнуто все на 105% – это зрада

"Зрада" – это почти мем украинской жизни, как и перемога, ганьба и другие подобные эмоции. Я не был в Киеве во время Революции, следил за ней из Белграда через соцсети, но был неделю в марте 2014 года, а потом уже приехал на длительное время в октябре. И я увидел такую восторженную веру, что все можно изменить, перевернуть, преобразовать и, как оказалось, западные страны подписались под этой программой максимум.

Логика такова, что украинцы сами этого хотят, ну как им отказать, мы также должны согласиться, что все это реально и все надо выполнить. И если когда-нибудь действительность не соответствовала этим завышенным ожиданиям, везде сообщалось о зраде. Это был 2015 – 2016 год, у нас была советница из Канады, которая работала с судебной системой, и она меня спросила: "Роман, почему украинцы не могут быть счастливыми, достигнув 80% успеха?"

Люди считали, что нужно требовать максимум, чтобы достичь хотя бы чего-то. Но опасность скрывалась в том, чтобы достигнув 80%, говорили только о 20% того, что не удалось.

Это демотивирует людей и создает впечатление, что нет никаких достижений. Сравните, что пишут теперь некоторые публицисты. Например, Сергей Фурса был большим критиком Порошенко – и в журнале "Новое время", и в соцсетях, теперь он говорит о старых добрых временах, "золотом веке", когда еще были реформы. Ну, Сергей, где ты был, или тебя кто-то подменил в те годы, когда тебе не хватало всего совершенного?

Совершенство действительно мотивирует, но может также демотивировать, если тебе внушают в голову, не достигнув максимума, ты не достиг ничего.

№2. – две РАВНОЗНАЧНЫЕ ВОЙНЫ. Россия ≠ Коррупция

Идею, что есть две равнозначные войны в Украине, озвучивали некоторые послы: "У Украины есть две войны: война против России и войну против коррупции, и они обе одинаково важны". Другие также это поддерживали.

Опыт моих родственников, участвовавших в украинских различных освободительных движениях и потом сидевшим по лагерям – пленными или перемещенными лицами – в различных соседних с Украиной государствах, подсказывал мне, что это не так. Потому всевозможные внутренние проблемы государства можно со временем выровнять, но если ты проигрываешь войну с внешним врагом, то все остальные дискуссии становятся теоретическими, и вы их проводите или в концлагере, или в эмиграции на форумах Научного общества имени Шевченко.

Итак, я это повторял тем людям, которые хотели меня слушать (а их было немного), что важнейшая война для Украины – внешняя и нельзя изнутри палить дом и одновременно его защищать. Говоря это, может, становлюсь де-факто союзником каких-то не слишком прогрессивных сил, но все-таки государственность для меня приоритетная. В известной степени это соответствует канадскому лозунгу внутренней политики, но применено по Украине: "Peace, order and maybe good government" (Мир, порядок, и тогда, возможно, хорошее правительство – ред.).

Подчеркивание равнозначности двух угроз означало, что на Западе вдруг сложилось впечатление, что если Украина не станет блестящим образцом всего лучшего в человеческой жизни, то не заслуживает того, чтобы ее защищать.

Скажем, первый попавшийся Бангладеш, или первая попавшаяся там Бельгия, или первая попавшаяся Эфиопия имеют право на существование безотносительно к их рейтингу "Transparency International", а Украина должна себе заслужить право, чтобы кто-то ее поддерживал и защищал. Мне кажется, что это немного логика вверх ногами.

№3 – АНТИКОРРУПЦИЯ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО! Скорее, чем верховенство права

С предыдущей проблемой связан подход "Антикоррупция превыше всего" – вместо более широкого понятия верховенства права. Конечно, это реакция на чаяния самых украинцев, которые, свергнув ненавистную многим из них власть, хотели справедливости и в некоторых случаях – мести. Чтобы после успешной революции пересмотреть всю 25-летнюю тогда историю независимой Украины и исправить все неправды за это время.

Одновременно международное сообщество, правительственные, неправительственные и международные организации создали целый антикоррупционный аппарат, который решил, что настал его "звездный час" и нужно построить в Украине антикоррупционные системы.

Но в Украине при относительно слабых институтах личные горизонтальные и вертикальные личные связи почти для всех являются обычным путем для решения вопросов. Итак, если вы взялись за большую антикоррупционную бескомпромиссную кампанию, то почти каждый в Украине подпадаете под его действие.

Коррупция в Украине – это не секторальная проблема, которую можно успешно решить, как, скажем, проблему торговли наркотиками в Новой Южной Валиии в Австралии, где создали независимую комиссию, она проверила порт и полицию, нашла тех, кто этим занимался, и выкорчевала большинство коррупции в той сфере.

В Украине, как говорил тогдашний секретарь Совета нацбезопасности на первом этапе мобилизации в украинской оборонной индустрии, "не было коррупции в системе, система была коррупцией, и мы ею пользовались, чтобы оборонку запустить в работу".

Провозглашая крестовый поход против коррупции, вы идете почти против всего политического класса этой страны. У меня сразу были определенные оговорки, потому что был опыт, связанный с финансированием Международной комиссии против безнаказанности в Гватемале (CICIG). Это такая прокуратура, где главный прокурор был не из Гватемалы, и объективно рассматривала проблемы гватемальского общества. Им многое формально удалось. Ими руководили испанские и колумбийские прокуроры, и они начали уголовные дела против почти всех секторов гватемальской политической жизни.

И вот что интересно произошло. Начав борьбу с коррупцией, они способствовали избранию в 2015 году президентом Гватемалы комедиянта без всякого политического опыта, которого звали Джимми Моралес. На антикоррупционной платформе.

После избрания президентом он вдруг нашел общий язык с разными игроками гватемальской экономической, олигархической и другой жизни. И вот в сентябре 2019 года, после десяти лет финансирование этой комиссии не только Канадой, но и Америкой и ЕС, президент Моралес выбросил ее из Гватемалы с согласия обоих кандидатов, вышедших во второй тур на президентских выборах.

То есть все согласились, что им этот CICIG не нужен. Это свидетельство того, что таком фронтальном наступление на всех и вся раньше или позже захлебнется, или же более уравновешенный и селективный подход, наверное, был бы более успешным.

Широкие реформы верховенства права – не столь зрелищные, как арестовать кого-то и разложить банкноты перед камерой, но могли бы дать лучшие результаты в долгосрочной перспективе. Чего в этом направлении все же было достигнуто.

Но приведу пример, демонстрирующий проблему максимализма и чрезмерного фокусирования на антикоррупцию: дело нового Верховного Суда Украины. Старый Верховный Суд ликвидировали, чтобы создать новый, при том ликвидировали еще один уровень судей, созданный во времена Януковича под управлением его юриста, г. Андрея Портнов.

Теперь он говорит, что Порошенко и его реформаторы ликвидировали его работу и набрали с помощью Соединенных Штатов, ЕС, Канады новых судей. Их конце набрали почти 200 – в Украине Верховный Суд должен выслушать каждую судебное дело, в котором будет подана апелляция. Это не так, как в Америке или Канаде, где Верховный Суд сам решает, слушать какое-то дело, которое имеет системное значение, важное для судебной практики.

В конце концов в Верховном суде на момент создания нового суда залегло 50 тыс. дел.

На мужицкий ум, хорошо бы выбрать судей, которые были бы новыми, прекрасными, высоконравственными – и это были бы политические решения. Но Украина является членом международных организаций, например Совета Европы, которая законодательно устанавливает правила игры в пределах Европы. И западные партнеры сказали: "Нет-нет, никакой политики": чтобы суды были независимыми, судей должны избирать другие судьи, ну и, может, еще несколько других людей, действительно независимых от политики.

В Украине судейское сообщество включает элементы немного преступной шайки. Может звучит не слишком деликатно, но у них есть большие корпоративные интересы. И наивный европейский подход с применением общих правил в Украине в результате ограничил возможность обновления судейского корпуса.

Все-таки беспрецедентный открытый процесс отбора в Верховный Суд был, все собеседования были на Youtube, можно было смотреть прямую трансляцию. И Высшая квалификационная комиссия судей должна выслушать советы Общественного совета добродетели по каждому судье. Это журналисты и активисты, которые имели право давать свои замечания к процессу отбора.

Ни в одной другой стране мира сего, насколько я знаю, не было. Однако иногда Высшая квалификационная комиссия не соглашалась с выводами общественных активистов и говорила: "То, что вы предлагаете не является основополагающим, мы не могли бы отстоять такое решение в суде, а для ваших оговорок нет абсолютно железобетонного основания". Поэтому Общественный совет добродетели и все эти очень активные люди начали войну против Высшей квалификационной комиссии и сказали, что новый Верховный Суд – коррумпированный, страшный, потому что приняли не все наши советы, более половины, но все.

И этот Верховный Суд, возглавляемый г-ой Данилевской, высококвалифицированным опытной лицом, был в общественном сознании отвергнут, потому что там было 75 – 80%, а не 105% абсолютно новых и позитивных людей. Вот меняется президент, и со всех судов Украины почему-то надо перезапустить именно Верховный Суд. Как человек, который годами работал с этим проектом, я сказал: "Подождите, в Украине есть сотни и тысячи других судов, почему вы снова беретесь за созданный Верховный Суд?"

А тут оказывается, что нынешний заместитель председателя Верховной Рады и генпрокурор Украины были кандидатами, которые не прошли отбор в Верховный Суд. Очевидно, поэтому они считали, что этот процесс сфальсифицирован. И они объединились с "105-процентными" людьми с гражданского общества для попытки демонтажа этого нового суда. В силу различных обстоятельств это пока не удалось.

Была одна встреча, где Евросоюз, Германия, Канада спрашивали: "Почему вы это делаете?". Именно эти люди из Верховной Рады и из президентской Администрации, отвечали: "Вот здесь за столом сидят представители общественных организаций, которые вы сами финансируете, и они абсолютно поддерживают эту идею, то почему же у вас, всяких послов, возникают вопросы?"

Я потом пытался объяснить активистам, что их амбиции используют. Через год они разочаровались, и пишут: "О, нас обманули, мы не знали". Ну кто имел глаза, то мог видеть, что ослепленность максимализмом иногда вредит.

№4 – МАНІВЦІ НА МАРҐІНЕСАХ. Забытые среднестатистические украинцы

Все "правильные" западные правительства хотят спасать маргинализированных людей. В Украине действительно были вопиющие проблемы: война на Востоке, внутренне перемещенные лица, проблемы ЛГБТ, проблемы женского движения, проблемы цыганского населения, проблемы людей с инвалидностью.

И для них всех у нас были программы, проекты, мы работали и ставили галочки в своих отчетах, которые обслуживали все "наши" маргинализированные группы. Однако при этом как-то забыл о большинстве населения Украины. Которое на данный момент менее многокультурное, чем вы себе представляете. Судя по опросам, это примерно 92% украинцев, где-то 6% россиян, остальные – поляки, евреи, цыгане и другие.

Поэтому украинцы – абсолютное большинство Украины. Жители сел, малых городов и райцентров, долго страдают от экономического упадка, чувствовали себя забытыми в период с 2014 до 2019 года. Они были среди тех, кто вызвался идти на войну, но они чувствовали, что Киев, а тем более "заграница", ими не занималась.

И дело не только в дорогах. В мае прошлого года мы ездили в путешествие в Черкасскую область, были в Чигирине. И спросили у людей: "Чем здесь люди в Чигирине занимаются?" Они сказали, что занимаются тем, что выезжают в Польшу на работу. Этот кризис райцентров была для меня каждый раз очевидным, потому что я старался вырваться из киевской пузырьки, в которой мы тусовались с различными активистами и теми, кто умел писать проекты.

Должен здесь вспомнить канадку Руслану Вжесневскую и ее группу отважных женщин и мужчин, которые делали "Ходотон" из Киева в Ворохту и то, что они рассказали: как люди в селах и малых городах чувствовали себя забытыми и насколько они реально злые на жизнь, на Киев, на людей, на политиков, поскольку, скажем, крупные сельскохозяйственные предприятия во экспортируют, это все прекрасно выглядит, но они уже в людях не нуждаются. Один большой John Deere (сельскохозяйственная машина – ред.), Один тракторист, а остальные села – не нужны.

Программ нет, а те люди, скажем, бывшие механизаторы Черкасской области, не подпадали ни под одну из наших категорий людей, о которых мы очень заботились. И пока МВФ заботился о макрофинансах, пока мы заботились о других маргинализированых группах, эти 50% или более украинцев, которыми никто не занимался, как раз стали тем электоратом, который в прошлом году утер нос всем этим реформаторам и их западным партнерам.

№5 – ИНФОГРАФИКА БЕЗ ЖИВОЙ ДУШИ. Коммуникация без сердца, но с желчью

В чем проблема с коммуникацией. Правительственные организации, а также "профессиональные" части гражданского общества очень любят инфографику. Издавалось миллионы инфографик различной сложности, но им не хватало души, эмоций, не было положительного реформаторского нарратива, что мы делаем, почему и что вы с того будете иметь.

Но было очень много изображений всех технических шагов, сложных процессов – нормальные люди отключаются, когда такое видят, и тем не занимаются, но слушают эмоциональный нарратив. А он шел преимущественно от противников и реформ, и Украины, которые играли именно на эмоциях, а не на технократических схемах. Это мы видим не только в Украине.

Украина была такой, возможно, предвестницей других процессов. Я недавно читал интервью корреспондента Time Magazine Шарлотты Альтер о ее разговора с нормальными американскими избирателями.

Она сказала, что люди, которые работают в аналитических центрах, считают, что избиратели думают так: "Если А, тогда B, тогда C, тогда D". Ну, такая логическая вещь. Люди, которые работают в управленческих областях, где все "logic framework" (логическая рамка), имеют профессиональную деформацию думать именно такими категориями. А эта Шарлотта Альтер говорит: "Ordinary voter logic is more like А, therefore purple, therefore banana, therefore 18". ("Логика обычного избирателя скорее – А, следовательно фиолетовые, следовательно бананы, следовательно 18" – ред.).

То есть люди слышат разные вещи, из разных источников – они смешиваются у них в голове, особенно, если кто-то дал эмоциональное объяснение – за того и голосуют. Мы коллективно не сумели помочь правительству Украины такой нарратив создать, а тогдашний президент очень зациклился на себе, на выборы решил пойти с вопросами исключительно идентичности "Армия, язык, вера", но не сумел объяснить людям остальные вещи, которые были для них важны.

№6 – ЛАВИНА ИНОСТРАННЫХ ТРЕБОВАНИЙ И ВИЗИТОВ. Перегрузка подотчетностью

В дипломатии все радуются, когда есть визит, но его подготовка требует недель работы. Если принять во внимание ограниченный человеческий ресурс правительства Украины, все говорят "low capacity – мало мощности, мало людей, мало реформаторов, мало всего".

Если вы половину их времени оттягиваете на заполнение ваших отчетов и подготовку приемов ваших делегаций, то когда они должны делать те реформы?

С одной стороны, вы считаете, что постоянным контактом способствуете развитию, но вы также оттягиваете энергию. Если мэр города две недели толчется по Канаде и набирается опыта в других местах, то в то время он не руководит городом, не проводит совещания и реформы.

Опять же, здесь надо найти баланс, но я думаю, что столько ресурсов было вложено в Украине за те 5 лет, что мы, возможно, переборщили по различными активностями.

Всегда говорят о координации доноров, но в итоге каждое государство, каждая система требует, чтобы получатели помощи что-то выполнили. Канадские требования отличаются от американских, японских, итальянских, европейских. Так что им приходится нанимать специальные штабы, чтобы заполнять все те отчеты, чтобы и дальше получать помощь. Эта дилемма есть повсюду, но в Украине она стала очень очевидной за эти 5 лет.

№7 – "ОСТОРОЖНО, НО НЕ БЫСТРО". Кто вовремя дает, дает вдвое больше

Были такие ситуации, когда украинская сторона говорила: "Нам нужно двигаться и делать что-то уже". Но Запад говорил: "Воу-воу-воу, ждите-ждите. У нас есть процедура, у нас есть годовой бюджет. Давайте может за два-три года".

А Киев: "Нет, люди от нас требуют уже сейчас, они надеются". Среди первых встреч, на которых я был в Киеве в октябре 2014 года, была встреча с Дмитрием Шимкивым, который тогда был заместителем главы Администрации Президента, ответственным за реформы. Он говорил: "Нам важнее сейчас – доплаты для чиновников, чтобы мы могли удержать ключевых людей в системе, не только министров, но и заместителей, руководителей отделов, чтобы они имели мотивацию и внедряли изменения, о которых мы говорим. Ибо кто-то должен это делать".

Здесь я могу погладить по головке Канаду и нас всех коллективно, потому что у нас как раз была программа, которая называлась "EDGE", теперь называется "SURGE", которая была не самой, но она была быстрой.

Приведу конкретный пример. Когда Наталью Яресько назначили министром финансов (это был ноябрю-начало декабря 2014) она мне звонит на второй день и говорит: "Ромaнe, я здесь в министерстве, здесь никто не знает, как формируется политика, они просто все умеют считать, а стратегически думать никто здесь не хочет. Что я с этим буду делать?" Я тогда обратился к Скотту Кларку, который был бывшим заместителем министра финасов Канады и тогда нашим представителем в Международном валютном фонде, и Павлу Миґусу, который перестроил не одну канадскую или австралийскую управленческую систему.

Через шесть дней они прилетели в Киев, сели с Натальей Яресько и ее тогдашней шефом аппарата Оксаной Маркаровой и за две недели нарисовали, как должен работать по крайней мере высокий уровень Министерства финансов.

Помощи других стран, это мне Наталья говорила, они еще полгода-год ждали, чтобы те договорились, как предоставить консультанта. Поэтому действительно, кто вовремя дает, дает дважды в таких ситуациях, и окна возможностей, предоставляемых радикальными политическими изменениями, не остаются открытыми вечно, они закрываются.

В конце концов крупнейшие игроки, а это ЕС, Европейский банк, сказали: "Знаете, мы не можем просто доплачивать людям, потому что это изменит отношения внутри бюрократии, могут быть проблемные побочные последствия".

Через три года они запустили свою большую программу "Ukraine Reform Architecture", как бы все эти проблемы учли, но когда эти люди начали появляться в стратегических министерствах и директоратах, в настоящее время многие возможности начали исчезать – все уже думали о выборах 2019. Хотя все эти люди были наняты объективно как профессиональные чиновники, а не какие-то политические советники, новые министры времен Зеленского, в частности второй волны Зеленского, от них избавляются, потому что считают представителями старого режима. В этом опасность ждать слишком долго.

№8 – СВЕРХСЛОЖНЫЕ УПРАВЛЕНЧЕСКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ. Страна – лабораторный кролик

Если вы специалист по государственному управлению, но в вашей стране вам не позволили чего сделать, вы такие "Оу, есть Украина, ну повезем эту сверхновую невероятную модель туда, они не могут отказаться, есть какое-то финансирование, и мы это внедрим, it's gonna be great "(это будет невероятно).

А не всегда. Украина – это именно страна, где стоит выбирать надлежащую управленческую технологию, отвечающую задачам, а не пробовать что-то новое и затруднено.

Пример: система электронных деклараций. Как-то я спросил у представителей Всемирного банка по рабочим завтраком: "Как так случилось, что столько людей в Украине должны их подавать? Сколько их планировалось в начале?". А они сказали: "Ну, мы думали, может 300 системно важных людей должны их заполнить". Я сказал: "Почему у нас теперь 1,2 млн?" "Ну, знаете, думали, может надо немного масштабнее".

То есть гражданское общество стало требовать, чтобы "чем больше, тем лучше", а какие-то чиновники даже думали, что когда деклараций много, то их никто не будет проверять и таким образом планировали саботировать. И так мы дошли до 1,2 млн. В результате имеем сложную электронную систему, которая время от времени зависает.

А чтобы заполнить примерно 60 страниц данных, нужно несколько дней. Описать все, включая то, какие у вас есть рисунки дома, сколько ваша жена имеет бижутерии, сколько ваш муж имеет там часов, и какой фирмы. Очевидно, большинство людей, которые это заполняли, возненавидели эту систему и людей, которые этого требовали – активистов гражданского общества.

Тогда, как месть, ввели декларации для антикоррупционных активистов гражданского общества. Они закричали, что это несправедливо, мол, это не про нас, мы не государственные чиновники. Но парламентарии ответили: "Ага, если мы мучимся, то и вы мучайтесь". Словом, до сих пор никто действительно эффективно работать с декларациями не может, но они суперпрозрачные.

Любой, имея интернет, может пересмотреть декларации почти каждого украинского чиновника, кроме, может СБУ. Это можно использовать в своей предвыборной кампании, говорить, что вот его теща имеет гараж, а он неправильно его вписал, и вы с той тещей гаража можете сделать дело, важнее 5,5 млрд Коломойского, которые он вытащил из Приватбанка. О гараже каждый понимает, а о миллиардах – это такое. Особенно, если вы Коломойский и можете заказать телерепортаж о тещином гараже. Даже господин Стародубцев, который был "душой" системы ProZorro, сказал мне, что в прозрачности может быть темная сторона, которой можно манипулировать.

№9 – МИРАЖИ ДЕЛИВЕРОЛОГИИ. Проекты не доходят до политического адресата

"Миражи Деливерологии" – это идея, которой наше правительство в Канаде немного играло в 2016 – 2017 году. Правительство Гройсмана – тоже. Владимир Гройсман – это человек очень системный и прагматичный. Все думали, если мы построим людям Х километров дороги, организуем поставку Х количества бесплатных лекарств для старших, все это оценят, и соответственно будет результат на выборах.

Но не сумел связать это с национальным нарративом, который состоял в политике децентрализации. Вдруг оказалось, что все очень любят своего мэра, который им делает дорогу и восстановил садик. А Киев – это какие-то люди, которые всех обдирают и делают неизвестно что, хотя это именно Киев передал все эти деньги на места.

А сыромудрие активисты нападали на Гройсмана или на президента Порошенко, когда они приезжали в какой-нибудь город и открыли какой-то сад, мол, это вообще не их ответственность и они лезут не по своему делу. Хотя очевидно, что все это стало возможным благодаря тому, что именно они передали полномочия из Киева на места.

Итак, как показал опрос, люди на местах в основном были довольны тем, как они живут, но убеждены, что Украина как государство летит в пропасть и все страшно. Это как когда-то было в Канаде, когда спрашиваете людей: "Как вам нравится медицинское обслуживание в провинции Онтарио?", Они скажут "Неплохо". Но если спросить: "Как вы видите состояние системы здравоохранения вообще?". Скажут: "Страшное". Потому что о системе говорят только тогда, когда есть какой-то кризис, когда говорят: у госпиталей нет достаточно денег, медсестры недовольны, центральная власть ссорится с местными. Так что в Украине так же было очень много конкретных положительных изменений на местах, но люди их не ассоциировали с общегосударственной политикой.

№10 – ЗАЦИКЛЕННОСТЬ НА ВТОРОСТЕПЕННЫХ РИСКАХ. МВФ, мораль, и как цена на газ сожгла правительство

В пакете со всем вышесказанным идет moral hazard (моральный риск) – зацикленность на второстепенных рисках. Приведу свежий пример. Все мы помним, как весной многие западные врачи с англосаксонского мира предостерегали, что маски – опасные, кто-то может их не так надеть или не туда прикоснуться. Люди больше озабочены этой маленькой опасностью, чем пользой, которую маска может принести обществу.

Так же МВФ, который столько раз, извините за выражение, обжегся на Украине, стал настолько чувствительным и придирчивым, что зациклился на вопросе цены на газ в Украине и решил, что правительство должно ее поднять. Правительство предупреждало, что это поставит на них политический крест.

МВФ и экономисты говорили: "Нет, смотрите, мы же выдаем людям субсидию, никто не пострадает, мы просто хотим, чтобы была абсолютная прозрачность во всем". Но в украинских условиях люди видят цену на газ и уже обижены, они забывают, что имеют субсидии. А когда подаются на субсидию, то оппозиционные политики им говорят: "Это признак того, что вы обнищали, даже не можете за газ заплатить, государство должно подачки какие-то вам давать".

То, что выглядело логичным в расчетах, было убийственным в украинских политических реалиях. Наша министер Фриланд на своем уровне, я на своем уровне – пробовали говорить и МВФ, и другим, что, настаивая на этом, можно угробить целую программу реформ. На что мне один местный представитель МВФ сказал: "Ну если это правительство не может этого сделать, то придет другое правительство и сделает то, что мы хотим". Но оно не совсем так получилось.

Так что это мои топ-10 – в основном недостатков в том, как направлялись и комуницировались полезные и добрые реформаторские решения.

Оригинал слушайте здесь.