Ее депортировали россияне, а она сбежала в Украину. Невероятная история Валерии и Ольги, установившей опеку над 17-летней сиротой

Фотография этих невероятно похожих между собой девушек на прошлой неделе облетела весь интернет. "Это Лера, моя Лера. Я взяла под опеку 17-летнюю девушку. Уже месяц, как я "молодая мама", и неделю, как мы живем вместе", – написала в соцсети детская писательница и консультант по коммуникации Ольга Тимченко и опубликовала фото, где не замечаешь абсолютно ничего, кроме счастливых глаз, излучающих Любовь.

Видео дня

Еще несколько месяцев назад они не догадывались о существовании друг друга. Ольга работала руководительницей коммуникации фонда "Голоса детей", много путешествовала и писала книги. Валерия в это время разрабатывала план побега с оккупированной Россией территории. Туда, где дышится свободно и можно разговаривать на украинском. Судьба сложилась так, что две девушки не просто встретились, а создали семью. OBOZ.UA пообщался с Олей и Лерой, чтобы узнать подробности особенной истории, которая просто должна лечь в основу фильма.

– Оля, еще раз повторю, что восхищаюсь вами! В минувшее воскресенье моя лента в Facebook была просто переполнена перепостами истории, где вы откровенно рассказываете о том, как взяли под опеку Валерию. Меньше чем за сутки – почти три тысячи лайков, более 500 распространений! За вас с дочерью радуется огромное количество людей. Это действительно светлая новость на фоне ужасов, которые устраивает Россия в Украине. Расскажите, пожалуйста, как и когда вы решили взять в семью ребенка?

– Спасибо на добром слове. На самом деле мы с Лерой сами не ожидали, что будет так много интереса к посту, что нам напишет так много людей. И меня очень радует тот факт, что украинцы спрашивают, как сделать опеку, как сделать попечительство, как сделать усыновление. Видно, что они думают об этом, заинтересовались этой историей.

У многих есть желание действительно помочь украинским детям. Это очень нас радует. И мы рады, что украинцы в эти страшные дни хоть чему-то порадовались и улыбались. По поводу того, когда я захотела взять ребенка… До полномасштабного вторжения, если честно, я вообще не думала об этом и не планировала. Мне очень нравилась моя свободная жизнь. Я много путешествовала, могла зимой поехать в Индию, летом – в село. Мне нравилась моя профессия, моя свобода. Я написала две книги, которые выиграли в конкурсе "Коронация слова".

Но большая война изменила мои планы. Как-то сразу люди поделились на тех, кто помогает, и тех, кто убегает. Это было очень очевидно. Мне лично хотелось помочь каждому украинцу, к которому только смогу дотянуться. А особенно – ребенку. Но я решила, что его, этого ребенка, мне приведет судьба. И вот была уверена, что когда найдется ТОТ САМЫЙ ребенок, я это почувствую.

– А вы сразу знали, кого хотите – мальчика или девочку? Были мысли относительно какого-то конкретного возраста?

– Поскольку я буддистка, это тоже импонирует моей философии. Поэтому я не думала, хочу мальчика или девочку, какого возраста. Это не было в приоритете. Плюс я тогда еще не знала, что одинокий человек со съемной квартирой может стать опекуном. Как и большинство из нас, я считала, что нужно иметь семью, свое жилье, и только тогда, через очень сложную процедуру, можно установить опеку или усыновление.

В действительности усыновление – довольно сложная процедура. Мы же прошли процедуру попечительства, и для этого необязательно быть с кем-то в паре. Если говорить обо мне, я разведена и арендую жилье. Ко мне пришли представители социальных служб, оценили квартиру, составили акт, посмотрели мое соглашение аренды, я подала свою годовую декларацию, ведь работаю как консультант, как ФЛП, так что не было никаких препятствий.

– Оля, вы хотели взять под опеку именно тех, кто остался сиротами из-за войны?

– Да, я хотела помочь ребенку, который пострадал именно от войны, потому что очень много детей со сломанными судьбами, много гибнет родителей на фронте и просто гражданских в мирной жизни. Русня (россияне. – Ред.) убивает нас, и мы должны сделать все, чтобы наша Украина, наша нация, наш народ восстановился и был сильным и свободным.

– Как именно и откуда вы узнали о Валерии? Сколько времени прошло с момента знакомства с девочкой до того, когда вы стали, можно сказать, семьей? Кто вам помогал в этом? Вы писали, что с первой встречи случился "удивительный метч". Расскажите, пожалуйста, поподробнее: когда это было, где? О чем говорили?

– Мы с Лерой познакомились благодаря Офису уполномоченного Верховной Рады по правам человека Дмитрию Лубинцу. Как и все дети, возвращающиеся после депортации, Лера находилась в Офисе омбудсмена в Центре защиты прав ребенка. Ею занимались социальные службы, и психолог из фонда "Голоса детей" работает с такими детьми. Наш психолог Наталья работала с первых дней с Валерией, помогала ей пережить этот сложный опыт оккупации, а позже и депортации в Крым.

Раньше я немного слышала о Лере, о том, что есть такая интересная, умная, талантливая, уверенная и стойкая девушка, отличающаяся от всех остальных. Ну и потом, когда мы с Лерой встретились осенью 2023 года, как-то я спросила, хочет ли она, чтобы я установила над ней опеку. Ну если честно, я до этого где-то неделю размышляла над этим, вспомнила о своем желании помочь ребенку и думала, что, возможно, Лера и является ТЕМ САМЫМ ребенком.

Лера сразу согласилась. У нее выступили слезы на глазах. Как-то мы почувствовали, что у нас есть этот контакт, и мы можем действительно попытаться быть семьей.

На следующий день я пригласила Леру в кафе, рассказала о своих мотивах, кто я, какая у меня семья, какая у меня профессия, чего хочу от жизни; расспросила о ее семье, о ее опыте. Для меня было очень важно, чтобы ребенок чувствовал себя безопасно и мог принять решение, понимал, с кем он вообще соглашается связать свою судьбу, если можно так сказать.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее историю депортации Леры: как она оказалась в аннексированном Крыму, потом в России, после чего сама перешла границу и вернулась в Украину! На ее основе можно снимать фильм…

– Лера из Новой Каховки Херсонской области. Утром 24 февраля 2022 г. город оккупировали российские войска. То есть с первого дня полномасштабного вторжения там уже были танки с символами Z. Местные сначала даже не понимали, что это военная техника.

Прожила Валерия в оккупации 550 дней. Затем однажды их собрали россияне на площади в Новой Каховке. Говорили, что дети поедут в оздоровительные лагеря на две недели. Добровольно-принудительно. Всего было 12 автобусов с "зетками". В каждом автобусе был военный с оружием, в пикселе их, в камуфляже. И они уехали в Евпаторию. Лера, которая на тот момент проживала с бабушкой, в том числе. В Евпатории они провели не два недели, а два месяца.

Каждый день начинался с российского гимна. К детям приезжали разные агитационные бригады, которые убеждали вступать в юнармию, заманивали жильем в России. Кроме того, обещали бесплатное поступление, если они с родителями туда выедут. И некоторые ребята выезжали. Что интересно, им действительно давали эти квартиры, говорит Лера. Но Лера не могла и не хотела, потому что она такая проукраинская, свободолюбивая, она не представляла свою жизнь в оккупации. Поэтому попросила бабушку, чтобы та за ней приехала. Бабушка поехала в Крым. Ей отдали Леру, потому что они вернулись на оккупированную территорию. Но уже не в Новую Каховку, а в Геническ (также Херсонская область), потому что там меньше было прилетов.

В Геническе Лера с бабушкой прожили около полугода. Лера поступила оттуда (!) в медицинский колледж в Украине и получила место в общежитии. Поэтому когда она убегала на свободную территорию сама, то понимала, что будет иметь, по крайней мере, жилье. И все. У нее не было ни одного взрослого! Просто вот такая возможность где-то жить. Я восхищаюсь невероятной силой в таком юном возрасте!

Тогда они вместе с бабушкой разрабатывали план, продумывали, как и что говорить оккупантам при пересечении границы. У Валерии была история, что она якобы едет через Украину в Европу, чтобы забрать тетю и с ней уже вернуться в Россию. Все документы у Леры были на руках, поэтому оккупанты не смогли ее не пропустить. Могли, наверное, но пропустили. И она уехала сама на этом автобусе, сама нашла перевозчика и уехала через российский Ростов. Лера пересекала границу сама с двумя сумками в руках. Она шла прямо в неизвестность. Заехала на территорию Украины через Сумскую область.

И уже там, в Сумской области, когда она была на нашей территории, ее забрали социальные службы и отвезли в Киев, в офис Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека. Ведь именно омбудсмены помогают вернувшимся из депортации детям. Плюс у нее еще статус сироты. И вот таким образом мы познакомились, потому что наш психолог с первых дней с ней работала.

– Не было ли волнения, что в таком довольно взрослом возрасте (Валерия еще подросток), когда дети переживают очередной кризис развития, переходный период, может быть трудно найти общий язык? Все-таки она в свои годы пережила крайне много.

– Конечно, у меня были разные волнения, но точно не относительно того, что мы не найдем общий язык. Потому что Лера не по годам очень взрослая, взвешенная, цельная, уверенная, умная, прекрасная, талантливая, просто невероятная. И мы с ней во многом схожи: своим упрямым сильным характером, умением преодолевать кризисы, идти к желаемой цели. И если честно, не было этой попытки сразу стать ей мамой, скорее, я хочу быть для нее опорной взрослой. А как уже она меня будет называть, то другое дело.

Мне нравится проводить время вместе. Мы ходили в филармонию, театр, оранжерею, смотрели на цветущие азалии, гуляли по городу, ходили в кино, ели попкорн. То есть просто проводили обычные семейные дни. И это важно и для нее, и для меня это тоже очень важно.

Очень ценно то, что Лера продолжает работать с нашим психологом. Психолог помогает ей преодолевать те кризисы, с которыми она столкнулась в оккупации, в депортации, помогает ей снова довериться, поверить в людей, в себя, в жизнь, в то, что жизнь может быть хорошей, прекрасной, красивой. Ну и у меня есть огромное желание показать, что это правда.

Лера действительно на свой возраст очень много всего пережила, сложного, непростого, и, как я говорю ей часто, надеюсь, что следующая часть жизни у нее будет исключительно счастливой.

– Как оно вообще – быть мамой? С какими трудностями уже столкнулись? Что вас приятно поразило в материнстве?

– Если честно, я еще не распробовала, как быть мамой, потому что почему-то чувствую себя скорее старшей подругой, может, крестной мамой, может, наставницей, ведь я никогда мамой не была. И, конечно, у меня были волнения по поводу моей собственной готовности к этому. Очень хотелось никак не испортить этот наш тонкий, такой нежный контакт, который у нас есть, который у нас сложился.

Пока я не столкнулась ни с какими трудностями. Мы обо всем говорим, мы советуемся, мы предлагаем свои правила по совместному жилью. Сейчас мы сняли новую большую квартиру, светлую и просторную, у каждой есть свое пространство, каждая может заниматься своими делами в своих комнатах, и потом мы проводим вместе время, смотрим фильмы, общаемся. Шутим, что-то вместе готовим, в целом это очень здорово, и это на самом деле очень наполняет, очень насыщает силой в эти трудные времена. Ну и плюс теперь я хожу в укрытие, когда воздушная тревога, ведь раньше не ходила.

Когда отвечаешь сам за себя, готов принять свою судьбу, тем более я же буддистка. Я знаю, что со мной случится исключительно то, что со мной должно случиться. Конечно, не надо рисковать, но такой немного фатализм у меня в моем мировоззрении присутствует. Теперь, когда я ответственна за другого человека, это действительно меняет.

Но мы вместе ходим в укрытие, вместе проводим ночи в метро. Вот как раз вернулась из бомбоубежища, которое рядом с нашим домом.

– Расскажите, какая ваша Лера. Из того, что вы позволили о ней узнать, она невероятно смелый и сильный человек.

– Ну, о Лере я могу очень долго и много рассказывать, потому что она умная, смелая, очень хорошо разбирается в медицине.

Мне нравится, когда она мне советует какие-то лекарства, способы лечения и так далее. Я ей рассказываю о буддизме, о коммуникации, делимся историями из жизни, показываю ей свои любимые места в Киеве. Она очень полюбила моих кошек, ведь у меня три кота. И, может быть, она соблазнилась именно на моих кошек, а не на меня. И да, она невероятно смелая, сильная. Еще Лера очень красиво танцует.

Она занималась танцами с детского возраста, где-то с пяти лет. Она не очень хорошо плавает, хотя росла на Днепре, в Новой Каховке. И она тоже обожает степь и природу, как и я. Еще она любит крематории, гулять на кладбищах.

В юности я тоже любила гулять на кладбищах, а мой любимый город в Индии – это Варанаси, где самый большой в мире и самый старинный крематорий.

– Помните ли первое утро вашей семьи в новом составе? Каким оно было? Чем завтракали, о чем говорили?

– Я могу рассказать о нашем приятном совместном утре уже в новой квартире. Это было совсем недавно. Мы вечером перевезли вещи, разложили, уставшие заснули, перед этим поели тортика, выпили колу, порадовались. Утром выспались прекрасно, позавтракали на кухне сыром со сметаной, с фруктами, поговорили о будничных вещах, о планах на день.

Потом пошли исследовать район, в котором мы живем, нашли, где здесь магазин, посмотрели, где есть бомбоубежище, прогулялись в большой ботанический сад. А потом зашли в оранжерею с азалиями, и там была настоящая красота, там все еще цветут азалии. Раньше я их не видела, очень люблю оранжерею Киевского ботанического сада.

Мы насладились этой красотой, пофотографировались, посмотрели на орхидеи. Я рассказала, как каждая из них, ну не каждая из них, а некоторые называются, потому что я очень люблю орхидеи и растения. Это был хороший день. Мы потом купили продукты, пришли домой и смотрели какое-то кино на Netflix о девушках.

Так что это был такой уютный, приятный день, которых так не хватает во время войны.

– Что бы вы могли посоветовать украинцам, которые также задумываются о том, чтобы взять в семью осиротевшего ребенка. Уже говорила, что после вашего сообщения у меня, мамы активного трехлетнего мальчика, только вышедшей на полноценную работу, промелькнула мысль если не об усыновлении, то об опеке над кем-то.

– Мы это сообщение в Facebook делали вместе с Лерой. Я посоветовалась, показала ей его. И мы хотели призвать взрослых украинцев помогать юным украинцам, нуждающимся в совете, безопасном пространстве. Нуждающимся в принятии уверенности в сегодняшнем дне. Если мы все вместе не можем быть уверены в завтрашнем, потому что в нашей стране война.

Еще я хотела донести людям, что это действительно не такая и сложная процедура. Я говорю сейчас именно об опеке. Конечно, с усыновлением все гораздо сложнее. Там нужно обращаться в суд. А для того чтобы установить опеку, необходимо собрать все документы, написать заявление, пройти медосмотр и двухмесячные курсы по опекунству. Затем встать на рассмотрение. Как уже рассказывала, ко мне домой пришли социальные работники, оценили мою квартиру, убедились, что там две комнаты, есть место для ребенка. И в целом не считались с тем, что я разведена, не имею собственного жилья.

В общем, это оказалось гораздо легче, чем я ожидала. Потому я бы очень советовала помогать таким детям. Можно обратиться в Офис омбудсмена. У них есть перечень детей, вернувшихся после депортации, некоторые из них – сироты. Также можно обратиться на сайт Министерства социальной политики, где расписаны все процедуры – как усыновления, так и опеки, в Украинскую сеть за права ребенка. В регионах – это службы по делам детей, они могут рассказать, какие есть дети на усыновление или опеку. И дальше уже в ЦНАП по месту жительства оформить все необходимые документы.

– Не могу не спросить: как восприняли ваше решение родные и близкие?

– Мои родные и близкие были очень удивлены, ведь я их поставила прямо перед фактом, мол, привет, мама-папа, это Лера, и она теперь будет со мной, я над ней устанавливаю опеку, это мое решение. В целом они были удивлены. Но приятно удивлены!

Теперь я с нетерпением жду момента, когда мы сможем поехать летом в мое родное село в Кировоградской области, когда познакомлю Леру с моими родителями, поживем в моем любимом домике, который остался от моей бабушки. Я его очень люблю, это место силы. Сходим вместе на реку Ингулец, я покажу Лере свой сад, который я посадила, любимые степи, поплаваем в наших озерах.

То есть мы ждем приятное лето, где она сможет быть ребенком и где мы сможем насладиться украинской природой.

– Как государство мотивирует людей брать детей в семью?

– Насколько я понимаю, есть социальные выплаты за каждого ребенка, но мы этот процесс еще только начали. Если честно, не доходят руки из-за работы и большого количества совещаний и разных загрузок, чтобы оформить все документы на соцпомощь, ведь мне нужно ехать за справкой по месту моей регистрации в Кировоградской области. Я планирую через неделю-две туда съездить, и тогда мы оформим эту помощь.

Хочу еще добавить, что Лера имеет стипендию, причем повышенную, потому что она сдала все на отлично. И так как она ребенок-сирота и ВПЛ, то еще получает в своем колледже определенные льготы. Раньше она жила исключительно за счет этих средств. Теперь у нас есть и мой бюджет. И будем планировать наш общий бюджет вместе.

– Расскажите, пожалуйста, больше о самой процедуре взятия ребенка под опеку. Что изменится, когда Лере исполнится 18 лет? Кстати, чем она сейчас занимается?

– По всем официальным документам, опека устанавливается до 18 лет. Усыновление пожизненное. Но это бумажная история. Мы будем близки, будем поддерживать друг друга, и точно ничего не изменится после того, как Лере летом исполнится 18 лет. Мы будем так же жить, пока она не захочет жить отдельно, сама или, может, с любимым. Это уже ей решать.

Чем она сейчас занимается? Она учится на первом курсе Киевского медицинского колледжа им. П.И. Гаврося. У нее классная группа, она мне рассказывала, показывала видео. Эти девушки и парни очень талантливы, эрудированы и очень мотивированы изучать медицину. Она пока в раздумьях – стать парамедиком и помогать нашим военным или медсестрой. Посмотрим. Может, дальше будет институт. Как сложится, как будет настроение, каким будет наше завтра. Спасибо вам большое.

***

Пообщаться с OBOZ.UA согласилась и сама Лера.

– Раскрой, пожалуйста, секрет: откуда у такой маленькой девочки столько внутренней силы? Вопрос общий и даже немного абстрактный, потому что поражает все: и то, что ты сирота, то есть была вынуждена заботиться сама о себе, и то, что пережила и испытала на себе все ужасы оккупации. Попала против своей воли на территорию вражеской России и смогла оттуда убежать. КАК? Читаешь это все – и глаза на лоб…

– Пожалуй, какого-нибудь общего секрета не существует. Я моментально повзрослела еще в 2019 году, когда моя мама умерла. Уже тогда я начала мыслить не как обычные дети, ценности поменялись моментально. Дальше в моей жизни постоянно была бабушка – человек, который научил меня абстрагироваться от иллюзий, да и сам в них никогда не плавал… Научил мыслить настоящим, реальностью и только фактами, которые мне и давали почву под ногами. Это привело к моей самоуверенности и решительности в действиях. Все эти черты давали мне большой плюс – альтернативное, но одновременно реальное мышление в моментах, когда оно требовалось.

Так было и с выездом из оккупации, когда мы разрабатывали план и согласовывали бюрократию. На каждом этапе пути было несколько альтернатив. Я держала связь по две стороны границы и понимала, что если я, например, исчезну по дороге, это не останется пробелом.

– Тебе не было страшно? Не думала о последствиях? Что вот поймают тебя – и дальше еще хуже.

– У меня был двойной стимул: злость на оккупанта и частичное понимание его психологии (столь гадкой и одновременно предсказуемой), что стало в дальнейшем отражением полутора лет жизни под флагом РФ, а также жажда свободной жизни в свободной стране. Между ними я балансировала. Также у меня было подкрепление со стороны бабушки – понимание и доверие. Было ли страшно, когда проходила этот путь? Да, но жить под триколором страшнее.

– Почему ты решила вернуться в Украину? Извини за такие стереотипные фразы, но почему принято считать, что более преданные патриоты живут на западе Украины, ну в центре еще. Откуда у тебя такая любовь к Родине? Кто ее прививал?

– Моя бабушка из украиноязычной семьи, потому как следствие у меня сейчас хороший уровень родного языка. Она постоянно прививала мне украинскую культуру, обожала украинскую музыку, радовалась моему каждому выступлению в народном стиле на танцах. Мы вместе писали сочинения в школу на украинском языке. Именно от нее я переняла такую преданную любовь к своему Херсонскому краю. Иногда мне казалось, что она знает о нем в буквальном смысле все.

– Ты помнишь, как познакомилась с Ольгой? Какими были первые впечатления? Сразу согласилась с ней жить?

– Да, с Олей мы познакомились в офисе "Голоса детей". Она возглавляет там коммуникационное направление, со мной была очень приветливой. Познакомила меня со всеми и показалась искренним человеком, от которого словно отходили лучики. Наверное, поэтому я сразу и согласилась на ее предложение.

– Говорят, что вы с Олей очень похожи. Что у вас общего?

– Мы отчасти схожи мышлением. Мне нравится ее видение реальности и я словно балансирую в моментах с ней. Много общих бытовых аспектов и, конечно, кошки. Аж три! Обожаю кошек! Плюс она, наверное, этого не замечает, но я становлюсь с ней снова ребенком... Мне этого действительно не хватало.

– Как тебе живется в Киеве?

– Киев – теперь мой новый дом, общий с прекрасным человеком и в окружении со взрослыми, в которых вижу постоянную поддержку...

– В Новой Каховке у тебя остались какие-то друзья? С кем поддерживаешь контакты? И извини, пожалуйста, что снова о депортации. Вас тогда многих вывезли россияне?

– В период депортации многих детей вывезли в одном направлении со мной. В том лагере было более 500 человек, а таких лагерей по всему Крыму и России не пересчитать по пальцам. Дети были всех возрастов, начиная с 6 лет и до 19-20. Хуже всего, что россияне нас ассоциировали полностью как детей РФ. Как будто это была наша воля и желание стать частью "их великой страны".

После этого периода жизни я уже четко очертила для себя линию движения, далее, определила цели. И для меня это была действительно "ціль", а не "цель".