Комментарий: Сирийская рулетка Владимира Путина

Вмешательство в конфликт в Сирии несет Кремлю много выгод лишь на первый взгляд. Почему - в комментарии специально для DW объясняет российский журналист Константин Эггерт.

Так начинаются большие войны: с уверений, что война будет маленькой и, разумеется, победоносной. С коллективных писем в поддержку решений главы государства. С единогласных голосований в парламенте и массированной пропаганды. Возможно, российские летчики вернутся на родину целыми и невредимыми после выполнения всех поставленных командованием задач. Нужно только понять, что это за задачи. Их, на мой личный взгляд, несколько, причем официальный повод, озвученный Совету Федерации, - самый что ни на есть главный: помощь режиму Башара Асада.

"Почувствуйте разницу!"

Для Владимира Путина это вопрос принципа. Во-первых, в его глазах сирийский диктатор - жертва западной политики смены неугодных режимов, и уже одним этим заслужил помощь. Точно так же как целью украинской политики Москвы является недопущение "майдана" под стенами Кремля, новая сирийская политика российского руководства - недвусмысленная демонстрация Западу того, где прочерчены красные линии.

Во-вторых, внимание Запада оказывается отвлеченным от Украины, причем как раз тогда, когда на волоске висит судьба минских соглашений. В-третьих, это сигнал союзникам России (которых, правда, не очень много): случись что, - мы вас не бросим. Такое поведение резко контрастирует с действиями нынешней американской администрации. Путин хочет показать всему миру: если вы - союзник Америки, каким был, например, бывший президент Египта Хосни Мубарак, то в решающий момент вам скажут: "Разбирайтесь в своих проблемах сами". Если же вы - союзник России, то вам пришлют боевые самолеты и танки. "Почувствуйте разницу!" - как говорилось в двадцатилетней давности рекламе водки Smirnoff.

Одновременно, и это в-четвертых, Соединенным Штатам предлагается помощь в борьбе с несомненным злом в виде "Исламского государства" - но на условиях Москвы. Путин не хочет быть союзником Вашингтона. Это неизбежно означало бы связать себе руки и оказаться одним из многих. Он хочет быть особым партнером с полностью развязанными руками. Тем более, что борьба с исламистами действительно соответствует национальным интересам России, как соответствовало им предоставление транзитных коридоров через территорию страны для международной коалиции в Афганстане.

Что еще важнее с точки зрения Кремля, так это то, что теперь следующий президент Соединенных Штатов, кто бы им ни стал, не сможет игнорировать российское руководство и будет вынужден иметь с ним дело просто в силу российского военного присутствия на Ближнем Востоке. Путин без особых затрат занимает поспешно оставленные администрацией Обамы позиции в регионе. Кто бы мог подумать, что в союзниках у России будут сегодня числиться поддерживаемое Вашингтоном правительство Ирака и его армия.

Эта демонстрация силы пока стоит недорого. Ведь, в отличие от США, у России нет на Ближнем Востоке жизненно важных интересов. Она не зависит от ближневосточных энергоносителей, там не проживают этнические русские, и активность российских государственных компаний относительно невелика.

Затухающее эхо афганской войны

Наконец, Сирия выглядит как неплохой полигон для новых видов оружия и боевой подготовки личного состава. Поколение военных, воевавших в Афганистане, почти покинуло ряды вооруженных сил. Воспоминания о последней войне СССР превратились для многих в далекую историю.

Неудачная первая чеченская война (она тоже началась довольно давно - более 20 лет назад) воспринимается скорее как политическое поражение Бориса Ельцина и верхушки военной бюрократии, чем армии как таковой. После войн с Грузией и Украиной ощущение, что российская армия должна регулярно демонстрировать свою боеспособность немногочисленным союзникам и многочисленным врагам, лишь укрепилось.

Впрочем, даже если у кого-то из высокопоставленных военных и есть сомнения в целесообразности интервенции в Сирии, выступить против кремлевского руководства для таких людей сегодня равнозначно добровольной отставке. Процесс принятия решений по таким вопросам в России предполагает, мягко говоря, минимальный уровень коллегиальности. И именно эта кажущаяся легкость вызывает самые большие опасения.

Первые боевые вылеты российских пилотов в Сирии породили больше вопросов, чем ответов. Будут ли ВВС России бить только по объектам ИГ или по антиасадовской оппозиции тоже? Что будет, если российские военные попадут в плен к исламистам? Можно ли долго удерживать на стороне Кремля мнение "путинского большинства"? Афганистан сегодня в народе уже подзабыт, но Сирия - явно не Украина, где нужно якобы "спасать русских", а скорее далекая страна, где одни мусульмане режут других. Приблизительно так видят Сирию 99 процентов российских граждан. Наконец, существует опасность исламистского террора в самой России и против российских объектов за рубежом.

В сирийской войне действует масса сил и факторов, абсолютно неподконтрольных и прямо враждебных Кремлю. Вмешательство в нее Москвы в чем-то даже опаснее разжигания конфликта на востоке Украины (хотя, кстати, и оно не достигло своих целей). История никогда не повторяется, но дает богатый материал для сравнений. Ничего, кроме тревоги, они сегодня не внушают.

Автор: Константин Эггерт - российский журналист, обозреватель радиостанции "Коммерсант FM". Автор еженедельной колонки на DW. Константин Эггерт в Facebook: Konstantin von Eggert