Блог | Так выглядит ад в России

Все имена в этой истории – вымышлены. А факты – нет, не вымышлены. Факты – настоящие.

Представьте себе: Москва, 38-летняя мать двоих детей (дочь – 8 лет, сын – 6 лет), разведена, содержит себя и детей, работает полный рабочий день, имеет высшее образование. Политически поддерживает ПАРНАС и Навального. Ненавидит путинизм. Считает путинскую Россию диктатурой фашистского типа. Назовём её Маша.

Её дочь Ира учится во 2-м классе школы. Маша, её мама, работает, поэтому Ира ходит на "продлёнку". В последние недели Маша заметила, что у маленькой Иры есть какое-то… как бы лучше сказать… какое-то беспокойство. Что что-то её тревожит. И тогда Маша спросила дочь Иру – что её тревожит? И 8-летняя Ира ответила.

8-летняя Ира ответила, что скоро – война. Что те, кто в прошлый раз на нас напал, скоро снова нас захватит.

8-летняя Ира также рассказала, что их учительница, ну та, которая ведёт "продлёнку", показывала им фильм о войне. Причём не один – несколько фильмов о войне. И потом они всем классом обсуждали эти фильмы. Дети, учащиеся во втором (!!!) классе московской школы, обсуждают пропагандистские фильмы о войне – вообще неизвестно какого качества. Наверное те фильмы, которые утверждены сталинисткой Васильевой, с подачи профэссора Мединского?

Читайте: Можно ли чиновникам ездить к террористам на Донбасс

"Разбора полётов" между родителями и учительницей ещё не было. И, возможно, не будет. Родители не могут прийти к общему мнению, нужно или не нужно ли это детям.

Но 8-летняя Ира испытывает беспокойство. У неё – тревога. Ведь скоро – война. Те, кто в прошлый раз на нас напал, скоро снова нас захватит!!!

Думаете, это дно? А как вы думаете? Неужели вы думаете, что это – дно? Нет, в этой истории будет #БольшеАда.

6-летний Федя, сын Маши, ходит в детский сад. В детском саду, на самом видном месте, висит портрет Путина. В мае всем детям в детском саду выдали георгиевские ленточки. Федя надел эту ленточку и в таком виде предстал перед Машей, когда та пришла забирать его из садика. Выйдя на улицу, Маша сняла с Феди колорадскую ленту и выбросила её в урну. 6-летний Федя заплакал. Плача, он спросил маму: "Я что, не достоин носить эту ленту?". С маленьким мальчиком была истерика, и Маша не знала, как её остановить – что рассказать, как объяснить ребёнку…?

Моисей водил евреев по Синайской пустыне 40 лет. Почему так долго, ведь, если бы он действительно хотел их вывести из египетского рабства в Ханаан, то до него ходу было максимум три недели? Зачем он их кружил по пустыне?

Моисей хотел, чтобы вымерло два поколения евреев с рабской психологией, чтобы на родину пришли свободные и просветлённые люди.

Читайте: Революция только начинается

После распада СССР прошло 26 лет. А после распада СССР до того, как пришёл Путин – намного меньше: всего девять. Вы скажете: осталось несколько десятилетий, как ни крути?

Нет. Постсоветская Россия – это не пустыня. Здесь нет ни Моисея, ни самой пустыни. Здесь есть училки "продлёнки", деятельность которых ломает психику 8-летних школьников и одновременно служит ярчайшим примером уголовных преступлений – фальсификаций на выборах (всем известно, что наибольшее число таких уголовников – среди учителей школ, которые с радостью и рвением фальсифицируют результаты выборов по всей стране). Здесь есть мудаки и мудачки, которые вешают в детском саду портреты Путина и раздают 6-летним детям колорадские ленточки, за последние четыре года превратившиеся из казалось бы допустимого патриотически-исторического символа в реальные зиги фашиствующей гэбэшной хунты Путина.

А в "спальных районах" тех же Москвы и Санкт-Петербурга, и в других городах по всей России, есть хрущобы, в которых есть квартиры, в которых живут семьи, состоящие из трёх, или даже четырёх поколений. Внуки и внучки, и их бабушки и дедушки. В одной квартире, с югославской "стенкой", болгарскими сервизами и советскими коврами на стенах. И многие из этих бабушек и дедушек воспитывают внучков и внученек, сами являясь галимыми совкодр*черами и сталинистами.

Нет ни Моисея, ни пустыни. Это – не сорок лет. Неизвестно сколько. Может, четыреста?