Кремль может ослабить свои позиции. На то есть причина – Полозов
Читайте продолжение интервью с российским адвокат Николаем Полозовым, который ведет дела украинских политзаключенных в России, а последние два года занимался делом крымских татар – Ильми Умерова и Ахтема Чийгоза. Первую часть можно прочитать здесь.
- Вы вели дело Савченко, Джемилева, потом Ахтема Чейгоза. Чем занимаетесь сейчас?
- Начиная с дела Савченко, я работал фактически в режиме нон-стоп, без отдыха. Это очень сильно вымотало, поэтому я взял небольшую паузу, можно сказать творческий отпуск. Пишу книгу о деле Ахтема Чийгоза. По сути, это дело о 26 февраля, то есть дне, накануне ввода российских войск в Крым.
В этом деле свои показания дали многие люди, начиная от Аксенова и Константинова и заканчивая какими-то ополченцами, которые подробно рассказывали, как формировали ополчение и осуществляли все эти действия. Аксенов, например, на суде рассказывал, что у него были заготовлены бронежилеты, щиты, дубинки, то есть все для силового варианта.
Моя книга будет основана на реальных событиях, документах. Думаю, что весной закончу рукопись. Издавать буду в Украине, потому что в России ее скорей всего запретят.
- С Надеждой Савченко общаетесь?
- Нет. После ее освобождения я с ней виделся раз — это было летом 2016-го года. Она мне несколько раз звонила, приглашала встретиться, но у меня не возникало такого желания. У нас нет общих тем, и отношусь я к ней с профессиональной стороны. Как доктор, который сделал операцию, пациент выздоровел, вышел из больницы. Не будет же он ходить к нему в гости и пить чай.
Читайте: Что ж там за "Крымнаш такой"?
Мне печально было за ней наблюдать. Имея тот идейный и политический потенциал, который она приобрела за время своего процесса и очень быстро все это растерять — это было не очень дальновидно с ее стороны.
- Вас удивили ее позиция и высказывания, которые в Украине называют пророссийскими?
- Меня это не удивило. Я с Надеждой достаточно общался и у нее достаточно сложный характер. Если какие-то ее качества были полезны при ее нахождении в тюрьме и действительно работали на ее освобождение, то уже на свободе они начали играть против нее.
- Савченко могли завербовать, когда она сидела в ростовских тюрьмах?
- Мне сложно сказать, потому что я не сидел вместе с ней, и даже когда приезжал к ней в тюрьму, ее выводили в специальное помещение, в следственный кабинет, где мы с ней общались. Но я достаточно скептически отношусь к версии вербовки. У Савченко такой характер и даже если бы ее пытались завербовать, она, скорее всего, ответила бы отказом. Надежда сама по себе достаточно сложный человек. Ее поступки обусловлены больше ее натурой, чем каким-либо воздействием извне.
Читайте: Новости Крымнаша. Свобода нынче в Крыму — запрещенный товар
- Почему вы с ней отказывались общаться? Боялись, что она испортит вашу профессиональную репутацию?
- Мою профессиональную репутацию сложно чем-то испортить. Есть две причины. Первая - это то, что у нас не было каких-то общих интересов и идей, хотя мы ей предлагали заняться украинскими политзаключенными. Во-вторых, вопрос не столько в репутации, сколько в тех делах, которые я продолжал вести и мне бы не хотелось, чтобы мой освобожденный подзащитный мог вольно или невольно навредить другому, который еще не освобожден.
А, что касается самой Савченко, то оценку ее деятельности может дать украинский народ в следующем электоральном цикле. Я иностранец, россиянин, и каким-то образом вмешиваться и оценивать украинскую политику, с моей стороны будет не совсем корректно.
- Многим знакомы такие фамилии политзаключенных, как Сенцов, Кольченко, Сущенко. Они действительно будут сидеть по 20-25 лет или их все-таки когда-то их обменяют?
- Надежде Савченко тоже дали 22 года, она на свободе.
- Савченко была медийно раскрученной фигурой. Много людей боролись за ее освобождение.
- Ну, хорошо. Ахтем Чийгоз — 8 лет лишения свободы.
- В этом случае помогли договоренности с Турцией...
- Речь идет даже не о персоналиях, а о том, что нет какого-то единого рецепта освобождения украинских политзаключенных. Каждый случай очень и очень индивидуален. Нет такого, что по схеме Савченко освободить и всех остальных. Так не работает.
Читайте: "Грязные" деньги России и отчет Минфина США
Я не думаю, что те сроки, которые выносит российская власть, украинские политзаключенные будут отбывать до конца. Ну, во-первых, двадцать лет для путинского режима — это все-таки много. И второй фактор, их хватают не для того, чтобы они сидели в России и не для того, чтобы на них тратились деньги российских налогоплательщиков. Украинских заложников хватают с вполне прагматичной целью — взамен на их освобождения получить политические преференции от Запада. Не от Украины, а от Запада.
С лета 2016-го, после освобождения Афанасьева и Солошенко, никого практически полтора года не освобождали. Следующими стали Чийгоз и Умеров, прошлой осенью. И сколько Кремль будет держать этих заложников, сложно сказать.
Но в связи с выборами и чемпионатом мира по футболу Кремль может быть ослабит свои позиции, выйдет на какие-то компромиссные переговорные позиции, и может кого-то отпустят. Но отпускают одного, а набирают десять. Заложников хватают не только на территории России и в оккупированном Крыму, а и в других странах. Например, Павла Гриба выманили в Беларусь и вывезли в Россию. И это будет продолжаться дальше.
- То есть потенциально пересекать границу с Беларусью и даже Казахстаном опасно кому угодно?
- Это очень опасно. Почему? Хватают людей не за то, что они сделали. Они хватают случайных людей и подбивают их под какую-то свою конкретную ситуацию. Например, тот же Павел Гриб.
Читайте: Когда Россию отключат от SWIFT?
Думаю, эта условная девушка писала не только Грибу, а может еще и ста молодым людям. Но поехал один Гриб, он и попался. Поехал бы не Гриб, а кто-то другой, другой бы попался. А силовикам нужно закрывать какие-то дела по терроризму, и вот у них есть Гриб, который якобы собирался совершить теракт в краснодарской школе. Что? Откуда это? Поэтому страны, которые лояльны к Российской Федерации, опасны для украинских граждан. Причем неважно мужчина это или женщина, молодые это или пожилые люди.
- В одном интервью вы говорили о ФСБ-шной базе, которая распространяется на Казахстан и на Беларусь. Напротив людей, пересекающих границу стран Таможенного союза, стоят флажки.
- Странам СНГ, которые так или иначе находится в лояльных отношениях с Кремлем, проще сдать фсбэшникам украинского гражданина, чем осложнять себе взаимоотношения с Россией. Риск ездить не только в РФ. Причем арестовать могут и в транзитной зоне.
Сотрудники спецлужб же могут туда зайти, схватить за руки и выволочить куда угодно. Да, вы потом, конечно, будете в суде говорить, что это было незаконно... Но кого это будет интересовать?
Два года назад было дело в отношении эстонского полицейского, которого обвинили в шпионаже — Эстон Кохвер. Он вроде бы на границе встречался с каким-то агентом. Но он же не дурак, чтобы переходить российскую границу. Находился на эстонской стороне, но российским силовикам ничего не стоило пройти 30 метров на эстонскую сторону и затащить его в Россию. А вы говорите про транзитную зону.
Читайте: Только Украина держит репутацию России
- Как вам вообще живется в России? Вот вам лично?
- Незомбированному человеку в России живется достаточно проблематично. Мое внутреннее убеждение диссонирует с окружающей действительностью. Можно сказать так, что живется как антифашисту в Германии 30-40-х годов.
- Вашего коллегу Марка Фейгина постоянно преследуют, запрещают то выезжать из России, то заниматься практикой. Такие акции в вашем отношении проводятся?
- Я столкнулся с достаточно серьезным давлением в Крыму. За последний год в отношении меня были две попытки уголовного дела. Одно дело возбуждали аж по трем статьям: воспрепятствование правосудию, оскорбление представителя власти и неуважение к участникам суда. Второе уголовное дело касалось моего отказа от дачи свидетельских показаний. Оно было сопряжено с моим похищением в Крыму, когда сотрудники ФСБ, просто в центре Симферополя, среди белого дня, затолкали меня в микроавтобус.
Честно говоря, я не знал, повезут ли меня в ФСБ или убивать, как убивали Решата Аметова или похищали Эрвина Ибрагимова.
Но это была такая проверка на прочность, прогнусь я или нет под давлением этих обстоятельств. По счастью, эти уголовные дела ничем не закончились.
Думаю, они были инициированы местными силовиками, а учитывая, что я персона достаточно публичная, дело имело достаточно широкий резонанс. Наверное, из центра им сказали: "Ребята, вы перегибаете палку. Он вроде как выполняет свою работу, зачем нам эти проблемы". Это моя версия.
Читайте: Эти головорезы не нужны России
Я не знаю, как было на самом деле, но пока вроде отстали. Опять же гарантий никто никаких не дает. В России можно человека упечь в тюрьму по любому, самому фантастическому обвинению, и никогда ничего не докажешь потому что нет суда, нет справедливости и нет закона.
- Вы видите свою дальнейшую жизнь в России?
- Если бы у меня опустились руки и я бы принял решение, что все бесперспективно, я бы уехал из России. У меня такие мысли были в 11-12-м году, когда Путин переизбрался на третий срок. А сейчас, пока у меня есть возможность работать и помогать политзаключенным – буду ее реализовывать. Если совсем будет плохо, то будет два выхода - либо уехать, либо сесть.