Цветные коровы и вазы без цветов

Маркетинговый талант этого человека виден едва ли не раньше, чем художественный — для своих ярких и веселых керамических чудовищ и замысловатых сосудов он придумал течение «Хэппи-арт», о чем тут же извещает потенциальных покупателей соответствующей табличкой. Купить раскрашенную корову у основателя художественного движения значительно престижнее, чем у безымянного ремесленника.

Похоже, работы Сергея Герасименко пользуются спросом. Совсем недавно приятель приобрел небольшую вазочку примерно за 100 долларов, сегодня средняя цена малогабаритного шедевра уже около 300. Говорят, творения этого художника есть у многих знаменитостей. Например, пару фигурок приобрели специально для Ющенко, а Пако Раббан отвел веселой работе почетное место в своем жилище.

Из-под указки - в свободное плавание

Видео дня

— Признайтесь, название «Хэппи-арт» сами придумали?

— Честно говоря, нет. Покупатель один. Мне понравилось. Но теперь все чаще задумываюсь о том, не пора ли сменить жанр.

— Многие художники жалуются, что их основная проблема — найти покупателя. Вы своего как искали?

— Я начал торговать своей керамикой еще в 1991-м, до того как поступил в Киевскую академию художеств. Сам я родом из Луцка, перед тем как перебрался в Киев, успел окончить отделение художественной керамики Ужгородского училища прикладного искусства. С удивлением сегодня вспоминаю, что воспринимал как что-то естественное, что педагог там била детей указкой. С первой попытки в академию не поступил. Жить за что-то нужно было, за каморку на Олеговской платить. Вот и начал лепить чашки и продавать в переходе на Льва Толстого и на Андреевском спуске. Печь купил на барахолке, на Сенном. Потом пробовал и живописью прожить, но это оказалось значительно сложнее. Все-таки керамики на рынке гораздо меньше, конкуренция слабее. Вот и получилось, что хотя я отделение живописи в академии заканчивал, последнее полотно написал на диплом 10 лет назад.

— Как складывались отношения художников с рэкетом в начале девяностых? Много платить приходилось?

— Какие-то ребята у нас крутились, но ко мне не подходили. В основном к перекупщикам. Только один раз пришлось мне поволноваться. Предложили слепить бюст местного авторитета Татарина. Отказаться я побоялся и стал убеждать нежеланного клиента в том, что дело это непростое. Нужно несколько сеансов или много хороших фотографий. Идея с фотографиями Татарину очень не понравилась. Продолжения история так и не получила, но я еще долго тревожился.

— Почему волновались-то? Головы плохо лепили?

—Такие люди любят, чтобы все было очень натуралистично, «похоже». Долго я думал, кому в случае чего этого клиента передать.

— Идея расширить торговлю и оставить творчество в голову не приходила?

— Я счастливый человек именно потому, что имею возможность заниматься творчеством. Это в самом деле меня очень радует. Что же касается торговли как таковой, я в этом как раз не слишком удачлив. У меня выходит реализовывать лишь свои работы. Только один раз попробовал продавать привезенные из Польши индийские украшения. Думал нажиться. С огромным трудом кое-как их сбыл. И оставил подобные попытки.

— Вы уже достаточно успешны. Могли бы и реализатора нанять. Зачем сами на Андреевском стоите?

— Мне нужны аплодисменты и признание успеха. Приобретение моей работы покупателем — как раз символ такого успеха. Он ведь именно ее выбирает, а не раскрученное имя. Хотя уже есть постоянные клиенты, которые собирают коллекцию моей керамики. Наконец, это общение и обратная связь с клиентом. Тяжело все время безвылазно в мастерской сидеть.

—Так вы под клиентов и их вкусы подстраиваетесь?

— Раньше пробовал. Теперь вижу, что это лишнее. Нужно к себе прислушиваться и расти. Потребитель не так прост — он чувствует халтуру и надуманность.

— Вы не проводите выставок. Почему?

— Это не очень выгодно. Наши галереи никого не выставляют бесплатно. Только за деньги или за работы. При этом эффект от такой рекламы слишком непредсказуем, чтобы на него рассчитывать. Да и не набирается у меня работ на выставку — они быстро раскупаются. С другой стороны, подготовка к выставке очень важна в творческом плане. Но ведь наши галереи по сути только комиссионные лавки, они не имеют особого статуса. Это очень сдерживает развитие начинающих художников. За Западе, например, галерея не просто продает картины — она заинтересована в постоянной раскрутке творца и росте цен на его изделия. У нас ею практически никто не занимается. Возможно, городу стоило бы завести муниципальную галерею, куда худсовет отбирал бы интересные работы.

—А сами открыть галерею не думали?

—Думал, конечно. Но дело в том, что у нас нет особого статуса таких заведений. Вот я, к примеру, принимаю покупателей и заказчиков в собственной квартире. Превратить ее формально в галерею слишком дорого. Нужно перевести ее в нежилой фонд, а для этого заплатить определенную, весьма значительную, сумму городским властям. Я таким шагом как бы лишаю город ценной жилплощади, хотя квартира-то моя!

— На Запад не смотрите? Говорят, у нас арт-рынок не развит.

—Да, не развит совершенно. Хотя его объем и растет, но покупателей и ценителей очень мало. Запад я поехал покорять еще в 1996 году. С 30 работами по приглашению приятеля отправился в Чикаго. Рассчитывал по неопытности на мгновенный и ошеломительный успех. Знакомый помог организовать выставку. Реально продались работы четыре, остальное из благотворительности раскупили родственники друга. Конечно, значительно дешевле, чем я предполагал. В результате только поездку окупил.

Около года назад на Андреевском познакомился с французами, профессия которых—менеджмент арт-бизнеса. Там, оказывается, каждый художник продается через своего агента. Это удобно, ведь раскрутка имени требует столько сил и энергии, что если заниматься этим, времени на творчество не останется. Сейчас эти люди довольно успешно продают мою керамику во Франции.

Жена как микроколлекционер

— Как родные относятся к вашим работам? Понимают?

— Маме, которая сама была художником на Луцком шелковом комбинате, они нравятся. Супруга Таня даже решила собирать собственную коллекцию моих изделий. Говорит, что все, что я делаю, слишком быстро распродается. А ей хочется иметь что-то свое.

—И много уже работ в коллекции Тани?

— Пока одна. Маленькая шкатулочка.

—Сами разрешаете жене лепить?

—Сейчас нет, она ждет ребенка и ей вредно находиться в мастерской. А раньше некоторые небольшие детальки для керамического панно делала.

— Кого из родителей ни спросишь, почти никто не желает детям своей судьбы и профессии. Как бы вы отнеслись к художественному будущему своего ребенка?

—Художник — очень счастливая и благодарная профессия. Особенно если он преуспевающий.

— Как вам условия работы на Андреевском? Устраивают?

— Городским властям стоило бы заняться его благоустройством. Хотя бы количество урн увеличили — их там очень мало.

Туалет всего один. Да и рабочие места можно было бы как-то унифицировать, сделать аккуратными и красивыми. А то ведь ставят, кто во что горазд. Но по большому счету вообще стоило бы превратить Андреевский спуск в культурный центр. Ввести статус художника и позволить только им продавать там свои работы. Сегодня только процентов 20 торгующих на Андреевском — художники. Остальные — перекупщики.

— При горадминистрации работает Главное управление культуры и искусств. Для вас как непосредственного представителя отрасли «культуры и искусств» эта структура сделала что-нибудь полезное?

— Понятия не имею, чем это управление занимается. Наверное, праздники какие-то организовывает.

— У моего приятеля, купившего у вас вазочку, она потекла. Часто недовольные покупатели возвращают вам работы?

— За пятнадцать лет работы один или два случая таких было. В основном потому, что несмотря на мои предупреждения, пытались слишком интенсивно использовать их в прикладных целях. Я даже турки давным-давно перестал делать после того, как одна дама продемонстрировала мне экземпляр, треснувший на огне. А вазы мои настолько самодостаточны, что цветы в них — уже лишнее.

Семен Резник, «Уикенд»