Академик Комиссаренко: украинцев надо лечить от COVID-19 тем, чем лечили Трампа

Коронавирус стал более заразным, но менее летальным. Впрочем, его дальнейшая эволюция неизвестна. Он может как превратиться в еще более суровый вирус, так и полностью исчезнуть.

В Украине пройдут "двойные слепые" клинические испытания европейской вакцины от COVID-19. Украинские ученые могут разработать и собственную вакцину. Подробнее о том, что нас ждет, в эфире телеканала Obozrevatel TV рассказал директор Института биохимии имени А. В. Палладина НАН Украины академик Сергей Комиссаренко.

– Украина будет тестировать европейскую вакцину. Насколько успешными могут быть эти испытания? И можем ли мы говорить, что после теста украинцы одними из первых получат вакцину в готовом виде?

– К сожалению, я не знаю, и не думаю, что многие лица знают, о какой вакцине идет речь, какой европейской компании. Это первое.

Второе – дело в том, что клинические испытания третьей фазы происходят на большом количестве людей. Как правило, это 30-40 тысяч человек. И это в тех странах, где более или менее активное распространение вируса. Украина считается страной, в которой еще не так много людей, которые болеют.

Как вы знаете, больше всего сейчас в Индии, в Бразилии, и именно в Бразилии сейчас пытаются проводить клинические испытания крупные фармацевтические компании.

Я думаю, это хорошо, что мы участвуем. Это хорошо еще и потому, что мы учимся проводить настоящие клинические испытания – те, которые считаются "двойными слепыми". Когда и те, кого иммунизируют, и врачи, которые проводят эти иммунизации, не знают, чем они иммунизируют. То есть здесь абсолютно объективный подход для оценки данных относительно вакцины, которая проверяется.

Я думаю, та компания, которая проверяет препараты, все-таки предоставит Украине какие-то преференции в том случае, если эти вакцины будут качественными.

– А по поводу нашей вакцины или хотя бы лекарств от коронавируса – насколько это близкая перспектива?

– Давайте отделим лекарства от вакцины.

Сейчас в Украине несколько научных учреждений работают над созданием собственной вакцины. Это первое. Второе – наверное, мы будем использовать те, которые будут сделаны в других странах. Начиная с элементарной фасовки и дистрибуции этих препаратов, до, возможно, передачи технологий, – но это занимает как минимум год, – с тем, чтобы у нас изготавливать вакцину по международным стандартам известных биотехнологических или фармацевтических компаний.

Это не исключает того, что мы работаем над собственным препаратом. Я думаю, у нас все-таки будут несколько вакцин, мы будем проверять, какая из них более эффективна. Если удастся, тогда будет вопрос о том, чтобы производить собственную.

Но масштабирование вакцины, которая может быть сделана, тоже требует много времени, много сил и использования большого количества различных интеллектуальных и материальных ресурсов.

Один только пример: китайцы опубликовали структуру генома РНК коронавируса 10 января, а уже через два месяца американская компания Moderna, которая сотрудничала с Институтом инфекционных заболеваний США, закончила доклинические испытания и начала клинические испытания. И эти испытания с марта месяца продолжаются. Правда, они уже заканчивают третью фазу.

То есть это занимает довольно много времени.

– А по поводу украинских лекарств от коронавируса – когда их сможем увидеть?

– Лекарства тоже могут быть разные. Одни из самых популярных – это, например, дексаметазон, который позволяет бороться с цитокиновым штормом. Они есть в Украине и разрешены к использованию. Это известные лекарства, они достаточно дешевы и производятся украинскими компаниями.

Собственного "Ремдесивира", который сейчас наиболее известный кандидат на использование, пока в Украине нет. Но наши ученые работают над тем, чтобы воспроизвести его синтез. И, конечно, так, чтобы обойти лицензию, которой владеет американская компания Gilead.

Я не исключаю, что в виде исключения эта компания может разрешить использование ее лицензии без выплаты соответствующего роялти.

Также мы работаем над тем, чтобы все-таки использовать антитела. Потому что плазма крови тех людей, которые переболели, которые выздоровели, является источником антител. Ее можно применять или просто в виде плазмы крови, или в виде обогащенной фракции – имуноглобулиновой фракции. Я думаю, над этим сейчас работают, и возможно она будет.

И конечно, я всем советую, довольно известный препарат – витамин D3, который есть в аптеках. Пожалуйста, пользуйтесь им как профилактическим и как в определенной степени лечебным средством.

Что характерно. Когда лечили Трампа, применяли как раз те лекарства, которые я сейчас назвал. Использовали антитела. Правда, для него брали очень дорогую смесь антител, но фактически они очень похожи на те, которые находятся в плазме крови переболевших людей.

"Фамотидин" – лекарство против изжоги, он у нас есть в аптеках. Я думаю, его тоже можно использовать, даже если его испытывали на президенте Соединенных Штатов.

– Вы же понимаете, когда кто-то из экспертов называет любые лекарства, есть большой риск того, что они могут исчезнуть из аптек. Одно уточнение по плазме крови. Еще весной, когда у нас были первые украинцы, которые выздоровели от коронавируса, начали говорить об этом. Прошло полгода и мы до сих пор не видим, что это используется на практике.

– Мне очень жаль, но это проблема Министерства здравоохранения – они не давали на это разрешение. Я считаю, что это неправильно. Антитела надо было использовать сразу. Тогда это были сотни или тысячи человек, но можно было брать. Это донорская кровь, это элементарно и совсем не сложно.

Если взять одну порцию крови – 400 миллилитров, – из нее можно сделать 3 дозы, которые могут спасти людей от коронавирусной инфекции.

– Киевская школа экономики прогнозирует, что до конца года в Украине будет 20 тысяч смертей от коронавируса. Мол, есть несколько сценариев, мы сейчас движемся по наихудшему. Согласны ли вы с этим прогнозом? Что сделать, чтобы не допустить его реализации?

– Летальность этого вируса уменьшается. Но не потому, что сам вирус становится менее смертельным, а потому, что наши врачи уже лучше умеют лечить. У нас сейчас летальность немножко меньше, чем 2%. Если учесть, что у нас много недиагностированных случаев, то она еще меньше.

То есть мы учимся спасать людей от этого заболевания. Это первое.

Второе – к сожалению, сложно предсказать возможный ход событий, потому что мы не знаем поведения вируса. Никто в мире не знает, что с ним случится в результате мутаций, которые происходят. Они не такие уж многочисленные, но все равно они происходят.

К сожалению, вирус стал более контагиозным, то есть он больше цепляется к людям, но, к счастью, он не стал более летальным. Это точно известно.

Теоретически он вообще может исчезнуть, если в нем состоятся летальные для него мутации.

– Может исчезнуть сам по себе?

– Теоретически он может исчезнуть сам по себе – так, как исчез его родной брат, SARS -1 2002-2004 годов, который был в Китае, вокруг Китая и немного распространился в Канаду и в США.

Но, к сожалению, он может стать и более летальным. Будущее этого вируса пока предсказать нельзя.

– Ученые могут подтолкнуть этот вирус, чтобы он самонейтрализовался, самоликвидировался?

– К сожалению, нет. Единственное, что мы можем – это подталкивать наш организм, чтобы он становился менее чувствительным к действию вируса. Именно этим и занимается вакцинация. Вакцина остается единственным эффективным профилактическим средством борьбы.

Когда болезнь развивается, бороться с вирусом помогают лекарства, если они направлены на преодоление признаков развития заболевания, а также на биологию вируса. Есть лекарства, которые целенаправленно не позволяют размножаться вирусу, не позволяют ему связываться с клетками, которые являются мишенями для него и так далее.

Ученые над этим очень тщательно и очень упорно работают.