Видео дня
Во глубине донбасских руд
Что может нарисовать в человеческом воображеним название города Угледар? Наверняка, ничего хорошего: разруху, повальную безработицу, нетрезвых шахтеров и вообще полнейшую депрессию. Как бы не так!
Хотя, признаться, я тоже так думал – и про разруху, и прочее. До тех пор, пока автобус, следующий рейсом из Донецка в одну из многочисленных украинских Павловок, не высадил меня на новенькой автостанции чистого зеленого городка, возникшего в степи как оазис в пустыне. В глаза бросились первым делом тюльпаны. Они потом преследовали меня везде, по всему Угледару. А еще меня поразили установленные везде самодельные сетчатые пирамиды для использованных пластиковых бутылок. И ведь что самое интересное, люди их туда и бросают.
История городка
Город, а точнее все-таки городок (его можно обойти неспешным шагом за полчаса), молодой – он основан в 1964 году. Но, как и положено любому уважающему себя населенному пункту, имеет свою мифологию. Первое предание связано с ростовским партизанским отрядом им. Сталина. В ночь на 31 мая 1943 года 13 бойцов этого отряда во главе с командиром Михаилом Трифоновым (псевдоним «Югов») вылетели на двух самолетах «Дуглас» в степи Донбасса для организации в тылу врага партизанского движения. Десантировались бойцы буквально на месте будущего Угледара, но были обнаружены немцами (говорят, партизан сдал полицай из Павловки), приняли неравный бой, во время которого и погибли.
Второй легендарный случай относится уже собственно к рождению города, как такового. 18 февраля 1964 года в степи были высажены 12 рабочих «Донецкшахтостроя». Зима была лютая, морозная, толщина снега метр, но рабочие за день очистили площадку под строительство здания шахты «Южнодонбасская». Почему бы рабочих было не прислать, к примеру, в мае, когда не в пример теплее, да и меньше снега - мифология города умалчивает.
«Когда-то здесь были палатки/Когда-то здесь был пустырь/Но на это пустое место/Пришел народ-богатырь» - написала в 1969 году стих восьмиклассница Татьяна Вьюнсковская. У города планировалось большое будущее – в этих местах были обнаружены изрядные запасы угля. Партия и правительство замыслили построить здесь семь шахт и сделать Угледар своего рода столицей (с населением до ста тысяч человек) Южного Донбасса. Но в 70-е годы народ-богатырь, успев построить только две шахты – «Южнодонбасская №1» и «Южнодонбасская №3», переключился на разработку угольных месторождений Кузбасса, которые были признаны более перспективными. Впрочем, и построенных двух шахт оказалось достаточно для того, чтобы жители Угледара до сих пор чувствовали себя вполне уверенно.
Город-донор
Известный тезис, что лучшее правительство – это то, которое простые люди не замечают, нашел свое подтверждение на центральной улице города, Трифонова. (По правде говоря, помимо Трифонова, 13-ти десантников, а также бульвара Шахтерского, заметных улиц в городе и нет).
- Извините, а где тут исполком? - отвлекаясь от созерцания тюльпанов, елей и тополей, спрашиваю нарядную блондинку, спешащую на высоких каблуках в сторону автостанции.
Девушка в явном замешательстве.
- Исполком? Ой, не знаю… ЖЭК – там (уверенно машет рукой влево), а исполком… Может, вам мэр нужен? Он в детском садике (машет рукой вправо).
Алим Ширинский, мэр Угледара, действительно оказывается в детском садике. Там же располагается и налоговая инспекция, и законодательная власть города. (Тридцать депутатов: 25 от Партии регионов, 2 коммуниста и 3 социалиста). Дело в том, что раньше в Угледаре было семь детских садиков, но в 90-х годах пять из них закрыли, из-за отсутствия спроса, а помещения отдали под различные структуры (ЖЭК, кстати, тоже в детском садике). Впрочем, аналогичная ситуация наблюдалась тогда по всей стране.
- Но у нас с 2006 по 2009 год рождаемость превышала смертность, где-то на двадцать человек. В прошлом году, правда, родилось 170, а умерло – 191. Сейчас очередь в детские сады – пятьсот человек. Мы уже из одного детсада выселили магазин и банк, сделали две группы на 60 детей, - рассказывает Алим Мамбетович, который пришел в мэры из бизнеса. (В прошлом году он был переизбран на второй срок, получив 65% голосов).
Впрочем, Алим Ширинский для шахтерского Угледара человек свой: до бизнеса он работал в компании «Южтрансстрой» - погрузотранспортном предприятии, которое обслуживает «Южнодонбасскую №1» и «Южнодонбасскую №3». Эти две шахты дают 90% бюджета города – на этот год он составляет 29 миллионов гривен. Надо отметить, Угледар – традиционно город-донор, в этом году, например, отчисления в центр составили почти два миллиона.
- Средняя зарплата в городе – 3,5 – 3,7 тысяч гривен. В прошлом году шахты дали 1,1 миллиона тонн угля, - говорит мэр. – Впрочем, в советские времена каждая давала по 1,2 миллиона.
Как рассказывает Анжела Кулик, заместитель мэра по социальной политике, сейчас население Угледара составляет 15 600 человек. Занятого населения – 8 346 человек, из них 7 020 работают в шахтах. В Угледаре 5 588 пенсионеров, 1 730 – молодежь до 18 лет.
- В городе 87 жилых домов, половина из которых – пятиэтажки, остальные – 9 и 10 этажей. Три школы, плюс в одной из них еще и спортивная, два детсада, одна больница на 90 коек, - говорит Анжела Кулик. – Какие-то еще цифры?
- Ну… А сколько ресторанов, к примеру?
Анжела снимает трубку, и через минуту диктует: «1 ресторан, 5 столовых, 8 закусочных, 4 буфета и 1 чебуречная. 58 магазинов, из них 23 – продовольственных. Две библиотеки».
Выйдя, загруженный цифрами, из детского садика, и прогулявшись по городу, я выясняю, что в городе есть еще две церкви – протестантская и православная (последняя находится в здании бывшего пункта приема стеклотары), боулинг и четыре интернет-провайдера.
На бульваре Шахтерском в глазах рябит от маленьких детей и молодых мам с колясками.
- Неплохо у вас, - признаюсь барменше Маше, пока она наливает мне свежий «Сармат» по 4,5 грн за бокал.
- Фотограф? – Интересуется Маша, кивая на фотоаппарат.
- Хуже. Журналист. Только что был у вашего мэра, и все про вас знаю.
- Жаль, а то бы я вас на свадьбу пригласила пофотографировать. А насчет «неплохо», надо спрашивать не только мэра, а и у тех, кто считает, что плохо.
- Это у кого?
- А вот у нас социалисты есть. Их и спрашивайте. И вообще нам недавно тарифы на воду подняли.
Выхожу из кафе, и тут же вижу недовольных – они идут мне навстречу. «Плохо? Ну что, зайди ё…ни», - говорит один прилично одетый мужчина другому. «Ух, - думаю, - ну наконец-то хоть что-то из моих представлений о шахтерах прорисовалось».
ГРОЗный народ
Девятнадцатилетний Андрей Савченко попробовал было поучиться в Донецке, в Университете искусственного интеллекта и информатики, но учеба дорога. И Андрей второй год работает в шахте №3. Рабочая специальность звучит сурово: ГРОЗ. Горный рабочий очистного забоя.
- Первая и третья шахты – как два разных государства, - признается Андрей, работающий на «Южнодонбасской №3». – У нас потолок зарплат, у забойщика – семь тысяч.
Выясняется, что первая шахта – независимая, а третья – наоборот.
- То есть на независимой шахте зарабатывают еще больше?
Андрей кивает головой – мол, да, независимым быть лучше.
- А пенсии у шахтеров хороши?
- Ну четыре тысячи – запросто.
Звеньевому бригады проходчиков Виле Хазиеву 42 года. Он работает на «Южнодонбасской №1», и два года как уже получает шахтерскую пенсию. Плюс еще в свободное время Виля делает ремонты. Сейчас Виля занят собственной квартирой: только что закончил установку кондиционера, и теперь ждет, что с минуты на минуты из Донецка привезут сделанный под заказ диван. Ремонт практически завершен – осталось только установить в зале большой аквариум. После ремонта Виля собирается купить машину.
- Мы договорились, что сначала ремонт, потом – машина, - говорит Галина Хазиева, в девичестве – Бабченко.
Звеньевой бригады проходчиков, которому ездить на рыбалку на мотоцикле с коляской уже надоело, улыбаясь, кивает. Вопросов к нему на тему «как живут жители депрессивного региона», у меня не возникает.
- Нам просто повезло, что шахты работают. Есть действительно депрессивные городки. Все, как ты себе представлял, - успокаивает меня Виля.
